Я – это ты - Наталья Иртенина

На другой день я продемонстрировал моей гостье ее отчаянных головорезов-сородичей, толпившихся у барьера. Как и следовало ожидать, ее заинтересовали не действия соплеменников, а гордость Ы – частокол (вообще-то здесь что ни возьми – все является предметом его необузданной гордыни, это он изложил мне еще в первый день знакомства). Она долго глядела на экраны, строя интригующие выражения лица, потом спокойно сказала:

– Ну и гад же ты.

Я попытался восстановить цепь ее умозаключений. Элементарно – но я не смог. Тут, вероятно, были замешаны разнообразные эмоциональные посылки, хотя тон ее был крайне рассудительным. Оставалось лишь констатировать, что женщины за две тысячи лет совершенно не изменились. Там и тут высший приоритет у них – все, что плавает на поверхности их богатого эмоционального внутреннего мира. Ынь, одним словом, – его никаким интеллект-коэффициентом не заглушишь.

– Что ты имеешь в виду?

– Бросил им кость, а она железная. Так делают маленькие сопляки, которые обожают мучить животных, а когда вырастают, становятся мокрогубыми фюрерами.

– Что такое фюрер?

– Неважно. Зачем ты к нам приперся? Писать диссер по истории? Почему бы тебе не выйти к ним и не сказать, чтобы шли к черту и не мешались под ногами? Или прямо попросить натаскать тебе ценные исторические сведения?

– Я не занимаюсь историей и вообще оказался здесь случайно.

– Что, эта лоханка забарахлила и занесла тебя сюда?

– Я бы попросил… – оскорбленно завибрировал Ы.

– Почти, – громко оборвал я его. – Сядь, я расскажу тебе про себя. Думаю, это нужно сделать.

Она оторвалась от экранов и плюхнулась на подушки дивана, жуя губу.

– Между прочим, мы еще не познакомились. Я – Людвиг Иван Лекс Третий. Можешь звать меня любым из этих имен.

Она весело фыркнула.

– А я – Мария Маша Маруся Первая. Можешь звать меня просто Мэри.

– Мне больше нравится Маруся. Видишь ли, я даже не имел никакого отношения к Центру исследований времени. Я – наследник, причем всего лишь третий, как можно догадаться по моему имени.

– Принц, что ли?

– В вашем понимании – да. Но наши государственные образования, в отличие от ваших, не имеют административной и социально-политической окраски. Это только механизмы обеспечения. Экономические империи с простейшими функциями – удовлетворение материальных потребностей.

– Чьих? – подозрительно спросила Маруся. – Ваших воротил?

– У нас нет воротил. Любой подданный обеспечивается всем необходимым для жизни и всего остального – труд, увлечения, отдых, искусство, восхождение к Совершенству, поиск пути к Смерти…

– Ну ни фига себе утопия. Коммунизм и «Книга мертвых» в одном флаконе. В смысле, бессмертных.

– Меня выбрали третьим наследником, и если первые два по каким-либо причинам оказались бы непригодны к исполнению обязанностей легата, я должен был бы занять это место. Разумеется, после того, как действующий легат одряхлеет окончательно.

– А почему тебя выбрали наследником? У тебя что, масса достоинств?

– Наоборот, – вздохнул я. – У вас тут есть поговорка – в роду не без паршивой овцы. Это про меня. Я ни на что не годен. Мой КОИПС равен пятнадцати, как и у всех моей генерации, но четкой направленности нет…

– Что за каипс?

– Коэффициент интеллектуального приближения к Совершенству.

– Черт, это у вас религия такая – насчет совершенства, да?

– Теофизика. Можешь считать это религией. Или наукой. Это все равно. Великий Боргелл обнаружил существование Внемира, допустив ошибку в опыте с компрессией пространства. Он получил антикомпрессию – разрыв пространства. И доказал теорию эволюции человека от праха к Совершенству.

– Эй, полегче, у меня сейчас голова треснет. Давай сначала. Ты был наследником. А дальше?

– А дальше мне приснился сон. Кто-то сказал мне: «Встань и иди». Я встал и пошел. Пришел в Хроноцентр. Все двери открывались передо мной сами собой в полной тишине. В большом зале я увидел сооружение, похожее на космолет. И услышал снова голос: «Войди в него». Вошел. И лег спать. Во сне, понимаешь? А когда проснулся, то оказалось, что теперь я капитан хрономодуля, загремевшего аж в третье тысячелетие и застрявшего тут навсегда, потому что по дороге мы потеряли компрессор и не можем вернуться назад. Это все верноподданно изложил мне сам модуль, то есть Ы. Я понял, что это был не сон. Но что это было?…

– И что ты теперь намерен делать?

– Ничего. Пока. Мне кажется, мое пребывание здесь имеет какую-то цель, находящуюся вне моего знания, как будто все предопределено – и невозможность возврата, и это время, и мое одиночество здесь, и… и…

– И я? Как это мило. – Она снова фыркнула. – Раз ты перемахнул через три тысячи лет, значит, теперь вселенная должна вертеться вокруг тебя? А может, это ты для меня предопределен, а не я для тебя… – Она осеклась. – Надеюсь, ты не собираешься ловить меня на слове?

– Почему нет? – Я был совершенно серьезен.

– Предпочитаю не утруждать провидение подбором мне любовников. И вообще, гориллы в неволе не размножаются.

– Что? Местная идиома?

– Она самая. Долго ты будешь меня здесь мариновать?

– Хочешь уйти? Боюсь, теперь это не так просто сделать. – Я показал на экраны, где изощрялись в своих тщетных попытках ее сородичи. – Нет, выйти ты сможешь, но, учитывая их… гм… энтузиазм, тебе вряд ли удастся убедить их в том, что ты не «зеленый человечек».

Я поинтересовался у нее за завтраком смыслом этого выражения. Этноним вызвал у нее приступ веселья, и она заявила, что у русских так принято называть инопланетян. Таких маленьких уродцев с большими ушами и перепончатыми конечностями. Откровенно говоря, я удивился – у меня не было никакой информации относительно палеоконтактов. Тем более что иные биологические разумные формы принципиально невозможны, в моем времени это известно каждому ребенку. Ы начал было читать ей лекцию на эту тему, но она расхохоталась и обозвала нас обоих недоумками.

Оказалось, что «зеленые человечки» – что-то вроде персонажей фольклора. В них верят, но никто их не видел. И еще верят в то, что эти маленькие разумные ушастые лягушки выведут человечество на новый, более высокий уровень цивилизации. Я подивился странностям местных верований и затем спросил ее о людях в зеленой одежде, осаждавших нас. Она ответила, что неподалеку расположена военная часть и они оттуда. Тогда мне стало ясно, что они лягут костьми, но не сдадутся.

– Вот блин, – сказала Маруся, опечалившись. – Правда, доказывай потом, что ты не верблюд. Тогда уж точно на детали разберут в секретных ящиках. Что ж мне тут теперь вечно сидеть?

– Ты куда-то спешишь?