Красивая проблема (СИ) - Дюран Хельга

Я впиваюсь в ее шейку, которую она нарочно запрокидывает назад, веду языком по коже, под которой часто-часто пульсирует венка. Клянусь, от нее пахнет парным молоком. Она и на ощупь вся сливочная, хоть уже и загорела на солнце, подрумянилась. Кристина расстегивает пуговицы на моей рубашке, как бы давая понять, что готова продолжить дальше.

Я помогаю ей снять с себя все, раздеваю и ее, любуясь упругими грудками, которые чуть светлее остального ее тела благодаря купальнику. Розовые сосочки так и манят, так и просят, чтобы я их поцеловал. Я не могу томить их ожиданием. Втягиваю поочередно бутончики в свой жадный рот, посасываю, покусываю, затем тихонько дую на них, любуясь тем, как они твердеют. Кристина всхлипывает и дрожит от удовольствия. Мой хер уже тоже затвердел, да так, что мне кажется, что я могу спустить от одного прикосновения к нему.

Мы ложимся на кровать. Глаза Кристины горят, на щеках румянец, она вздрагивает и закрывает глаза, когда я кладу руку на ее живот. Веду рукой вниз, к ее трусикам, наблюдая за лицом девушки. Мне так нравится смотреть, как она облизывает губки, затем прикусыват нижнюю, хватается руками за покрывало, крепко сжимает его и часто дышит.

Я добираюсь до ее трусиков. Провожу пальцем по резинке, затем оттягиваю ее и резко отпускаю. Крис ахает от щелчка, и сильнее стискивает порывало пальчиками. Медленно я тяну ее трусики вниз по длинным, стройным ногам и смотрю на ее белоснежную промежность, так же отличающуюся от загорелого животика и бедер.

– Я не понял? – не сдерживаю я разочарования, глядя на ее абсолютно гладкий лобок, где еще вчера были небольшие, пушистые кудряшки. Немного, но было! – Ты зачем звезду побрила?

– Что? – выныривает из забвения девчонка.

– Голая она почему? – повторяю я и провожу пальцами по абсолютно гладким половым губкам, чтобы убедиться, что мне не кажется.

– Тебе что, не нравится?

Крис приподнимается на локтях, и теперь мы вдвоем разглядываем ее промежность, вместо того, чтобы продолжить развратничать дальше.

– Теперь ты вообще, как ребенок, – бурчу я и вздыхаю. – Верни, все, как было!

Крис цокает языком и падает обратно на кровать. Понятное дело, что ее пушок не вырастет прямо сейчас, по щелчку пальцев. У меня такое чувство, что меня жестоко наебали! Меня возбуждали ее светленькие волосики до одури. А теперь что?

– Все? Ты меня больше не хочешь? – хихикает Кристина. – Давай, я зайду недельки через две! Нет, через три, у меня там потом еще месячные будут!

– Иди-ка сюда, сучка! – еще больше сержусь я, заваливая Крис на бочок, и тычу своим членом ей в лицо. – Ты наказана! За самоуправство!

Кристина нервно сглатывает, понимая, что я от нее хочу, приоткрывает ротик и тянется губами к моему члену.

– Закрой глаза! – говорит она мне. – Не смотри на меня!

Да, пожалуйста! Я даже отвернуться могу, только в рот возьми! И она взяла! Да так четко! Я хрипло застонал от удовольствия, когда ее ротик туго и горячо сомкнулся на моем члене. Крис поласкала головку и взяла глубже. Блядь, мне так хотелось посмотреть, что она там делает, но нельзя же.

– Да, малышка! Очень хорошо! – подбодрил я девчонку, слыша, как усердно она причмокивает.

Она заработала ротиком с двойным усердием, затем я почувствовал ее руку на моих яйцах. Это было, пиздец, как охеренно! Я никогда не испытывал ничего подобного от минета, а ведь и Маринка, и Катерина сосали виртуозно. Было еще помимо них пара сладких ротиков, но то, что вытворяла сейчас эта чертовка, затмило всех моих бывших.

– Ох, девочка! – снова не сдержался я. – Что ты со мной делаешь?

Я нащупал головку Крис и придержал ее рукой, кончая ей в рот. Пусть сразу привыкает глотать, чтобы потом не выебывалась и нос не воротила! Я научу эту девчонку ебаться по-взрослому! Безо всяких «нет» и «фу»! Вижу, что способная! Мне же с ней трахаться до конца дней. В прямом и переносном смысле.

Я открыл глаза, чтобы убедиться, что девчонка не умерла от смущения, и ее не вырвало от моей спермы.

Крис в этот момент шамкала опухшими губешками, как будто еще не все проглотила. Или не распробовала? Добавки хочет?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Бля, она такая милая и забавная была в этот момент, что я чуть не заржал.

– Ты как? – сдерживая смех, спросил я. Она пожала плечами и покраснела. Ну, что за милота? – Теперь твоя очередь! – ухмыльнулся я, устраиваясь между ее ножек, чтобы закончить то, с чего мы и начали.

Я протянул руку к ее складочкам и осторожно потрогал их. Она дернулась и часто задышала. Крис так обильно текла, что ее нужно было вылизать незамедлительно. Я благодарный любовник, хоть и грубоватый. Нежность и осторожность давалась мне с титаническим трудом. Раздвинув гладкие, как шелк, девичьи лепестки, я приник к ним губами и языком. Кристина громко застонала, и я снова начал заводиться.

– Нет, Денис! – резко отползла от меня Кристина. – Хватит на сегодня!

– Крис, ты вся мокрая! Неужели ты совсем меня не хочешь? Я сделал что-то не так?

– Не в этом дело! Я пока не могу. Еще нет, Денис!

Девчонка слезла с кровати, и потянула покрывало, чтобы расправить постель. Я вздохнул, тоже спустился на пол и помог ей. Затем дождался, когда она уляжется, и погасил свет.

– Прости, – тихо сказала она, когда я тоже лег в постель и обнял ее.

Я был рад, что спать мы будем снова вместе. Это уже дорогого стоило.

– Не надо извиняться, малыш. Все хорошо, – как можно ласковей сказал я.

– Когда я касаюсь тебя, мне не страшно, а когда наоборот, у меня что-то щелкает внутри. Это ужасно! Я знаю, что ты не сделаешь мне плохо, но все равно пугаюсь. Прости, что я бракованная!

– Дурочка ты, а не бракованная! – Я чмокнул Кристину в макушку и крепче прижал к себе. – Спи, Кристина! Хватит думать об этом! У нас вся жизнь впереди! Когда-нибудь твоя звезда широко для меня распахнется, – говорил я ровным, монотонным голосом, каким читал Маше сказки на ночь. Маша растет и Кристина вырастет. – И не смей ее больше брить! Или что ты там с ней сделала?

– Ты дикарь! Пиздец, я точно скоро стану крестьянкой!

– Вот тогда я тебя и трахну, как полагается!

40. Кристина

Антон вернулся домой, как с войны или с похорон, потерянный, злой и молчаливый. Мы с Денисом договорились больше не возвращаться к теме Марина-Аббасов Станислав, и от этого было только хуже. Каждый раз, когда мы переглядывались в присутствии Антона, наша ужасная тайна возникала в воздухе и продолжала висеть, сводя нас обоих с ума.

Впрочем, печалиться мне было особо некогда. Хлопот по хозяйству было, как и раньше, завались. Просто я теперь по другому начала относиться к домашним обязанностям. Если раньше для меня это было реально обязанностями, то теперь я все делала с радостью и любовью, понимая, что делаю это для своей семьи, а не потому что тут срок мотаю, и мне приказано.

Разложив свои многочисленные, но весьма непрактичные пожитки по шкафам в спальне Дениса, где я поселилась насовсем, я почувствовала себя лучше. Я и сама не знала, зачем мне вся эта одежда, которую я не смогу носить каждый день, для чего мне сумки "Шанель", если ни в одну из них даже булка хлеба не поместится, но мне все это было нужно, чтобы заполнить хотя бы вещами пространство, раз заполнить собой пока не выходит. На окно я поставила ту самую редкую фиалку, что купила в городе. Вот теперь я дома по-настоящему! Во мне поселилась уверенность в завтрашнем дне и, что все наладится. Денис ежеминутно подкреплял во мне это чувство, подпитывал его своим вниманием и заботой. Даже, когда его не было рядом, я знала, что не одна.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мне хотелось отплатить ему тем же. Игнорируя старшего брата, насколько это было возможно в периметре совместного проживания, я всецело сосредоточилась на своем будущем муже. Когда Дэн был дома, то не отходил от меня ни на шаг. Мы зажимались и миловались везде, где только можно. Он шептал мне грязные пошлые словечки, которые мне безумно нравились и заводили меня не по-детски. Несмотря на это, в постели мы не продвинулись ни на шаг, ну, или выражаясь фигурально, ни на сантиметр. Иногда я делала Денису минет, отчего он был на седьмом небе от счастья, но к своей звезде я его не подпускала. Каждый раз, когда я просила его остановиться на самом интересном месте, он разочарованно вздыхал, но не злился, и не упрекал меня ни в чем. От этого я любила его еще сильнее.