День поэзии. Ленинград. 1967 - Семен Вульфович Ботвинник

и днем

       В просторе морском

       Стальные идут корабли!

Манит нас простор величавый,

С могучей стихией борьба, —

На ленточках золотом славы

Сверкает морская судьба!

       Летят белокрылые чайки —

       Привет от родимой земли.

       И ночью и днем

       В просторе морском

       Стальные идут корабли!

И если опять над морями

Взовьется сражения дым, —

Мы знаем, что Родина с нами,

А с ней мы всегда победим!

       Летят белокрылые чайки —

       Привет от родимой земли.

       И ночью и днем

       В просторе морском

       Стальные идут корабли!

1950

СЕМЕН БЫТОВОЙ

ПОСЛЕДНИЙ ШАМАН

Жил он отчужденно, одиноко,

Стал, как говорится, не у дел,

И, как прежде,

Ястребиным оком

На людей уж больше не глядел.

Год почти скитался без работы,

Все забыли, кажется, о нем.

И на зимнем празднике охоты

Не плясал, как демон, над огнем.

Не взывал ни к злым,

Ни к добрым духам,

В золотистый бубен не стучал.

Стало тихо в стойбище.

По слухам,

Он и в чýме целый день молчал.

Крепкий чай тянул из медной кружки,

Развалясь на меховом полу.

Даже костяные побрякушки

Были просто брошены в углу...

Но дождался наконец минуты!

Слышал я недавно от друзей —

Он свои шаманьи атрибуты

Сдал в этнографический музей.

И расписку взял, —

Чтоб без обмана, —

В сундучке хранится у него:

«Принято от бывшего шамана

Личное имущество его...»

Нынче ходит с искоркой во взгляде —

В самом деле,

Жизнь не так плоха, —

Он в оленеводческой бригаде

В должности второго пастуха.

Позабыл свои пустые бредни,

Обязался стать передовым

И упитанности выше средней

Добиваться важенкам своим...

Так из мрака

Потянулся к свету,

Держится отныне на виду.

Сразу на год выписал газету

«Тихоокеанскую звезду».

Пусть обучен грамоте не очень,

Да глаза остры

Не по годам, —

Но пастух до самой поздней ночи

Всю ее читает по складам.

А кругом от очага дымище,

Но сидит, склонившись над огнем,

И читает,

И глазами ищет,

Нет ли где заметочки о нем...

1953

Нижний Амур

ПЕТР КОБРАКОВ

ИСТОРИЧЕСКАЯ АРКА

Над ней летит

Коней шестерка грозная.

А рядом — Зимний,

Площади разлив...

Вплела узор свой арка

В небо звездное,

Полудугой дома соединив.

За красоту ее

Спасибо зодчему.

Пред нею

Остановится любой,

Припомнив,

Как матросы и рабочие

За власть Советов

Шли на смертный бой.

Здесь каждый раз

Мне видится:

Колоннами

Идут они в грохочущей ночи,

И режут мрак над ними

Обнаженные

Прожекторов широкие мечи.

До гребней крыш

Ночь темный полог свесила...

И слышу я

В застывшей синеве

Тяжелый выстрел

Броневого крейсера,

Зарею полыхнувший на Неве.

1953

ВЛАДИМИР ЗАВОДЧИКОВ

НАД ОЗЕРОМ

Оно от неба — голубое,

А начал ветер дуть сильней —

И всем казалось: над прибоем

Взлетела стая лебедей.

Швырялись волны пеной белой

В береговой гранит седой,

И берег вздрагивал. Но дело

Не только в пене над водой:

По вспышкам пены легкокрылой,

Что мчит упругая волна,

Мы узнаем, какие силы

Таит до срока глубина.

1953

НИКОЛАЙ ЗАБОЛОЦКИЙ

ХОДОКИ

В зипунах домашнего покроя,

Из далеких сел, из-за Оки,

Шли они, неведомые, трое —

По мирскому делу ходоки.

Русь металась в голоде и буре,

Все смешалось, сдвинутое враз.

Гул вокзалов, крик в комендатуре,

Человечье горе без прикрас.

Только эти трое почему-то

Выделялись в скопище людей,

Не кричали бешено и люто,

Не ломали строй очередей.

Всматриваясь старыми глазами

В то, что здесь наделала нужда,

Горевали путники, а сами

Говорили мало, как всегда.

Есть черта, присущая народу:

Мыслит он не разумом одним, —

Всю свою душевную природу

Наши люди связывают с ним.

Оттого прекрасны наши сказки,

Наши песни, сложенные в лад.

В них и ум и сердце без опаски

На одном наречье говорят.

Эти трое мало говорили.

Что слова! Была не в этом суть.

Но зато в душе они скопили

Многое за долгий этот путь.

Потому, быть может, и таились

В их глазах тревожные огни

В поздний час, когда остановились

У порога Смольного они.

Но когда радушный их хозяин,

Человек в потертом пиджаке,

Сам работой до смерти измаян,

С ними говорил накоротке,

Говорил о скудном их районе,

Говорил о той поре, когда

Выйдут электрические кони

На поля народного труда,