Красивая проблема (СИ) - Дюран Хельга

Антон остановился и шагнул ко мне.

– Не ори на всю деревню, мать твою! – еще погромче меня взорвался он мне в лицо. – Отъебись от меня! Помолчи! Просто заткнись, Кристина!

Вот это да! Какая его муха укусила? Да что там произошло между братьями, что Антон так завелся? Наорав на меня снова, Антон вчесал дальше по улице, а я за ним следом, еле поспевая за ним на каблуках.

На всякий случай я заткнулась. Ну, мало ли что? Я достаточно хорошо узнала Антона, чтобы быть уверенной в том, что ничего плохого он мне не сделает, но чего ждать от пьяного и злого мужика я понятия не имела, но точно знала, что ничего хорошего. По крайней мере, мне не хотелось, чтобы он снова на меня гавкал.

Так я и семенила вслед за мужчиной, стараясь в потемках слабо освещенной улицы не потерять из виду его широкую спину. Мы уже свернули на нашу улицу, когда я споткнулась на ровном месте и шмякнулась на асфальт. Разбила коленку, сломала каблук, моя сумка отлетела куда-то в канаву. Антон даже не обернулся, продолжая стремительно удаляться из виду.

Я села прямо на асфальт и осмотрела ссадину. Пусть уебывает! Хоть отдышусь немного. У меня аж спина взмокла и в боку закололо от этой гонки.

Антон все же заметил пропажу бойца. Я увидела, как он возвращается ко мне, только медленно, я бы даже сказала неспеша и вальяжно.

– Ну, ты и растяпа! – усмехнулся он, встав рядом со мной. – Поднимайся!

Он протянул мне руку, но я ее проигнорировала и поднялась на ноги самостоятельно. Наступать на поврежденную ногу было больно, и без одного каблука было сложно держать равновесие, но я все же неуклюже доковыляла до обочины дороги и отыскала свою сумку.

– Пить надо меньше! – прилетела мне новая насмешка от Антона. – Нахуя ты эти ходули нацепила? Проблема и есть Проблема!

– Пошел нахуй! – не выдержала я.

Я отвернулась от Антона и продолжила это короткое, но сложное путешествие домой. Я слышала, как Антон идет за мной, шурша пакетом, и у меня непроизвольно потекли слезы. Лучше бы он за мной не возвращался.

Мне было больно, и не только физически, и очень обидно. Я разозлилась на Дэна. Напился, как скотина, бросил меня в гостях! Спит себе, пока я тут, как подранок, по дороге ползу. Нет, это Антон виноват. Зачем они продолжили пьянку на улице? Зачем он бежал по дороге, как ненормальный? Почему не разрешил мне у его родителей вместе с Денисом остаться? Почему я вообще у него разрешения спрашивала? По привычке? Мудак, блядь! Я шмыгнула носом и вытерла слезы, застилающие глаза. Не хватало еще раз наебнуться. Антон, наверное, от смеха лопнет. Я не доставлю ему такого удовольствия!

– Проблема, не реви! До свадьбы заживет!

Я ничего не ответила, только зубами скрипнула. До нашего дома оставалось дома три, когда старший Дубровин меня догнал и схватил за предплечье.

– Не трогай меня! – вырвала я у него свою руку.

– Хватит истерить! – прошипел Антон. – Дай посмотрю, что там у тебя!

Он всучил мне пакет, чтобы освободить руки, присел на корточки рядом со мной и взял меня за голень. Он приподнял мою ногу, поставив ее прямо на свое колено. Я потеряла равновесие и вцепилась в его шею, чтобы не упасть.

Не говоря больше ни слова, Антон поднялся на ноги, шумно вздохнул и, подхватив меня на руки, понес меня дальше.

– Отпусти! – запротестовала я, обнимая его шею, и стараясь не выронить свою поклажу. – Я сама!

– Да я видел, как ты сама! Не дрыгайся, уроню щас, всеми костьми загремишь!

Пусть тащит! Жалко что ли? Я уткнулась ему в шею, закрыла глаза и молилась, чтобы действительно не уронил. От мужчины головокружительно пахло его цитрусовым парфюмом, сигаретами и уверенностью. Интересно, если бы Антон не был таким здоровым, его благородство было бы таким же неуемным? Он бы все равно меня тащил на руках? А Маринку свою он с такой же легкостью поднимает?

– Сколько ты весишь, Проблема? – рвано выдохнул Антон у меня над ухом. – Сорок-то хоть есть? Вес бараний!

– Сам баран! – буркнула я, вспомнив, как нелестно он отзывался о моей фигуре. Нравятся Маринкины булки? Конечно, нравятся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Что у тебя за духи? – пропустив мимо ушей мои слова, спросил Антон. – Диор или Шанель?

Больше поговорить не о чем? Сам же просил заткнуться? Как будто он в брендах парфюма разбирается! Колхоз неотесаный!

– Диор, – все же ответила я. – Нравятся?

– Да.

– Хочешь Мариночке своей такие же купить?

– Нет. Ей такие не пойдут. Аромат слишком нежный. Она девочка горячая, знойная! Ей нужен запах поярче.

– А я, по-твоему, холодная, плоская и блеклая?

Антон рассмеялся, как ненормальный.

– Ох, бабы! Что с вас взять?

– Это, по-твоему, смешно? – снова разозлилась я.

– Проблема, ты ревнуешь? Или как?

– А ты?

– Что я? – Антон сделал вид, что не понимает о чем это я.

– Почему ты меня гнобишь постоянно? Что плохого я тебе сделала?

В этот момент Антон резко опустил меня на землю, потому что мы пришли. Ответом он себя не утрудил, чем снова меня расстроил. Мужчина открыл ворота, пропустил меня вперед и цыкнул на Председателя, который рычал, готовясь облаять нас последними собачьими словами. Весь в хозяина!

Я доковыляла до крыльца и с облегчением уселась на ступеньки, чтобы разуться. Антон меня опередил. Он сел рядом, снова обхватил своими сильными пальцами мою лодыжку и снял туфлю с ноги. Осмотрев ее со всех сторон, он сделал со второй ногой то же самое.

– Просто коленку сбила? – поднял он на меня глаза. Я кивнула, закусив губу. – А чего тогда ревела?

Потому что ты козел! Ненавижу тебя, скотина! Так и дала бы по твоей башке туфлей своей!

– Больно было, – ответила я.

– Сейчас найду аптечку.

Антон достал сигареты и закурил, затем снова пошарил в кармане и извлек из него тот самый снимок с Катей. Он был весь измят, как будто его намеренно скомкали. Мужчина задумчиво уставился на него, разглядывая в ярком свете лампочки над крыльцом.

– Ты мне скажешь, почему Денис напился? – тихо спросила я, затаив дыхание. Мне показалось, что сейчас очень удачный момент, чтобы спросить это. – Из-за нее?

– Он напился, потому, что слабак, – не отрывая взгляда от фотографии ответил Антон и затянулся сигаретой. – Я же дошел до дома? Пили наравне.

Антон достал зажигалку и подпалил край фотографии. Я сидела, растерянно глядя то на мужчину, то на горящее фото, которое Антон держал в пальцах до тех пор, пока оно не сгорело до уголка.

– Зачем ты это сделал? – задала я логично возникший у меня вопрос.

– Кристина, ты задаешь слишком много вопросов, – устало сказал Антон.

Он бросил обугленный уголок фото в жестяную банку у крыльца, служившую пепельницей, а следом свой окурок.

– Пойдем, каличь ты наша, – уже ласково сказал мужчина, помогая мне подняться на ноги.

Он довел меня до дивана в гостиной, посадил на него и ушел за аптечкой. Мне совсем уже было не до коленки. Я все думала о странном поступке Антона. Что-то не так с этой историей про Катю. Зачем он сжег ее фотку? И дома у них нет ни одной. И Денис странно отреагировал на снимок. Разозлился как будто. Братья оба на нее обижены? Но за что?

Антон вернулся с коробкой из-под обуви, которая служила им аптечкой. Он сел рядом, достал перекись и вату. Сначала он протянул это мне, но потом тряхнул головой и склонился над моей коленкой.

– Я сама могу! Не стоит!

Антон пропустил мои слова мимо ушей и начал промывать мою ссадину. Коленку защипало, я шумно процедила воздух сквозь зубы, а Антон удивил меня еще больше – он начал дуть на мою коленку. Так делала мне только мама. Боже, это было так мило, что я вытерла украдкой слезы, навернувшиеся на глаза.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– У кошки боли, у собачки боли, а у Кристиночки заживи! – приговаривал Антон, посыпая коленку каким-то порошком.

Я рассмеялась сквозь слезы. Все же братья великолепные отцы, нечего сказать. В этот момент мне нестерпимо захотелось, чтобы у меня был ребенок. От Антона. Мальчик.

ЧТО? Хоспади, что это за мысли вообще? Это пиздец! Я испуганно отодвинулась от мужчины, как будто бы могу от него забеременеть прямо сейчас.