Путь к самопознанию человека. Порог духовного мира - Рудольф Штайнер

Уже в самом начале развития способности сверхчувственного наблюдения человек получает возможность приписывать некоторым вещам и процессам чувственного мира кроме их чувственных качеств еще и такие стихийные основные сущности. Он может говорить об эфирном теле растения или земли. Но стихийные сущности, наблюдаемые таким образом, бывают отнюдь не единственными, которые предстают сверхчувственному переживанию. О стихийном теле растения он скажет, что оно слагает в облик вещества и силы чувственного мира и таким путем изживается в чувственном теле. Но можно наблюдать еще другие сущности, которые ведут стихийное существование, не изживаясь во внешнем чувственном теле. Таким образом, для сверхчувственного наблюдения существуют еще и чисто стихийные существа. Человек переживает не только как бы некое дополнение к миру внешних чувств: он переживает целый мир, в котором чувственный мир представляется как бы наподобие кусков льда, плавающих в воде. Если бы кто-нибудь был в состоянии видеть один только лед, а не воду, то он мог бы приписать действительность только льду, а не воде. Кто хочет держаться только того, что открывают ему внешние чувства, тот отрицает сверхчувственный мир, в котором мир внешних чувств составляет только часть, подобно тому как плавающие в воде куски льда составляют только часть всей массы воды.

На это заметят, что люди, способные производить сверхчувственные наблюдения, пользуются при описании того, что они видят, выражениями, заимствованными у чувственных ощущений. Таким образом, можно встретить такие описания стихийного тела какого-нибудь существа из мира внешних чувств или существа чисто стихийного, в которых говорится, что оно является замкнутым в самом себе, разнообразно окрашенным световым телом. Оно вспыхивает красками, мерцает или светится, и можно заметить, что эти световые или цветовые явления суть обнаружения его жизни. То, о чем говорит наблюдатель, в сущности совершенно невидимо, и он сознает, что световой или цветовой образ имеет такое же отношение к предмету его восприятия, как, скажем, сочинение, в котором сообщается о каком-нибудь событии – к самому событию. И все же, это нельзя понимать в том смысле, как если бы это было только произвольное выражение чего-нибудь сверхчувственного посредством представлений, заимствованных из чувственных ощущений; во время наблюдения человек действительно имеет перед собой картину, похожую на впечатление внешних чувств. Это происходит оттого, что при сверхчувственном переживании освобождение от чувственного тела не бывает полным. Последнее все еще продолжает жить вместе со стихийным телом и переводит сверхчувственное переживание в чувственную форму. И описание какого-нибудь стихийного существа производится тогда действительно так, что оно оказывается как бы визионарным или фантастическим сочетанием впечатлений внешних чувств. Но, несмотря на это, даваемое таким образом описание бывает верной передачей пережитого. Ибо человек видел то, что он описывает. Ошибка, которая может произойти при этом, заключается не в описании видения как такового. Ошибка будет только тогда, если за действительность будет принято видение, а не то, на что указывает видение, как на отвечающую ему действительность.

Человек, который никогда не воспринимал цветов, – слепорожденный, – если он приобретет соответствующую способность, никогда не станет описывать стихийных существ, говоря, что они вспыхивают, как цветовые явления. Он будет пользоваться для выражения представлениями тех ощущений, которые ему привычны. Людям же, обладающим чувственным зрением, вполне свойственно пользоваться при описании таким выражением, как: вспыхивает цветовой образ. Таким путем они могут воссоздать ощущение того, что видел наблюдатель стихийного мира. И это не только при сообщении, которое ясновидящий, назовем так человека, способного наблюдать своим стихийным телом, делает неясновидящему, но также и при обмене сообщениями среди ясновидящих. В мире внешних чувств человек живет в своем чувственном теле, и последнее облекает для него его сверхчувственные наблюдения в формы внешних чувств; поэтому в земной жизни человека выражение сверхчувственных наблюдений посредством вызванных ими чувственных образов является первоначально все еще пригодным способом сообщения.

Дело в том, что воспринимающий такое сообщение имеет в душе переживание, находящееся в правильном отношении к данному событию. Чувственные образы сообщаются лишь затем, чтобы через них было нечто пережито. Такими, как они предстают, они не могут встретиться в мире внешних чувств. В этом и состоит их особенность. Потому-то они и вызывают переживания, которые не относятся ни к чему чувственному.

В начале своего ясновидения человек лишь с трудом будет освобождаться от выражения чувственного образа. Но при дальнейшем развитии этой способности непременно возникнет потребность найти более независимые изобразительные средства для сообщения виденного. Но тогда неизменно является необходимость объяснить сперва те знаки, которыми при этом пользуются. Чем больше в современной культуре будет возникать запрос, чтобы сверхчувственные познания получали всеобщую известность, тем больше будет выдвигаться потребность передавать эти познания посредством выражений, заимствованных из повседневной жизни в чувственном мире.

Сверхчувственные переживания могут проявляться так, что они по временам наступают у человека. Они тогда как бы находят на него. И ему представляется возможность путем собственного переживания узнавать кое-что о сверхчувственном мире в той мере, в какой этот мир более или менее часто благодатно озаряет его душевную жизнь. Но еще более высокая способность заключается в том, чтобы произвольно вызывать из обычной душевной жизни ясновидческое наблюдение. Путь к достижению этой способности в общих чертах заключается в энергичном и упорном внутреннем укреплении душевной жизни. Но многое зависит также и от достижения известного душевного настроения. Необходимо спокойное, невозмутимое отношение к сверхчувственному миру. Отношение, которое так же далеко от жгучего желания узнать возможно больше и возможно яснее, как и от отсутствия интереса к этому миру. Жгучее желание действует так, что оно простирает перед освобожденным от тела созерцанием как бы незримый туман. Отсутствие же интереса приводит к тому, что сверхчувственные вещи, хотя на самом деле и открываются, но остаются просто незамеченными. Это отсутствие интереса выражается иногда совсем особым образом. Есть люди, которые совсем искренне желали бы иметь переживания ясновидения. Но они заранее создают себе определенное представление о том, какими должны быть эти переживания для того, чтобы они могли признать их подлинность. И вот наступают действительные переживания; но они проскальзывают мимо, встреченные без интереса, оттого что они не таковы, какими они должны были бы быть по представлению людей.

При ясновидении, вызванном произвольно, во время внутренней деятельности души наступает мгновение, когда знаешь: вот душа переживает нечто, чего она не переживала доселе. Переживание это не есть какое-нибудь определенное ощущение; оно есть общее чувство, что имеешь перед собой не чувственный внешний мир, что ты находишься не в нем, но в то же время – и не в себе, как это бывает в обыкновенной душевной жизни. Внутреннее и внешнее переживания сливаются воедино в одно чувство жизни, которое было дотоле неизвестно душе, но о котором она знает, что не могла бы иметь его, если бы жила одними только внешними чувствами во внешнем мире или если бы жила только в своих обычных ощущениях и образах воспоминаний. Далее чувствуешь, что в это душевное состояние прокрадывается нечто из доселе неведомого мира. Но никак не можешь найти представлений для этого неведомого. Переживаешь, но не можешь себе представить. В то же время человеком, переживающим это, овладевает чувство, как если бы препятствие представить себе то, что просится в душу, заключалось в его чувственно-физическом теле. Если же он неизменно будет продолжать внутренние душевные усилия, то через некоторое время он почувствует себя победителем над сопротивлением своего тела. Аппарат физического рассудка до сих пор был приспособлен только к созданию представлений, связанных с переживаниями чувственного мира. Вначале он оказывается неспособным возвысить до ступени представления то, что хочет открыться из сверхчувственного мира. Его надо сперва переработать, чтобы он стал на это способен. Подобно тому, как ребенок видит развертывающийся вокруг него внешний мир, но аппарат его рассудка должен быть сперва подготовлен переживанием этого внешнего мира, чтобы начать создавать себе представления об окружающем, – так и человек бывает вообще не в состоянии представить себе сверхчувственный мир. То же самое, что происходит в ребенке, производит и ясновидящий над аппаратом своих представлений. Он подвергает этот аппарат действию своих окрепших мыслей. В силу этого последний постепенно изменяется. Он становится в силах ввести сверхчувственный мир в жизнь представлений. Человек чувствует, как внутренней душевной работой он действует созидательно на свое собственное тело. Сперва оно оказывает тяжелое противодействие душевной жизни; человек чувствует его в себе как какой-то чуждый предмет. Потом он замечает, как оно все больше приспособляется к переживанию души; под конец он уже больше не чувствует тела, но зато он имеет перед собой сверхчувственный мир; таким же образом он не воспринимает и глаз, посредством которого видит мир красок. Прежде, чем душа сможет увидеть сверхчувственный мир, тело должно стать неощутимым. Если таким образом ему удастся достигнуть независимого душевного ясновидения, то, как общее правило, он всегда сможет снова вызвать это состояние при сосредоточении на какой-нибудь мысли, которую он может особенно сильно переживать в себе. В результате отдачи себя такой мысли будет наступать ясновидение. Сначала человек не будет еще в состоянии увидеть что-нибудь вполне определенное из того, что он хочет видеть. В душевную жизнь будут вмешиваться сверхчувственные вещи и события, которых он отнюдь не готовился увидеть и которых как таковых вовсе не хотел вызвать. Однако при дальнейшем внутреннем напряжении ему удастся направить духовный взор также и на те предметы, которые он намеревается узнать. Подобно тому, как пытаются вызвать в памяти забытое переживание тем, что вызывают в душе другое, родственное ему, так и ясновидящий может исходить из переживания, о котором имеет основание думать, что оно находится в связи с искомым. Если он будет интенсивно отдаваться уже знакомому переживанию, то часто через некоторое время к нему присоединится и то, что он хотел пережить. Вообще же надо заметить, что для ясновидящего спокойное выжидание благоприятного мгновения имеет величайшую важность. Не следует насильственно добиваться чего-либо. Если желанное переживание не наступает, то лучше пока отказаться от него и найти к нему случай еще раз впоследствии. Познавательный аппарат человека нуждается для известных переживаний в спокойствии. У кого нет терпения выжидать такого созревания, тот будет делать неверные или неточные наблюдения.