Музеи Московского Кремля - Д. Валявин

Настольное украшение — гора-курильница — в начале XVII века принадлежало датскому королю Кристиану IV. Он, потерпев поражение в ходе Тридцатилетней войны, был вынужден, дабы поправить пошатнувшееся финансовое положение, закладывать драгоценные предметы из своей казны. Поскольку король не смог их вовремя выкупить, их пришлось продать. В 1628 в Архангельске для русского царя Михаила Федоровича приобретена крупная партия серебряных изделий, в числе которых были ценности из сокровищницы Кристиана IV. Так в Москве оказались знаменитые горы-курильницы, созданные Дирихом Утермарке — мастером из северогерманского города Гамбурга.

Драгоценное изделие выполнено в форме горы, на которой расположен замок, его башни увенчаны высокими шпилями, а на крыше видны печные трубы. От подножия к вершине вьется, огибая гору, тропа, которую охраняют стоящие вдоль нее три сторожевые башни. На них можно заметить воинов с оружием в руках. То здесь, то там по обе стороны тропы при внимательном рассмотрении удается разглядеть разнообразные растения и фигурки животных. Жуки, кузнечики, улитки, змейки, маленькие лягушки и ящерицы, миниатюрные деревца, веточки кустарников, травка, камни и поверхность земли выполнены очень реалистично. Чекан мастера здесь просто творил чудеса. Но во многом это связано с тем, что некоторые из мелких элементов украшения выполнены в технике литья по живым моделям, известной еще с Античности.

За островерхими скалами скрываются ящички-жаровни, предназначенные для благовоний. В специальные подставки устанавливались ароматические свечи, на раскаленные угли насыпали пряные травы, лили благовонные масла, которые, источая тонкий аромат, наполняли помещения приятными запахами. Из расщелин между скалами поднимался легкий дымок, гора «курилась». Отсюда название этого редкого предмета, предназначавшегося для окуривания помещения во время проведения торжественного застолья.

В 1656 кубок был поднесен царю Алексею Михайловичу шведским послом Густавом Бьелке.

Оригинальная идея превратить полое яйцо страуса в драгоценный кубок не принадлежит мастеру из Гамбурга Хинриху Омзену. Однако он с большим искусством воплотил эту идею в жизнь. Торговые караваны издавна доставляли из Африки в Европу скорлупу страусиных яиц. Когда-то считалось, что это яйцо мифической птицы феникс. Подобные необычные природные материалы стали особенно популярны в эпоху Великих географических открытий. В те же годы были широко распространены аллегорические изображения четырех частей света: Европы, Азии, Африки и Америки. Мастер, заключив яйцо в серебряную оправу, постарался по возможности обыграть этот сюжет. Склонившаяся на одно колено женщина, олицетворяющая Африку, держит в руках лук и несколько преувеличенную в размерах стрелу. На голове ее покоится столь же гипертрофированный сосуд, верхнюю часть которого украшает корона с гравированными изображениями связок плодов и цветов. Сосуд-яйцо с трех сторон охватывают декоративные полосы, увенчанные фигурками обнаженных кудрявых мальчиков, которые, расставив в стороны руки, словно стремятся оградить его содержимое от нежелательного посягательства. Широкое основание, где покоится фигура женщины, в нижней части разделенное на восемь лопастей, украшают выполненные в кнорпель-орнаменте чеканные растительные узоры и таинственные маски.

Блюдо и кувшин, составившие единый рукомойный гарнитур, выполнены разными мастерами в начале XVII века во Франции. Присланные русскому царю Алексею Михайловичу в 1664 королем Карлом II Стюартом в числе других посольских даров, они были призваны способствовать восстановлению прежних торговых контактов, прерванных английской революцией и казнью его отца. Среди этих подношений имелись пищаль и пара пистолетов, принадлежавших Карлу I. Представленный гарнитур, хранящийся ныне в Оружейной палате, входил в состав приданого его матери — французской принцессы Генриетты-Марии, дочери короля Генриха IV и Марии Медичи. Это редкий образец французских серебряных изделий XVII века. Многие подобные вещи согласно королевским указам переплавили, чтобы, отчеканив из полученного металла монету, пополнить разоренную войнами казну.

Массивное литое блюдо весом свыше десяти килограммов не имело практического назначения. Оно, как и кувшин, предназначалось в первую очередь для торжественных церемоний и украшения залов. В центре его вызолоченной поверхности, на дне, изображена история, известная по «Метоморфозам» Овидия: осада города Мегары царем Миносом. На одной из крепостных башен стоит Сцилла, которая готова открыть ворота врагу, поскольку влюбилась в царственного полководца, гарцующего на коне в центре композиции. Она являлась дочерью правителя Ниса, чья сила заключалась в пурпурном волосе, растущем на его голове. Вырвав его, Сцилла лишила отца способности к сопротивлению, но затем была жестоко наказана за свое предательство.

Корпус кувшина разделен на девять граней, в которых помещены играющие на музыкальных инструментах и танцующие женские фигуры. Над ними проходит широкий пояс из бараньих голов. Высокая, прихотливо изогнутая ручка кувшина украшена женской гермой, а остроконечный слив — маскароном.

Великолепный саккос был сшит для патриарха Никона по заказу царя Алексея Михайловича в 1654. Он изготовлен из редкой драгоценной ткани, двойного петельчатого аксамита, вытканной венецианскими мастерами. Она образована переплетением шелковых и так называемых золотных нитей, в состав которых входит тончайшая золотая или серебряная проволока. Некоторые из них, выпущенные в виде петелек разной высоты, образуют крупный узор сложной рельефной поверхности ткани, состоящей из стилизованных растительных побегов, пышных листьев и цветов. Об этой вещи оставил свои впечатления побывавший в России в 1654–1656 дьякон Павел Алеппский: «Никон снял свой саккос, который очень трудно было носить вследствие его тяжести… кругом подола, рукавов и боков на этом саккосе шла кайма шириной в четыре пальца из крупного жемчуга, величиною с горох, вперемежку с кистями и драгоценными каменьями. Такое же украшение было и на груди саккоса в виде епитрахили сверху донизу. Никон предложил нам поднять его, и мы не могли этого сделать. Рассказывают, что в нем пуд жемчуга…» Общий вес саккоса составляет двадцать четыре килограмма. Далее дьякон добавляет: «У Никона не один такой саккос, но более ста, перешедших к нему с древнейшего времени, и он заказывает еще новые…»

Имя древнерусского мастера-сапожника, создавшего этот редчайший теперь образец парадной обуви второй половины XVII столетия, неизвестно, как и то, для кого он был сшит: мужчины или женщины. Богатые мужчины тогда носили такую нарядную, обильно украшенную жемчугом обувь. Не различали в то время, правый ли это или левый сапог, они шились на одну ногу. Такого разнообразия видов обуви, как сейчас, тоже не было. В деревнях обувались в лапти, а в городе, тем более столичном, состоятельные люди, и мужчины, и женщины, носили преимущественно сапоги: или короткие до щиколотки, или более высокие, доходящие иногда до колена. Для дома предназначались мягкие сапожки из различных тканей, гладких или узорных, для улицы — кожаные.

Русский средневековый сапожок, хранящийся в Оружейной палате, сшит из темно-красного бархата. Его просторное мягкое без застежек голенище покоится на широкой кожаной подошве и не слишком высоком каблуке. В верхней части голенища узкая золоченая тесьма. В нижней и средней части сапог обильно украшен жемчужным шитьем.

Среди экспонатов Оружейной палаты важное место занимают коронационные наряды русских императриц.