Инъекция страха - Александр Щеголев

— Подожди, я сам, — отчаянно распорядился Андрей, вскакивая следом. — Посиди тут, я быстро.

Гость не послушался. Он был широк и спортивен, хоть и грузноват внешне. Хозяину тоже было когда-то не стыдно за себя перед молоденькими девушками — до Политеха, до женитьбы, до водки и болезней, — когда-то очень давно. «Зачем? — метались в коридорчике остатки растраченной силы. — Зачем он идет за мной?» Пистолет, очевидно, так и болтался в руке Саши, а вот куда подевалась обойма? Путник, бредущий первым, этого не знал. «Где обойма? — сжимались и разжимались спятившие мышцы. — Почему он, придурок, не спрячет пистолет обратно в кобуру?» Путника пошатывало. Не от слабости, а наоборот, от избытка совершаемых телодвижений, мешающих ходьбе. «Что же делать?» Воображение пыталось помочь здравому смыслу, торопливо выдавая собственные варианты дальнейшего развития событий: тот, который сзади, пьяно скалясь, поднимает пистолет… нет, не может быть!.. стреляет в затылок тому, кто впереди, затем шагает, переступив через упавшее тело, в комнату к ребенку, снова поднимает пистолет, пьяно скалясь… не может быть!!!

Это состояние длилось лишь мгновение — гораздо меньше секунды. Для первого раза достаточно, если хочешь сохранить рассудок. Накатило и ушло. Никогда раньше Андрей не испытывал чего-либо подобного, поэтому не успел понять, что же с ним было. В узком коридорчике стояли вечные сумерки, но, когда выскочили в прихожую, на свет (всего три шага!), его ощущения если и не вернулись к прежним, то уже поддавались, по крайней мере, описанию. Сердцебиение. Озноб. Трясучка в груди и в ногах, звон в ушах…

Нужная комната была ближней от кухни, дальней от двери. Горела настольная лампа — вместо ночника, потому что дочка без света не засыпала. Телевизор стоял на тумбочке, Андрей по случаю своей болезни перенес его из гостиной (где сейчас спала мать). Семья располагала двумя телевизорами, это ведь предмет первой необходимости. Один — в кухне, а другой — в комнате. Видик размещался на полочке в той же тумбочке — под телевизором, не видик, собственно, а плеер, дешевка.

— Бери, — повернулся Андрей к Саше, суетливо обыскивая глазами темную фигуру: спрятал, не спрятал? Пистолета в его руке не было. Все-таки убрал, придурок… — Неси пока. — Он указал пальцем на полочку с плеером. — Вот. Подожди, шнуры только отсоединю…

А сам решил пока ссадить дочку, разу уж пришел сюда. Откинул ватное одеяло, сел на кроватку, вытащил из-под ног горшок, бережно собрал руками разметавшееся по пеленке теплое тельце. Зашептал: «Тихо, кошечка, тихо, ласточка, только пописаем, и будем спать дальше…» Ссадить ночью ребенка — была его обязанность. Это требовалось сделать всего один раз, где-нибудь с часу до двух, дальше Алиса спала до утра, не просыпаясь и не пачкая постель. Шесть лет человечку. Раньше, год назад, ее ссаживали не менее трех раз за ночь, причем, нужно было не упустить момент, угадать, когда ей захочется «поплавать». А еще раньше… Лучше не вспоминать об этом кошмаре.

Саша стоял, ничего не предпринимая. Пистолета в его руке уже не было, но… Что ему нужно? Смотрел. Или наблюдал. Или собирался с духом?.. Вибрация выползла из груди молодого папы и заполнила комнату. Звон в ушах вырос до неба. Картинка из объемной превратилась в плоскую, краски, ее составляющие, наползли одна на другую, стали острыми, неестественными. Что предпринять? Воображение давало возможность ясно разглядеть дальнейшее: гость деловито вытаскивает пистолет из кобуры, распрямляет руку, целясь… НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!!

Вернулось состояние, в которое Андрей окунулся минуту назад, преодолевая коридорчик между кухней и прихожей. Вновь это длилось лишь мгновение, но теперь гораздо резче, выраженнее. Гораздо страшнее.

— Ты чего? — кто-то хрипло спросил. Голосом Андрея. Словами, выдавившимися из его стиснутого рта.

Саша ответил сразу:

— А вот у меня до сих пор нет детей. Не с этой же блядью их заводить… — отвернулся, присел на корточки и полез в тумбочку, за видеоплеером.

Он вытащил аппарат и побрел прочь.

Плоская картинка осталась без него…

— Дич-ки! — пробормотала Алиса, раздраженно пошевелившись в объятиях папы. Спохватившись, тот разжал хватку. Неужели думал, что чем крепче держишь ребенка, тем в большей он безопасности? Оказывается, девочка давно пописала — умница, лапушка — а папа и не заметил. Ее сонная фраза означала «Водички», подобные стандартные требования расшифровывались легко. Во сне к Алисе возвращалась болезнь, хотя наяву она уже перестала ошибаться в столь простых буквосочетаниях — спасибо доценту-логопеду… «Сейчас, лисенок, — заторопился Андрей. — Идем в постельку, умница моя…» Девочка спала. Трогательно сопела носом. «Дич-ка» ей, очевидно, приснилась, поэтому отец поставил горшок вниз, после чего вернул ребенка на место.

Встал, медленно приходя в себя.

Кассета, которая понадобилась Саше, лежала отнюдь не в общей куче на подоконнике, а в бельевом шкафу. Иначе многочисленные приятельницы, приходившие к жене в гости, могли случайно схватить. Получился бы конфуз. Андрею было плевать, но жене — нет. Собственно, таких кассет было всего три — он раскрыл дверцу и вытащил из-под пачки глаженых простыней первую попавшуюся.

Долгим взглядом посмотрел на дочь, словно прощаясь.

Выключил свет и побрел, передав управление автопилоту.

Гость на кухне чувствовал себя свободно — соединял шнурами плеер и телевизор. Все просто, дело-то нехитрое. Хозяин сел, дав отдых потрудившимся ногам, а гость продолжал обслуживать себя сам — включил аппаратуру в двойную электрическую розетку, молча взял принесенную кассету, толкнул ее в гнездо — и так далее, до логического конца. Логическим концом было появление на экране заставки с тремя крестами. Крутая, значит, кассета, как и заказывали.

А пистолет лежал на столе. На том же месте и, кажется, в том же положении. Оказывается, Саша не брал его с собой — вот смеху-то. Или брал? Снова выложил? Под мышкой гаду натирает, что ли…

— У меня настроено на сорок третьем канале, — запоздало сообщил Андрей.

«Гад» пожал плечами, он и без советчиков разобрался.

Миновала минута молчания, лишь развязная немецкая речь пробивалась сквозь шипящий фон. Кино пошло.

— А-а, помню эти короткометражки, — сказал зритель непонятно кому. — Люблю, кстати, короткометражки, чтобы перевод был не нужен… — Он ослабил галстук, потянулся и закинул руки за голову.

Второй зритель — тот, который не интересовался происходящим на экране, — не услышал эту безадресную реплику. Его потихоньку раскачивало, пока еще мелко и нечасто, но сдержаться было невозможно. Он больше не мог — ТАК. Зачем Саша пришел?