Отверженный 追放者 Часть III (СИ) - Орлов Александр

Вот тогда я и ударил.

Одним мощным порывом я выбил меч из рук Кенджи, треснув снизу по предплечьям. А следом, с разворота подрезал ему ноги, вынуждая упасть на колени. Он коротко вскрикнул и упал, а я вращательным ударом залепил ему древком по лицу.

Кенджи опустился на бетон, осыпая меня проклятиями. Разобрать что он кричал было невозможно, да и мне было все равно.

— Вставай, Сакурай! — прокричал я. — Докажи, что достоин своего сраного имени! Вставай, или я сделаю из тебя публичную сучку, как Шибу поступил с тем парнем в клетке! Поднимай свою трусливую задницу, крыса!

Он попытался. Чего уж, он даже встал на одно колено, но слишком медленно.

Игры кончились, я одолел его в бою на мечах, унизив тем самым достоинство. Осталось изнасиловать гордость и втоптать его самого в клоаку. Поэтому я вальяжно отбросил меч, схватил его за грудки и профессионально нанес три быстрых удара в глаза, горло и нос, чтобы не сопротивлялся. Следом я принялся отвешивать мощные пощечины. Этому трюку я научился у Асуры, а я хороший ученик.

С каждой оплеухой я сыпал оскорблениями, будто Инарисин рисом.

— Тикусёмо… Крыса вонючая… Трус… Позорище… Подстилка… Сдавайся… Покажи, всем какая ты сука!

— Икари! Хватит! — прозвучала команда Шибу.

Только не это. Я еще не закончил!

Я ослабил хватку, Кенджи вырвался и пополз от меня, продолжая рычать от ярости, которую выпустить не мог. Глупое, слепое животное. Если бы сдался, мог бы сохранить жизнь, но я знал, что он этого не сделает.

— Я же сказал, что сделаю из тебя посмешище, яцу… — громко объявил я, следуя за ним и пританцовывая. — Куда ты бежишь? Просто сдайся, малыш!

— Удзаттэ! — визгливо исторг он. — Никогда!

Я поднял глаза, ища Асуру в толпе. Она спряталась за остальными, я никак не мог поймать её взгляд. Ну давай, сейчас! Чего ждешь? Видишь же, что он готов!

Внезапно от шеренги отделилась Тао, подскочила к Кенджи и помогла ему подняться. Вот этого я не ожидал…

— Вставай Сакурай-кун! — крикнула она злобно. — Убей этого ублюдка!

Кенджи оперся на её плечо и медленно встал на ноги, девчонка упорно пихала ему в грудь сверток, так, чтобы не видел Шибу. Кенджи несколько раз глупо моргнул, но потом нащупал замотанный в тряпку предмет и глаза его вновь почернели бешенством.

Накири показала мне средний палец и, гордо подняв голову, пошла обратно к группе.

Кенджи ухмылялся разбитыми губами.

Я испытывал что-то вроде эмоционального оргазма. ДА.

ДА….

— Тогда я буду трахать тебя, как трахнул твою девочку! — завопил я во все горло. — Пока ты сидел рядом с контейнером и слушал, как настоящий куколд! Наверное, передернул пару раз, а? Кайфанул, Кенджи⁈ Нравится подслушивать⁈ Я покажу тебе в следующий раз!

Это была крайняя точка. Я сделал то, что показал мне Габутай — сломал его разум, уничтожил достоинство, разрушил все амбиции.

Кенджи страшно и отчаянно закричал, словно раненый зверь. В руке блеснуло лезвие ножа. Танто.

Тао вынесла его со склада. Она единственная из всех заключенных, кто мог это провернуть.

Теперь все зависит от меня. Вернее от Рио Икари. Давай Икари-чан, не подведи!

Я не умею имитировать страх. Я не знаю, как показать это чувство. Но он может.

Вдруг я увидел себя со стороны, бледного, тощего, с глазами-блюдцами и дрожащими руками, что я вытянул вперед.

— Нет! — услышал я свой дрожащий голос. — Нет, Кенджи! Не надо!

И он проглотил наживку.

Он бы не бросился на сильного, уверенного в победе Икари. Только на слабого и напуганного до чертиков.

— Сдохниииии!!!

— Нет, Кенджи! — заревел Шибу, но было поздно.

Сакурай слепо помчался ко мне, зажимая танто двумя руками. Его не обучали ножевому бою, им он управляться не мог.

А я… Ну…

Ха…

(Хахаха…)

Лишь он оказался рядом, как я мгновенно перехватил его за больную ладонь и одним движением направил танто вверх, оборачивая его на 360 градусов. Мощным и резким толчком я направил его оружие ему в грудь. Все было сделано единым порывом, молниеносным взмахом, и заняло лишь доли секунды.

Я сразу же поднял руки, показывая, что ни при чем, и отступил, пристально вглядываясь в глаза Кенджи. Мое лицо отражалось в его расширенных зрачках, как напоминание о том, что это последнее, что он увидит.

Он застыл словно каменный. Изо рта брызнула кровь, но глупое выражение лица не изменилось. Сакурай стоял на плацу, удерживая рукоять танто, которое вонзил себе в грудь, в район сердца. Чистый срез, точный, как я умею.

Шибу что-то заорал и бросился к нам. Кимоно Кенджи быстро багровело, обширное красное пятно забирало его в свой омут. Он был мертв, но ещё сам не понимал этого.

Я отвернулся, не опуская рук, услышал тяжелое падение тела за спиной.

Прекрасно.

В качестве наказания якудза в древности отрубали себе мизинец. После ампутации хватка меча у воина ослабевала и он навсегда становился зависим от сёгуна. Я запомнил этот факт и сделал то же с Кенджи. Удар Акиры ослабил хватку, иначе мне не удалось бы так легко развернуть танто. Мой романчик с Асурой вывел его из себя. Тао стащила оружие и удачно сыграла ревнивую стерву. Икари сделал все остальное.

Я не мог убить его иначе. (Мог, но не хотел). Не знал, что Кенджи рассказал своим дружкам о том, что видел тем дождливым вечером, когда умер Годза. Возможно, он перестраховался и после его гибели, меня бы обвинили в двойном убийстве. За мной следили, я дискредитировал себя, поэтому… Кенджи должен был сдохнуть публично, так чтобы все видели, но никто не мог меня обвинить.

Нагло, круто, безупречно.

Отравление или несчастный случай не были бы так эффектны.

— Что ты натворил⁈ — выл Шибу, склонившись над трупом. — Что ты наделал?!!!

— Ничего, — произнес я, опуская руки. — Вы сами видели, сенсей. Я защищался.

Внутри что-то зашевелилось. Я почувствовал знакомый запах музыки, кисловато-сладкий как лунный свет.

Её вкус я ни с чем не перепутаю.

Барабаны отбивали бешеный ритм, скрипка выла, будто волчий хор.

Плавной походкой по плацу шла обнаженная Муза, низко повесив голову. Она шла забрать свой трофей.

Совсем другим взглядом я окинул шокированную толпу. Слабые, бездушные, бесцельные ничтожества.

Я вернулся, сучки.

Глава 20

С потолка капала вода. Наверное, труба где-то протекала, что неудивительно, состояние карцера оставляло желать лучшего.

Стены покрыты плесенью, а где-то и темным слоем скользкого мха, грязный пол с дыркой в углу для естественных потребностей, миниатюрное окошко-бойница, через которое проникал слишком яркий солнечный свет.

Все они похожи. Карцеры, камеры-изоляторы, одиночки для штрафников, боксы для буйных больных… Я бывал во всех.

Кирпич или мягкий войлок, все одно, — клетка.

Я устроился подальше от отхожего места, сел на пол и оперся спиной на шершавую стену. Не отрываясь я смотрел в темный угол напротив, старался даже не моргать. Мрак сгустился в этом закутке, стал плотным, и всезаполняющим, как бормотание безумца.

Наконец, темнота завихрилась и из неё показался белый лик с красными глазами.

А она не в настроении. Волосы топорщатся, подергиваются как у ощерившегося хищника, зрачки расширены и пылают кровавым сиянием.

Никому не нравится, когда вырывают из отпуска.

— Ну. Какого. Хрена. — Чуть ли не по слогам поинтересовалась Муза.

— Если это важно, — он первый начал! — развел я руками. — Не злись, ладно?

— Не злиться… Я оставила тебя в тюрьме, где ты не мог продолжать жатву. Мы договорились. Я ушла. А потом зов протащил меня через грани реальностей обратно сюда. И что я вижу? Ты стоишь в окружении зевак, устраивая публичную казнь! Это как понимать, мать твою⁈ Что значит не злиться?!!!

— Тихо, тихо, тихо… — вжался я в стену, опасливо ища по сторонам какое-нибудь оружие.

Она встала на четвереньки и поползла ко мне, будто какой-то таракан.