Человек рождается дважды. Книга 2 - Виктор Вяткин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она поправила шерстяной платок и протянула руку.
— Я уже думала, что и не вспомнишь обо мне, улыбнулась она и, взглянув из-под ресниц, тихо сказала — А мы тут тебя с Валей вспоминали.
— Я тоже на материке обо всех ребятах скучал. Да, а как ты, Вася, живёшь? Как твоя геология? Что сообщает Николаев? — встряхивая приятеля, пожалуй, слишком усердно, спрашивал Юрий.
— Колька доволен. Он уже в бухте Амбарчик и не теряет надежды попасть на арктический пароход. Этот своего добьётся, — Вася покосился на Женю, как бы объясняя причину отъезда. — Живём, как видишь. Приехала Татьяна и растормошила ребят. Понравилась она тебе? Она молодец, как-то сумела со всеми поладить. На что уж Валерка лежебока и лентяй, а не выдержал и сдался.
— Есть предложение, — басил Самсонов. — По случаю приезда Юрки пойти к Жене на чай с голубичным вареньем. Это, братцы, штука… Пробовал.
— Варенье пожалуйста, но куда я всех усажу?
— Тогда давай варенье, а чай будем пить у Татьяны.
— А что, ребята, и верно, пошли к нам, — подхватила Таня и, посмеиваясь, спросила Нину — А у нас хватит резервов, ну хотя бы насытить Самсонова?
— Почему только меня? А Юрку? Какой-никакой, но сегодня он гость.
— Это я к тому, что Если уж хватит на тебя, то, не задумываясь, можно приглашать всех. Я предлагаю собрать у кого что Есть из Еды и идти в барак к Самсонову. Там разместятся все.
Так и порешили. Булычёв раздобыл доски и соорудил длинный стол. Женя принесла патефон, варенье и голубичную настойку. Самсонов вытащил запасы спирта. Нашлись сыр, рыба, консервы. За столом было весело. Смеялись над Валеркой. Колосов рассказывал о материке. Пели песни.
В разгар веселья в барак вошёл невысокого роста, сухощавый, с бледным лицом парень. Он сбросил шапку, прищурил колючие глаза и отрекомендовался:
— Расманов Олег. Прошу извинить. Я услышал весёлые молодые голоса и решил заглянуть. Только что вернулся с периферии, пока не у дел. Знакомых ни души. Тоска, скука, не знаешь, куда себя и девать. Вы разрешите? — Он сбросил шубу и присел на уголок топчана.
Он сообщил, что играет на гитаре и будет не в тягость компании.
Вторжение незнакомого парня внесло некоторое замешательство и неловкость. Но он как-то быстро приноровился к ребятам.
Расманов понравился всем. Рубаха-парень. А у Колосова он вызвал раздражение. Почему? И сказать трудно. Что-то в Олеге Его настораживало. Больно приторный парень.
— А ну, ребята, танцевать! Вася, подбери пластинку. — тронула Татьяна Булычёва за руку и повернулась к Колосову, протягивая руку.
— Танцевать? — удивлённо посмотрел на неё Юрий и покосился на свои ноги. Он в жизни не танцевал и продолжал предвзято относиться к танцам.
— Без разговоров. Не умеешь — учись. Люди издревле выражают свою радость в песне и пляске. Не зачисляй себя смолоду в старики. А ну пошли! — Татьяна схватила Его за руку и почти насильно вытащила на середину барака.
Танцевали все. Даже Валерка, поднимая на руках Васю, выделывал замысловатые па.
Танцуя с Женей, Юра спросил, где Её отец.
— Его освободили досрочно, и он уехал в Москву. Теперь он уже с мамой.
— А как же ты?
— А я здесь. С вами. Удивился?
— Нет, Женя, иначе не могло и быть. Вот Если бы уехала, тогда да…
— Ребята, давайте песню! — предложила Татьяна и запела. Ребята подхватили. Валерка, как всегда, путал мелодию. Женя сбегала за гитарой и спела несколько романсов. Всем было хорошо и весело. Незаметно подошла полночь. Пора было расходиться по домам.
Сначала пошли провожать Женю. Дорогой поиграли в снежки. Расманов швырнул комок в лицо Жене. Грубость ребятам не понравилась. Юра вытер шарфом Её щёку, и больше в снежки не играли.
Потом пошли к Татьяниному бараку. Она жила в самом конце посёлка. Олег подставил Ей ножку и неловко уронил в сугроб.
Обратно шли молча. Расманов задержался у окна Татьяны, а потом уже нагнал парней.
— А батон-то с изюминкой. Как у неё там? Не нашёлся Ещё кто? Такое добро пропадает. Не возражаете, Если займусь? — Он смачно прищёлкнул языком.
Колосова всего передёрнуло, он отвернулся. Валерка остановился и оглядел Олега с брезгливым удивлением.
— Э-ээ, да у тебя мерило пошленькое и подловатое. Ты, пожалуй, тут ничего не поймёшь. Где тебе? Кругом Торричеллиева… — Он пренебрежительно махнул рукой и, подхватив под руку Васю, перешёл на другую тропинку.
— Тоже мне, святая невинность. Не может сам, бегемот, вот и злится, — пробурчал Ему вслед Расманов и повернулся к Колосову. — Баба везде баба. Только не нужно теряться. Два-три умных хода — и наверняка в дамках.
— А ты и верно с душком. Шёл бы ты, приятель, подальше и не лез грязными лапами куда не следует.
— Что это? Никак запугать хочешь? — задирался Расманов. — И что же ты мне сделаешь?
— А это — смотря чего ты стоишь.
— Лопухи. Девка сама просится. А они, дураки, уши развесили и Ещё рычат, как собаки на сене. Раз приехала на Колыму, значит, видала виды.
— Замолчи, а то смотри, пожалеть можешь.
— Да ты не грози, не из пугливых. Тоже мне, рыцарь печального образа. Ну-ну, вздыхай, вздыхай, а Женю приласкает кто-нибудь поумней. Небось думаешь, тоже святая?
Расманов не успел и договорить, как уже барахтался в снегу и, отплёвываясь, ругался.
— Ты, скотина, запомни. Если Ещё раз затронешь любую из них, я засуну тебя мордой в снег и буду держать там до тех пор, пока ты не научишься уважать в женщине прежде всего человека. — Юра, не оглядываясь, повернул по тропинке к юрте. Хорошее настроение было испорчено вконец.
Гермоген спал. Печь сердито постукивала дверцей. Он лёг на приготовленную стариком постель, но Ещё долго крутился.
Проснулся Колосов рано и всё же не слышал, когда ушёл Гермоген. Неужели всё Ещё промышляет старина? — подумал он и закурил. Вставать не хотелось, В юрте было тепло, хотя дрова в печи уже прогорели.
Вспомнился Расманов, и настроение совсем упало. За стеной послышались шаги, и взволнованный голос крикнул:
— Привет, Андрей! Ты слышал? Так это правда?
— Как будто да. Сейчас узнаем. Я тоже в контору, — откликнулся второй. Скоро шаги затихли.
Юра поднялся. Распахнулась дверь, и, к Его удивлению, в юрту ввалился улыбающийся Расманов.
— Здравствуй! Прости, что врываюсь чуть свет. Но я спешу принести свои извинения, — говорил он с весёлой развязностью. — Вчера получилось нехорошо. Я нахамил. Но, сам понимаешь, чего не бывает. Давай это затрём, и по петухам.
Юра не успел опомниться, как он сунул Ему руку и тут же толкнул пальцем в живот.
— Фу, чертяка, ну и здоров, — расхохотался он. — А как ты меня шарахнул! Если хочешь знать, так всё это было специально. Хотелось прощупать, что вы за народец. Да не совсем это гладко получилось. Потому и не обижаюсь. Сам бы так поступил. — Он посмотрел на Колосова снизу вверх и наморщил нос. — Чего это ты так уставился на меня. Посмотришь, как мы Ещё поладим.
Не переставая говорить, он зачерпнул кружку воды, полил Юре на руки. Наполнил чайник водой, поставил на печь и даже постучал по трубе, чтобы высыпалась сажа и лучше тянуло. Он успел почти всё рассказать о себе. Приехал по договору строителем. По собственному желанию поехал в национальный район. Не утаил и неудач.
— Ехал я с большим желанием. Только закончилась коллективизация. Ну, думаю, развернусь и покажу, на что способен, — жаловался Расманов. — А оказалось совсем не то. Тут Ещё начали прибывать национальные кадры из Института народов Севера. Осенью создалась угроза срыва государственного плана заготовки пушнины. Я туда, я сюда. А один человек возьми и подскажи. Ты, говорит, конским волосом можешь перекрыть недосданную пушнину. Разве мало в районе лошадей? Обрежь хвосты, вырастут Ещё лучше.
— Значит, так и обкромсал?
— План Есть план, что было делать? Надо бы поменьше, да откуда я знал?
— Ну и что получилось?
— Когда летом снарядили транспорт, лошади не по тропе, а в кусты, да ложиться, да кататься: им нечем от гнуса отмахиваться. Хорошо, отделался лёгким испугом. Но это чёрт с ним. Важно — удалось вырваться из этой глухомани.
— А куда сейчас?
— Решил не торопиться. Один раз влип, хватит. Если не подвернётся ничего подходящего, постараюсь попасть в аппарат. Там всегда под рукой и на глазах. Мне ведь только зацепиться, а там я уже как-нибудь сам…
— Привет тебе, брат Юрка! — высокопарно начал Самсонов, протискиваясь в дверь. Заметив Расманова, уже другим тоном — А-аа? Дон-Жуан? Вот уж чего никак не ожидал. — Валерка влез в помещение, загородив дверь.
— Ты мне льстишь. Какое там, — засмеялся Расманов и встал. — Пришёл вот и каюсь. С Юркой у нас лады. Собирался сейчас к тебе. Вот моя мозолистая, да будет мир на земле, — протянул он руку, но Валерка боком прошёл к столу и руки не подал, а заметил Юрию — Приехал ты, брат, напрасно.