Соседские войны - София Чар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Злорадно усмехнувшись, я едва сумела сразу же выдать относительно серьезный вид, с трудом сдержав смех: с одной стороны из-под завалов бумаг выбиралась подруга, с другой хмуро взирал на это из-под кустистых бровей невысокий сухонький мужчина.
— Н-де, порядка у вас, Маша, как не было, так и нет. — привычно ворчливо заметил он.
Усиленно пытаюсь изобразить раскаяние — все же этого ветерана естественно-географического факультета я безмерно уважаю, но сдержать хохоток в этот раз удается с трудом: вид виновато краснеющей Нади слишком уж забавный.
— У нас все уже готово, Виль Геннадич! — все же заставив себя отвлечься от рыжего бедствия, спешно сгребающего папки, я невольно скривилась.
Ежегодный слет светил педагогических наук меня не радовал от слова «совсем». Уже хотя бы от того, что слет, начинающийся с высокоинтеллектуальных тем, заканчивался высокодуховными темами религии и извечного «ты меня уважаешь» за дежурной бутылкой трофейного плода работы химиков.
— Готово… Тьфу, надоела эта галиматья! — мрачно пробормотал мужчина.
Видимо, сегодняшний удар по печени педагогического состава не вдохновлял не только меня.
— Ну, почему? Может, будет что-то интересное и веселое… — растягивая слова, протянула Надя.
За эти несколько минут она умудрилась вернуть папки на место. И если раньше эта стопка напоминала Пизанскую башню, сейчас вполне могла претендовать на свалку ее остатков. Свалку, которая недвусмысленно накренилась, явно намерившись повторить предыдущий подвиг, снова рухнув.
— Д-а-а-а, веселое… — только и хмыкнул мужчина. — Будет совсем весело, если вы Ворона не найдете. Гаденыш сбежал, а гости скоро будут, так что за работу, девчата! Или опозоримся только так.
На мгновение я просто онемела, проводив взглядом чуть хромающего преподавателя. Вот чувствовал ягодичный нерв, что не пройдет все сегодня гладко!
— Надян, а, может, морг? — совсем уж невесело поинтересовалась я, но эта паршивка только подленько хихикнула.
— Давай, Марь, вперед и с песней! — бодро взмахнув огрызком карандаша, скомандовала она.
Вот только если рыжая надеялась так меня вдохновить — зря. В связи с последней новостью спасти меня мог только цианид.
— Сейчас вспомню матерные частушки, что мы в лагере на практике орали… — мрачно отозвалась я. — Давай, посмотри третий и четвертый этаж, а я поищу здесь и на втором.
— А ты чего это командуешь? — уперев руки в бока, возмутилась она.
Сдержать паскудную усмешку не удалось:
— Потому что ты меня любишь, и я пишу тебе статью к научной работе!
Судя по лицу рыжей, в этот момент она меня полюбила еще больше. До смерти. И далеко не совместной. Хотя, если мы не найдем Ворона, смерть наша будет скорой, совместной и бесславной…
Когда именно в университете появилось это чудовище, я не знаю. Помню только, что когда я поступила на первый курс, он уже был здесь. Гордо вышагивал по коридорам, глядя на всех наглым взглядом желтых глаз. Черно-белый котяра с невесть где порванным ухом и вечно исцарапанной мордой — Ворон был грозой, символом и проклятьем университета.
Некоторые говорили, что он завелся еще во времена, когда на кафедре были разрешены опыты на животных, и его принес кто-то из студентов. Кто-то на полном серьезе заявлял, что это результат тайных опытов химиков. Другие не менее уверенно говорили, что это само воплощение нечистого. С последним соглашался каждый, кому не повезло вовремя не заметить Ворона и поставить ногу слишком близко к нему: котяра мгновенно вцеплялся в нее когтями, и горе тому, кто пытался его после этого пнуть. Зверюга сбегал; но с этого момента студент мог попрощаться со счастливой жизнью. Его тетради неизменно пропадали, во время ответов сверху, от подвесного потолка, раздавался котячий рев, а о шпаргалках можно было забыть и вовсе: Ворон бессовестно сдавал нахала и разбивал не один десяток телефонов своих оскорбителей. И так уж случилось, что это чудовище отчего-то невзлюбило любые проверки и гостей. Поэтому в преддверии каждой конференции мы, молодые кандидаты в члены педагогического состава, должны был его ловить. Больше этого он не любил разве что нашего действующего ректора, но от его гнева пушистый зад мы спасали уже общими усилиями. Как бы там ни было, а без Ворона наш университет не был бы нашим университетом.
— Кис-кис-кис… — без всякой надежды протянула я, заглядывая в ближайшую аудиторию.
Как ловить зловредную тварь, я не представляла. Зато очень живо представляла последствия побега чертовой зверюги. Испорченные застолье преподавателей и большая… нет, не так даже: Большая головная боль для меня.
Проползая под партами огромной лекционной аудитории, я успела искренне пожалеть, что не помогала Андрюхе в ловле котяры. Слишком уж ловко тот справлялся с этим делом, и мы как-то расслабились, решили, что тот всегда будет рядом, да сможет изловить пятнистого террориста. Кто же знал, что этот пушной рецидивист совершит побег в стратегически важный момент!
«Не думают, не думают… Да этот пушистый гад чертов гений тактики. Самурай в шубе, чтоб его!» — мрачно подумала я, выбираясь из-под последнего стола.
К счастью, на первом этаже подвесных потолков не было, так что гадать, не прячется ли чудовище где-то сверху, не приходилось.
Здание университета в преддверии крупного консилиума точно вымерло. Обычно в коридорах можно было встретить кого-то из местных мучеников науки, но сегодня бодрым козликом между аудиториями скакала только я. Вернее, козлик был бодрым на первых пяти аудиториях, к шестой у бедного парнокопытного уже тряслись ноги, а на десятой я была готова взорвать университет. Последней в моем безрадостном путешествии оказалась лаборатория наших химиков. Обычно обитель малоадекватных гениев и будущих светил то ли науки, то ли наркологии была закрыта — но не сегодня.
— Испанский стыд… — других слов подобрать я просто не могла, заметив тонкую полоску света.
Поскольку в целях экономии светом в коридорах нас не баловали, смотрелась эта полоска особенно зловеще. А звук битого стекла и того хуже. На мгновение я просто растерялась, ноги упрямо отказывались идти вперед: мало ли какая
