Сон в тысячу лет - Елена Кондрацкая

тоже было имя, до того, как она умерла. Из-за неё. Мико прикрыла голову рукой, заслоняясь от мира. Ей хотелось побыть в тишине от него и от собственных мыслей. Перестать думать и чувствовать хотя бы ненадолго. Ну почему даже в собственном сне она должна что-то решать, держать ответ перед какой-то ведьмой, которая никак не может угомониться и упокоиться?

«Как же бесит».

– Что случилось? – спросила Сэнго, и Мико вздрогнула.

– Ты серьёзно?

– Да плевать. – Ведьма плюхнулась на землю и скрестила ноги. – Выглядишь как дохлая селёдка на берегу. С такой убогой забавляться – никакого удовольствия.

– Откровенничать я с тобой не буду. Странно болтать с той, кому выпустила кишки.

– Это было крайне грубо с твоей стороны. И я всё ещё собираюсь отомстить.

Мико зажмурилась. От абсурдности разговора заболела голова. Возможно, Сэнго права – она действительно сходит с ума.

– Я пришла в эту пещеру, когда мне было семнадцать. – Сэнго возвела белые глаза к огонькам в паутине. – Тогда ещё земли Истока не были отделены от мира и здесь жили люди. Этот остров ничем не отличался от других. Разве что на нём была гора Хого, на которой царило вечное лето – говорили, что на её вершине родилась Сияющая Богиня. Моя деревня стояла у кромки леса, и каждое утро, занятые тяжёлой работой, мы просили Богиню о милости и богатом урожае. Я тогда ещё могла видеть и любила смотреть, как над горой Хого восходит солнце.

Я была красива, бела и нежна, словно первый снег. Сваты наперегонки бежали к нашему двору, веря, что такая красивая жена принесёт честь и почёт семье мужа. Станет украшением рода и родит здоровых детей. Мне это нравилось. Я наслаждалась, гордилась и воротила нос от женихов, зная, что могу позволить себе выбирать и капризничать. Сыпала отказами, уверенная, что на следующий день сваты вернутся с подарками и будут умолять моего отца дать согласие на выгодный брак. Только я была любимым ребёнком, и отец не торопился передать меня в другую семью, прощая все капризы. Или он просто пытался набить цену.

Их было несколько. Женихи, которым я отказала. Поймали меня и уволокли в лес. Издевались. По очереди и все разом. Мстили за отказ и упивались тем, что смогли меня получить. В глаза воткнули иглы, чтобы, когда они закончат, я не смогла их опознать. Думаю, убить не хватило духу. Или хотели, чтоб я жила и мучилась, зная, что больше никому не нужна.

Они забавлялись со мной всю ночь. Я до сих пор помню их вонь, их отвратительные стоны и смех. Закончив, они бросили меня одну в лесу. Голую, избитую, слепую. Я хотела наложить на себя руки. Должна была, чтобы не навлечь позор на отца. Но оказалась слишком трусливой для этого, поэтому побрела в глубь леса. Я знала о пещере цутигумо. Понадеялась, что паучиха меня сожрёт и не придётся лишать себя жизни самой. Я этого очень боялась. Забавно, что встреча с Асой пугала меня гораздо меньше.

Не знаю, сколько я бродила, ползала и спотыкалась, но каким-то чудом всё же отыскала пещеру. Я нашла цутигумо и попросила меня убить. Но в ответ Аса предложила мне остаться с ней. Чудовище не позволило мне умереть. Разделило со мной своё бессмертие, позволив жить до тех пор, пока бьётся её сердце.

– Зачем ты мне это рассказываешь? – Мико повернулась на спину и посмотрела на Сэнго снизу вверх.

Только сейчас она смогла оторваться от белых льдинок глаз и заметила, что Сэнго и правда была очень красивой – мягкие черты лица, высокие скулы, прямой нос, чувственные губы, аккуратные полумесяцы бровей и длинные ресницы.

Сэнго пожала плечами:

– Чтобы ты знала, что какой бы поломанной, некрасивой и одинокой ты ни была, всегда найдётся тот, кто встанет на твою сторону. И лучше пусть это будет отвратительное, страшное, жестокое чудовище.

– Потому что оно поймёт меня лучше других?

– Потому что оно без колебаний убьёт каждого, кто посмел тебя тронуть.

Мико удивлённо уставилась на серьёзное, непроницаемое лицо Сэнго, не зная, что сказать. Ведьма сидела, обхватив худыми руками колени, и смотрела на огоньки. Интересно, она их видела? Чувствовала? Представляла? Изуродованная своими соплеменниками девушка, разделившая свою жизнь с кровожадной паучихой, – какая судьба её могла ждать, если бы трагедии не случилось? Она стала бы чьей-то женой, провела бы жизнь в достатке, окружённая любимыми детьми, внуками и правнуками в родной деревне? Или уехала бы далеко-далеко, посетила бы все острова Хиношимы или даже увидела весь свет?

– Ты жалела? О том, что твоя жизнь сложилась так?

– Я жалею только о том, что так и не смогла увидеть Асу. – Сэнго повернулась, и её губы тронула тень улыбки. – Я жаловалась ей на это, а она смеялась и говорила, что тогда я бы непременно испугалась и убежала, но я так не считаю. В конце концов эта пещера была моим домом. Аса была моим домом. Мне не важно, как она выглядит, я просто хотела узнать её всю.

Сэнго замолчала, поднялась на ноги и отряхнула белое кимоно. Она выглядела печальной и казалась Мико почти прозрачной, словно внутри неё жили те же светлячки, что и в паутине, и их зеленоватый свет едва заметно пробивался сквозь бледную кожу. В глазах блестели слёзы. Или это тоже были светлячки?

– Ты уходишь? – спросила Мико и села.

Сэнго фыркнула и тряхнула волосами.

– Не думай, что я оставила свою месть. Я приду и выпущу тебе кишки, когда ты окрепнешь и меньше всего будешь этого ожидать. Я жила тысячу лет, умею ждать и веселиться. Так что не смей умирать – оставь это развлечение для меня.

Мико улыбнулась. Ей даже показалось, что на мгновение дышать стало немного легче. Неужели из-за разговора с этой сумасшедшей ведьмой?

– Договорились, – бросила она, чтобы чем-то заполнить пустоту в пещере и в голове.

Сэнго кивнула:

– Надеюсь, ты найдёшь своё чудовище.

– Чтобы оно меня спасло?

– Чтобы я заставила его страдать так же, как ты заставила страдать Асу, – мотнула головой Сэнго и исчезла.

Мико ухмыльнулась, легла на спину и уставилась на огоньки светлячков, навсегда запутавшихся в паутине. В голове назойливо крутилась одна-единственная мысль: если её чудовище не отыщется, Мико придётся самой стать чудовищем.

Глава 30

Ойран для ночного гостя

Голова раскалывалась. Словно кто-то стянул череп раскалённым обручем и теперь пытался расколоть макушку топором надвое. Да ещё и ныл ушибленный затылок. Вдобавок ко всему приходилось слушать бубнёж Сан, которая решила, что после избиения и на голодный желудок «уроки любви» усваиваются гораздо лучше, и спешила напичкать Мико знаниями вместо завтрака. Хотя, может, так было даже лучше, есть она бы всё равно не смогла – из-за боли в голове любые мысли о еде вызывали тошноту. Речи Сан тоже вызывали тошноту, но казались вполне выносимыми, хотя, конечно, больше всего на свете Мико хотела вернуться в тёмную комнату и заснуть.

Прошло уже три дня с того чудно́го сна. Как ни странно, после разговора с Сэнго Мико стало немного легче. Недостаточно, чтобы снова оголтело броситься вперёд, сверкая пятками, но земля над головой будто перестала давить так сильно и сквозь её толщу будто бы пробился тоненький лучик. Мико не знала, как это объяснить и надолго ли ей хватит этого света, но ухватилась за него, словно за путеводную нить – куда-нибудь да выведет. Найти бы только силы идти.

Сан села рядом и разлила мятный чай.

– Помогает от головной боли, – сказала она, пододвигая чашку к Мико. – Стражи не должны были тебя бить. Госпожа Рэй их накажет.

Мико ничего не ответила, но чай глотнула. Он обжёг язык, но тошнота притупилась и невидимый обруч на лбу совсем немного ослаб. Зато перед глазами вырос Акира, покрытый кровью Райдэна. И сам Райдэн – у его ног, мёртвый. Мико зажмурилась, отгоняя ужасные мысли, но они не уходили.

Акира просто стоял. Стоял и смотрел, как стража