Загадка Уорикширской воронки - Фергюс Макинтайр

К тому времени мы уже добрались до Пятьдесят восьмой улицы. Холмс расплатился с кэбменом, и мы вышли из нашего экипажа. Я, никогда прежде не бывавший на этом месте, сразу его узнал: здания, юный торговец между газетными стендами под уличным фонарем, даже циферблат часов на башенке дома поодаль — все было в точности как на экране витаскопа… за исключением красок, которые добавила жизнь к серой палитре мистера Эдисона. Наш кэб поехал дальше уже без нас, а я заметил Холмсу:

— И все-таки человек на экране никак не мог быть Джеймсом Филлимором!

Холмс поджал губы.

— Нет, Ватсон. Поверьте мне, это Джеймс Филлимор. Во всех подробностях человек, которого мы видели, совпадает с той фотографией, которую я тогда, в тысяча восемьсот семьдесят пятом году, запомнил на всю жизнь. Разве забудешь такие бакенбарды! Да он даже в том самом костюме в полоску, того самого покроя, какой предпочитали портные на лондонской Сэвил-роу лет тридцать назад! Я переговорил тогда с теми лемингтонскими банкирами, что присутствовали при исчезновении Филлимора. Они уверили меня, что в день исчезновения он был именно в том костюме, в котором сфотографирован.

— Что ж это за костюм, который не износился за тридцать лет! — заметил я.

— И что это за человек, который способен исчезнуть на три десятилетия и вернуться, не состарившись ни на йоту! — добавил Холмс. — И все-таки, Ватсон, тот, кого мы ищем, — это именно он.

День был теплый, но у меня опять мурашки поползли по коже.

— А что, если этот Джеймс Филлимор угодил в некую дыру времени? Что скажете, Холмс? Я же помню, как там все было, в Лемингтоне: в доме Филлимора остался выжженный след вроде круглой воронки. Мог человек угодить во временную дыру в тысяча восемьсот семьдесят пятом году в Уорикшире и выпасть из нее на Манхэттене в тысяча девятьсот шестом? Это объяснило бы, почему Филлимор не состарился, а костюм его не износился.

Мы стояли возле дома из серого камня, номер 1789 по Бродвею. Медная табличка у входа извещала, что здесь располагается редакция журнала «Космополитен», издаваемого мистером Хёрстом. Шерлок Холмс постучал указательным пальцем по боковине носа, призывая меня к сообщничеству.

— Сделайте одолжение, Ватсон, полностью игнорируя газетчика, подыграйте мне. — И решительным шагом он подошел ровно к тому месту, где давеча стояла камера витаскопа. — Неплохое местечко для начала, а, Ватсон? Если мы намерены что-то за это получить.

В чем состояла его затея, я не понял, но реплику подал:

— Да! Определенно! И ведь немалый куш на кону!

Шерлок Холмс достал из кармана рулетку и принялся измерять сначала ширину бордюра, потом ширину тротуара, при этом непрерывно бормоча себе под нос что-то насчет того, какое щедрое вознаграждение нас ожидает. Проделывая это, он вел себя так, словно в упор не видит газетчика. Тот, однако, с живейшим интересом следил за каждым его движением. Наконец, не в силах справиться с любопытством, паренек открыл рот и на американском наречии осведомился:

— Чего ищем, босс, а?

— Отойди, парень, — ответил ему Холмс. — Не видишь, что ли, мы заняты? Компания «Эдисон» поручила нам расследовать важный случай вандализма и порчи имущества…

— Ну так я знаю, об чем это, — с заговорщицким видом произнес газетчик, энергично пережевывая вязкую массу, которой набит был его рот, что отнюдь не делало его речь более вразумительной. — Ищете того типа, который угробил камеру, верно я говорю?

Холмс поднял глаза от своей рулетки.

— «Эдисон» предлагает значительное вознаграждение за информацию, которая может способствовать аресту индивидуума, повредившего одну из принадлежащих компании кинетографических…

— Сколько? — спросил мальчишка. — Это возна… Награда эта — сколько она?

— В наши намерения не входит платить деньги за пустые слухи, — веско сказал Холмс. — Поскольку ты вряд ли присутствовал при инциденте…

— Да видал я! — взвыл газетчик. — Своими глазами я все видал!

И, размахивая руками, принялся в лицах живо показывать нам, как оно было, по очереди изображая то Джеймса Филлимора, то оператора, а то и самое камеру.

— Вот тут стоял один из этих, который снимал все на камеру. А этот шел себе, помахивал зонтом, вот так вот, ясно? У него еще такой вид был, будто жди от него каверзы, да. И, здрасте вам, — вдруг вижу, он как ткнет этим своим зонтом прямо в ту дырку в камере, через которую она снимает. Видите, он — здесь, камера — тут, ткнул, потом вытащил свой зонт и пошел себе дальше, да еще и посмеивается. Зонту-то хоть бы хны, а вот в камере что-то затрещало, да так громко, мертвого разбудит. Оператор чертыхнулся и остановил камеру. Я видал, как он возился минут с пять, чтоб запустить ее сызнова. — И мальчишка во весь рот ухмыльнулся. — Ну что, будет мне награда?

— Только если ты назовешь мне имя и адрес преступника, — заявил Холмс, сунул свою рулетку в карман и достал оттуда записную книжку. Каким-то образом попав туда из бумажника Холмса, из нее торчала — разумеется, ненароком — пятидолларовая купюра. — Если можешь предложить нам полезную информацию…

— Вот эти! — произнес парень, ткнув грязным пальцем в книжку, как только Холмс открыл ее.

Глянув через его плечо, я сообразил, что именно мой друг так деятельно рисовал всю дорогу, пока мы ехали в кэбе. На страницах записной книжки Холмса красовались два портрета, в которых я сразу узнал наших давних противников: профессора Мориарти и полковника Морана. Между их крупными личинами помещалось наспех набросанное изображение Джеймса Филлимора. Примечательно, что мальчишка полностью пренебрег бросающимися в глаза портретами Мориарти и Морана, а безошибочно ткнул в мелкий набросок Филлимора.

— Вот они! — торжествующе сказал он. — Вот они, обои!

Мой друг, судя по всему, этой репликой озадаченный, тем не менее был начеку и успел-таки отдернуть записную книжку до того, как веснушчатый свидетель выхватит из нее банкноту.

— Обои, говоришь? — переспросил Холмс.

— А то вы не слыхали, босс! Тот тип, с зонтом, после того как сломал камеру, я видал, как он вошел вон в то здание. — Парень мотнул головой, указывая на редакцию «Космополитен». — Потом этот, с камерой, ушел, а я тут сижу и торгую своими газетами, понимаете, да? А потом, наверно, с час прошло, этот, с зонтом, вышел снова. Только на этот раз их было двое.

Мы с Холмсом переглянулись.

— Два Джеймса Филлимора? Возможно ли это? — подумал я вслух.

— Ну как же, я-то их видал, — ответил мальчик. — До того схожи, чисто близнецы… И на этой вот картинке они обои и есть. — Он хлопнул по книжке, запятнав типографской краской рисунок Джеймса Филлимора. — Одинакий костюм, одинакая шляпа, и усы одинакие, и все таковское. Только и разницы, что один с зонтом, а другой без. — Говоря это, он подбирался рукой к кончику банкноты, но зоркий Холмс опять поднял книжку так, чтобы она оказалась вне досягаемости.

— И ты что, видел, куда он… куда они пошли? — спросил Холмс.

— А сколько дадите? — жадно сверкнув глазами, поинтересовался мальчишка.

— Пять долларов. Но смотри, не вздумай соврать! — Холмс снова взмахнул наброском Филлимора. — Так куда пошел этот человек?

— Говорю ж вам, их было два… значит, и плата двойная.

Холмс со вздохом вложил две пятерки в готовно подставленную ладонь.

— Ну, не тяни!

— Я видал, как они сели в кэб, — доложил мальчишка. — А прежде чем дверца захлопнулась, один близнец — тот, что с зонтом, — велел кэбмену доставить их к Мэдисон-скверу.

Так и получилось, что пятью минутами позже и мы с Холмсом, в другом кэбе, тоже катили по направлению к Мэдисон-сквер, месту нам незнакомому, однако же кэбмен уверил нас, что доставит, не сомневайтесь.

— Ну и ну, Ватсон, — заявил Холмс, когда наш экипаж двинулся по Бродвею на юг, — однако же эта тайна с каждой минутой становится все интересней! Тридцать один год назад Джеймс Филлимор, войдя в дверь, как сквозь землю провалился. Сегодня утром он вернулся из небытия, ни на день не постарев и вообще никак не переменившись. И, будто этого всего мало, похоже, еще и обрел двойника.

— Вы что, верите этому мальчишке, Холмс? Он ведь и соврать горазд, лишь бы получить деньги.

— Думаю, нет, Ватсон, соврать он не мог. — И, снова достав записную книжку, Холмс раскрыл ее на том развороте, где набросок Джеймса Филлимора размером с ноготь большого пальца теснился между бросающимися в глаза физиономиями Мориарти и Морана. — Лжец, притворившийся очевидцем, сказал бы, что узнал первый же портрет, на который упал его взор. Наш с вами свидетель, напротив, не обратил внимания на крупные и более очевидные портреты в моей импровизированной галерее мошенников — он не узнал их, Ватсон! — а схватился за маленький и небрежный эскиз, найдя в нем сходство с нашим героем… а тот, похоже, позаимствовал свой новый трюк у амеб и размножился делением…