Королева Ойкумены - Генри Олди

Кутх говорил искренне. Он вился вокруг Регины, как ожившая метель, дергал за рукав, пытался развеселить. Не деньги волновали голографа – гонорар он уже получил. Видя, что его потуги пропадают тщетно, кутх решился на крайнюю меру. Перекинувшись парой слов с Ником и получив от того пять экю сверх обычной платы, он отбежал в крытый павильон, расположенный ближе к реке, и вернулся с пластмассовым болваном. Болван был похож на кутха, словно брат-близнец – только голый, бритый налысо и увешанный дешевенькими бусами.

– Смертельный номер! – голограф поставил болвана перед саркастодоном и отпрыгнул к камере. – Враг-каутли, однако! Саркастодоны Кутхи рвут злобный враг! Всем нравится, все хлопают в ладоши!

Зверь вскочил. Шерсть на саркастодоне встала дыбом. Сверкнули клыки, из пасти вырвался хриплый рев. Ударив болвана лапой, хищник подмял его под себя и вцепился в добычу. Когти и зубы трудились над пористой, легко сдающейся пластмассой. Бусинки летели градом. Голограф снимал, стараясь, чтобы Регина с Ником тоже попали в кадр. Девушка отметила, что кроме них, никто больше не интересуется зрелищем. Даже мальчишки продолжили катанье. Саркастодон рвал болвана, и ярость зверя – Регина могла в этом поклясться! – была подлинной. Только вот принадлежала она, эта ярость, не зверю, а человеку. «Цепной» зверь по-прежнему оставался частью хозяина, тупо выполняющей приказ. Но «врага-каутли» голограф ненавидел всерьез. Дай волю и будь болван живым – сам бы зубами выгрыз глотку.

– Пойдем, – попросила Регина, борясь с тошнотой.

– Ага, – согласился Ник.

Поблагодарив голографа, он забрал у того кристалл с записанным роликом.

IV

Сказка выплывает там, где тонет наука.

Жили-были два брата, два смелых охотника – Кутха и Каутли, Ворон и Орел. Вместе зверя били, вместе хлеб делили; под одной крышей спали. Никого не боялись. Да пришла и к ним беда. Полюбили братья красавицу Наль-Цер, дочь вечерней зари. Ох, и полюбили! Жаль, не добыча красавица, не каравай хлеба – на двоих не делится.

– Никого не боюсь, – сказал Каутли-Орел. – И тебя, брат, не боюсь. Моя жена!

Схватил он Наль-Цер за левую руку.

– И я никого не боюсь, – сказал Кутха-Ворон. – А уж тебя, брат, и подавно. Моя жена!

Схватил он Наль-Цер за левую руку.

– Моя!

– Нет, моя!

Короче, недосмотрели – разорвали пополам. Кому нужна половина красавицы? Никому. Ни по дому хлопотать, ни детей рожать – ни на что не годится. Бросили братья в снег то, что держали, и разошлись в обиде. Так далеко разошлись – подумать страшно. Орел на край света улетел. Ворон на другой край света улетел. И с тех пор никогда не встречались.

Ученые сказок не читают. Ученые сидят, ломают умные головы. Есть в созвездии Моржа двойная звезда Наль-Цер, злополучная красавица. Есть в Наль-Церской системе две обитаемые планеты: Кутха и Каутли. Два мира-брата, разделенные черной пропастью. И пока корабли Лиги не сделали черную пропасть торной дорогой, не встречались друг с другом кутхи и каутли. Дикари! – этим холодно, тем жарко. А в вакууме ни босиком, ни на лыжах не пройти.

Тут в другом закавыка: почему дикари так похожи?

Ведущие антропологи Ойкумены хором утверждали, что кутхи и каутли принадлежат к одной расе. Весь комплекс наследуемых признаков говорил в пользу этого. Язык двух народов был практически идентичен. И кутхи, и каутли являлись энергетами, во многом сходными с более развитыми помпилианцами. Но если помпилианцы в процессе эволюции научились «клеймить» людей, используя энергию рабов на благо своей цивилизации, то буйные женихи красавицы Наль-Цер еще стояли в начале эволюционного пути.

Они клеймили не людей – зверей.

Принудить зверя, будь то хищный саркастодон или травоядный мамонт, к рабскому повиновению мог любой кутх, любой каутль. Более того, дикарь мог держать «на поводке» целую свору – до десятка животных одновременно. Жаль, что долго пользоваться мохнатыми слугами не получалось. Охотясь для хозяина, «цепной» саркастодон после года службы терял интерес к жизни и требовал неусыпного контроля. Предоставлен самому себе, хищник спал круглые сутки, гадил, где лежал, не реагировал на самку, пренебрегал едой, даже если мясо лежало перед его носом – и быстро умирал. Поэтому коров, к примеру, «на цепь» не брали. Кому хочется, чтобы корова сдохла через год? И весь домашний скот не брали. Разве что брыкливого жеребчика – «заклеймил» на недельку, объездил, отпустил на волю.

Планету Каутли первыми открыли помпилианцы. Планету Кутху – ларгитасцы. И дикари, наивные дети природы, сразу выяснили, что это значит – попасть в сферу чужих интересов. Помпилианцы, с их страстью брать всё нахрапом, сперва планировали увеличить за счет каутлей число своих рабов. Пока Лига разберется, пока Совет возьмет новый мир под крыло закона… Энергетическое родство с каутлями не смущало рабовладельцев. Брат вполне способен пахать на брате, особенно если тот, к слову сказать, не в силах дать сдачи. Смутило иное – выгода. Дополнительная выгода, которую сразу подметили умные помпилианские головы. «Цепной» мамонт – да хоть мул! – подсоединенный к генератору, давал энергию ничуть не хуже, чем раб-человек. Да, энергии было меньше. Да, мамонта хватало на год, а люди служили дольше. Но «клеймение» соседей было чревато для помпилианцев вечными конфликтами, рабов катастрофически не хватало для полноценного развития социума…

Зверей же в Ойкумене водилось – бери, не хочу.

Тут и выяснилось, что способность клеймить зверей помпилианцы утратили на дорогах эволюции. Наверное, утратили бы ее и кутхи-каутли, с течением веков переключась на себе подобных. Но помпилианцы вцепились в неожиданный подарок судьбы – не отнять. На их энергостанциях объявились стада и стаи, отары и табуны. Теряя свободу, «цепные» животные под управлением хозяина-каутля питали собой энергетику империи. Протесты «зеленых», этого посмешища Галактики, в расчет не брались – пусть устраивают пикеты у питомников шиншилл, а не у охраняемых объектов государственного значения.

Ну и рабов Каутли поставляла, не без того. Юристы Помпилии с ходу нашли общий язык с местными жрецами. Теперь жертвы богам, ранее умерщвляемые на алтарях, свозились в концентрационные лагеря – и грузовыми звездолетами забирались прямо на небеса. Жречество, почесывая округлившиеся животики, разъясняло пастве преимущества нового метода. А законоведы Лиги тщетно искали, к чему бы придраться.

Ларгитас в отношении Кутхи поступил иначе. Что могли взять продвинутые техноложцы у закутанных в шкуры недоэнергетов? Бубен? «Цепного» моржа для цирка? О нет, ларгитасцы поступили мудрее, использовав Кутху как плацдарм для агитации. В недрах Королевского Совета родилась светлая идея – продемонстрировать всей Ойкумене преимущество технологического пути развития перед эволюционно-физиологическим.

Проще говоря: наукраты против эников-беников.

Контакты Ларгитаса с Кутхой отличались масштабностью и хирургической деликатностью. Гуманитарная помощь. Дипломатические отношения. Развитие системы образования: сперва – для элиты, отобранной специалистами, в перспективе – для всех. Строительство городов. Снабжение техникой – с массой ограничений, не создавая цивилизационного шока. Привлечение туземцев к работам, способствующим росту интереса к науке. Создание и оснащение вооруженных сил; в первую очередь – военно-космических, как залога независимости.

Всё это поставлялось, дарилось и продавалось за сущие гроши, в обмен на главную валюту – отказ кутхов от врожденных способностей энергетов. Ларгитасцы понимали, что решение элиты, пользующейся дарами цивилизации, не означает массовый отказ кутхов от собственной природы. На саркастодона, забавляющего туристов, смотрели сквозь пальцы. На «цепных» зверей в глуши, в снежных дебрях – тем более. Важным было другое – элита становилась примером для подражания. Отрекись от «примитивной физиологии» – и «звездные погонщики» пустят тебя в круг избранных, в какой бы семье ты ни родился. В круге тепло, сытно, безопасно; в круге учат полезному и дают чудесное…

Это било в цель без промаха.

Но и Каутли вооружалась стремительными темпами. Может быть, даже быстрее, чем Кутха – помпилианцев не сдерживали проблемы цивилизационного шока. Два брата, Ворон и Орел, ненавидели друг друга со страстью дикарей. Ненависть подогревалась еще и тем, что за плечами братьев стояли чудовищно огромные тени: рабовладельческая Помпилия и наукратический Ларгитас. А значит, красавице Наль-Цер вновь суждено было кричать, раздираемой на части.

Вопль ее сотряс космос.

V

«…как сообщают наши корреспонденты, ВКС Каутли в составе трех штурмовых эскадр вероломно вторглись в околопланетное пространство Кутхи. Завязав бой на орбите, агрессоры частью сил продолжили движение, проникнув в воздушное пространство Свободной Республики Кутха. На северо-востоке провинции Тыганак был высажен десант. В данный момент диверсионные группы каутлей при массированной поддержке с воздуха уничтожают объекты гражданской инфраструктуры, расположенные в окрестностях Непая. Как и предполагалось, „боевое крыло“ Фронта Освобождения Кутхи, этих отщепенцев, готовых на всё ради захвата власти, предательски поддержало вторжение – с лесных баз на соединение с десантными частями противника уже выдвинулись отряды полевых командиров Емингыра и Ахгана. Нет сомнений, что Непай, ключевой областной центр, в самом скором времени будет взят в кольцо и подвергнется оккупации.