Операция «Маскарад» - Гейл Линдз

— Что-то не похоже. — Ашер скорчил гримасу.

Вчера эти слова мгновенно бы ее успокоили, но сегодня утром она убила молодого человека, и эти слова прозвучали упреком. А совсем недавно, глядя на двух полисменов, она продумывала план действий, чтобы расправиться с ними. Сара закрыла глаза. Нет, не может быть, что она раньше была такой!

Заглянув в черные глаза Флореса, неожиданно для себя Сара увидела нечто совершенно необычное — тепло и доброту. Неужели этот сумасшедший парень по-настоящему добр? В то же время он профессионал, когда нужно жестокий и беспощадный. Скорее всего он прав — Гордона стоило убрать. Но для нее это было бы невозможно. В конце концов важен твой поступок, а с чувствами можно побороться. В этой борьбе Сара обретала свое лицо, чувствовала огромную разницу между собой и Гордоном и иже с ним. Она понимала, что путь ее только начинается и придется контролировать себя всегда.

— Скажи, Флорес, ты считаешь себя типичным оперативником ЦРУ?

Он усмехнулся, но, поняв, что Сара говорит серьезно, погасил улыбку:

— Один из тестов, которым меня подвергали, состоял в том, что я должен был постараться втиснуть квадратный брусок в круглое отверстие. Довольно обычная штука. Они были уверены, что теперь-то приперли меня к стене, — брусок был слишком большим.

— Ну и что ты сделал?

— Брусок был из дерева. Пришлось вытащить перочинный нож и строгать брусок до тех пор, пока тот не стал в самый раз.

Сара рассмеялась.

В это время над ними погасло табло — самолет набрал высоту и лег на курс. Пассажиры отстегнули ремни, некоторые поднялись со своих мест и стали прохаживаться по салону.

— Наконец-то, — сказала Сара и протянула руку за своим рюкзаком, спрятанным под сиденьем впереди нее.

— Правильно, — прокомментировал Ашер. — Давай-ка посмотрим, нет ли там чего-нибудь нужного.

Личные вещи всех четырех агентов лежали в разных отделениях рюкзака. В полном соответствии с инструкциями их было немного. Сара стала исследовать вещи Гордона, а Флорес занялся тем, что было извлечено из карманов женщины-агента.

У Тэйта был бумажник, в котором лежали пятьсот двадцать один доллар, водительские права и кредитная карточка VISA. Кроме того, Сара обнаружила ключи от «бьюика», на котором Гордон приехал в аэропорт, его любимую шариковую ручку «Кросс», кошелек для мелочи с семьюдесятью девятью центами и пакетик арахиса.

— Ничего интересного, — сказала Сара разочарованно. Она сложила все в небольшую кучку у своих ног, чтобы не привлекать внимания других пассажиров.

— И у меня ничего, — доложил Флорес, тоже явно раздосадованный, и принялся рыться в вещах последнего из преследователей.

В конце осмотра у них под ногами образовались четыре стопки из поддельных водительских прав и кредитных карточек. Помимо этого, там были дешевая книжка в бумажной обложке, початая пачка сигарет «Винстон» и небольшой косметический набор.

— Придется посмотреть повнимательней, — вздохнул Флорес.

Он развернул на коленях мешочек для пассажиров, плохо переносящих самолет, и, взяв пачку «Винстона», стал аккуратно потрошить одну сигарету за другой, ссыпая в мешочек табак и клочки бумаги. Сара потянулась к косметическому набору, но, передумав, взяла ключи от машины.

— Возможно, это совпадение, но обрати внимание, где Гордон арендовал «бьюик», — сказала она, демонстрируя Ашеру ключи с биркой «Голд стар рент-э-кар». — Ты помнишь машину, на которой приехали Мэтт и Бено? Она тоже была взята напрокат в «Голд стар». — Сара немного подумала и добавила: — Я смутно помню, что машина из этого же агентства каким-то образом связана с Гордоном и с моей жизнью в Санта-Барбаре еще до того, как я потеряла память.

Тот сдвинул брови.

— Черт. Может быть, они нас именно так и нашли! — воскликнул Флорес. — Гордон, наверное, сообразил, что мы попытаемся сменить машину, ведь арендовать автомобиль гораздо безопаснее, чем угонять. Он мог разослать наши фотографии во все филиалы «Голд стар» в Денвере и дать указание, чтобы, если мы возьмем там авто, в него сунули радиомаяк или что-нибудь в этом роде, — пояснил Ашер.

— Эти филиалы понатыканы везде. Он нас просто-напросто перехитрил.

— Не нас, а меня, — возразил Флорес с досадой. — И как это меня угораздило?

— Ты все делал правильно, только обратились мы не в то агентство, к тому времени наш пикап наверняка засветился достаточно.

Ашер посмотрел на Сару грустными черными глазами, в которых отразилось глубокое недовольство собой. Она улыбнулась ему ободряющей улыбкой.

— Ладно, — буркнул он. — Первое, что я сделаю в Париже, — так это проверю, нет ли какой-нибудь связи между Бремнером и «Голд стар».

— Отлично, — подвела черту Сара. Она взяла в руки серебряную ручку Гордона. В Санта-Барбаре и на Ранчо он писал только ею. Сара представила, как он склоняется в раздумье над своим блокнотом, занятый подготовкой очередного доклада Хьюзу Бремнеру, и невольно поежилась. Не таился ли в этой ручке ключ к разгадке занимающей ее головоломки? Осмотрев ее, она нашла сбоку на корпусе крохотную гравировку.

— Что там такое написано? — спросил Ашер.

— Je Suis Chez Moi, — вслух прочла Сара надпись, сделанную по-французски.

— У тебя отвратительный акцент. Дай-ка ее сюда. — Ашер быстро взглянул на выгравированные буквы. — По-английски это означает «я дома».

— Что это, какой-нибудь код?

— Возможно.

Флорес внимательно осмотрел ручку, разобрал ее, снова собрал и вернул Саре.

— Это дорогая ручка, — заметил он. — Может быть, подарок какой-нибудь его подружки.

Он скорчил гримасу, закатив глаза и сделав брови домиком, с придыханием произнес:

— Я дома, дорогой. Заходи как-нибудь меня проведать!

Сара улыбнулась, но тут же вернулась к делу.

— Ручка в самом деле дорогая, и гравировка не бросается в глаза, — стала рассуждать она вслух. — Но раз она сделана, значит, кому-то хотелось, чтобы владелец ручки вспоминал эти слова почаще. Первая буква каждого слова заглавная.

— Ну и что это, по-твоему, может означать?

— В Париже у меня есть человек, к которому можно обратиться по всем вопросам, касающимся Франции, французского языка и подобных вещей.

Они летели над Канадой. Самолет потряхивало. Интересно, удалось ли Гордону освободиться, подумала Сара. Впрочем, как бы то ни было, это всего лишь вопрос времени, рано или поздно он это сделает. Как бы они с Флоресом ни старались, Гордон и Бремнер поймут, что они отправились в Париж. Гордон последует за ними, неотвязный, как ее прошлое. Собственно говоря, он и был ее прошлым, но ей очень хотелось, чтобы этого прошлого у нее не было никогда.

Сара посмотрела на свой рюкзак, снова засунутый под кресло перед ней. В нем лежал пистолет — ее друг. Теперь ей угрожали Хищник, Гордон и она сама. Она не была уверена, что Хищник действительно хочет убить ее — точнее, Лиз Сансборо, — но это было вполне возможно. Ясно было и то, что ее разыскивает Гордон. Кто найдет ее первым и что она будет делать, когда кто-нибудь из них — или оба сразу — ее настигнет?

Сара крепко сжала в кулаке ручку Гордона. Она должна была помешать Тэйту и Бремнеру осуществить их план, каким бы он ни был — слишком много смертей он уже вызвал. Ее душа, точнее, темная сторона души, требовала возмездия. Но вера в то, что большинство людей могут преодолевать трясину обид и не поддаваться порочным желаниям, поддерживала ее.

Она залечит нанесенные ей раны, заполнит пустоту, образовавшуюся у нее в душе. Когда она узнает все, что произошло с ней, ей будет проще, но раньше необходимо остановить Бремнера и Тэйта.

Глава 31

Шантель Жуайо, склонившись над распростертым на кушетке премьер-министром Винсаном Вобаном, втирала эвкалиптовое масло в его плечи и грудь, не без удовольствия проводя ладонью по его хорошо развитым трапециевидным и грудным мышцам. Она от души сочувствовала политику, измученному бесчисленными проблемами, — почти с того самого момента, когда в марте прошлого года он вступил в должность, неприятности так и сыпались на Францию и соответственно на его голову. Возможно, сочувствие Шантель было отчасти вызвано тем, что премьер-министр был очень красив.

Несмотря на его пятьдесят пять лет и постоянное нервное напряжение, связанное с экономическим спадом, физической форме премьера и его жизнерадостности мог позавидовать и тридцатилетний. Лишь по цвету его волос можно было догадаться о тех стрессах, которые он постоянно испытывал, — за короткое время шевелюра Вобана стала совершенно белой. Шантель, однако, казалось, что седые волосы делают его еще более интересным и привлекательным. Должно быть, мадам Вобан обожает своего мужа, подумала массажистка.

— Шантель, — шепотом сказал кто-то.