Настоящая фантастика – 2010 - Генри Лайон Олди

боевых литер, мать вашу перетак! Почему не отражаем воздушную атаку противника?! Я вам говорю, лейтенант!

— Невозможно обнаружить противника, товарищ генерал! Противник пускает маскировку в виде дымовой завесы!

— Мать твою так, так и еще раз так! На борту бронепоезда имеется радар, а ты мне тут про маскировку заливаешь! Под трибунал пойдешь у меня, мерзавец! Товарищ младший лейтенант, почему не обеспечиваем обнаружение противника?

— Противник массированно применяет все виды помех, товарищ генерал!

— Что? И ты под трибунал захотел? Аппаратура должна служить нам, а не противнику! И ей для этого предоставлены все возможности и соответствующие тактико-технические характеристики! Я тебя в рядовые, мерзавец, на очки — все до одного языком вылижешь! Ты мне кровью срать будешь, так тебя в душу и так!

Бабах! Всех опять швырнуло на пол. Поднялся генерал несколько остывши. Хмуро оглядел подчиненных и ткнул пальцем в Репкина:

— Сержант, назначаю тебя старшим разведгруппы. Вы двое — поступаете в его распоряжение, — сообщил он литерам «К» и «П». — Приказываю: высадиться на высоте двести сороком семь, в квадрате одиннадцать «бэ». Оттуда наблюдать воздушную обстановку. По возможности определить точные координаты цели и доложить лейтенанту. Ответственным за операцию и огневое прикрытие разведгруппы назначаю тебя, лейтенант. Уяснил, лейтенант?

— Так точно, товарищ генерал.

— Вопросы?

Репкин промолчал. Вопрос задал каптерщик:

— Да как же они, эта, на двести сорок седьмую выберутся, товарищ генерал? Вокруг одни болота, и ничего, кроме болот, там нет. А в болотах, сами знаете — кикиморы. Потопят их.

— Рядовой на литеру «Щ», где ваш боевой пост?

— Дело известное — в каптерке, где ж еще.

— В каптерку бегом марш!

Каптерщик рысью кинулся вон. Генерал веско уставился на литеру «П»:

— Ты кто?

— Боевой порошок, товарищ генерал! Порошок стиральный, для постирки обмундирования и помывки личного состава!

— Не то. А ты кто? — Генерал уставился на литеру «К».

Боевая катапульта, товарищ генерал!

— Ага! Приказываю: для заброски разведгруппы на высоту воспользоваться Боевой катапультой! Заброску осуществить литере «К». Операцию начать немедленно! Бегом!

Троих десантников вместе с лейтенантом сорвало с места. В броневагоне остались генерал и младший лейтенант. Последний сосредоточенно наблюдал за экраном осциллоскопа и усиленно вращал веньеры.

— А ты чем занимаешься?

— Наблюдаю, товарищ генерал!

— Хор-р-рошо, десантник. Продолжайте наблюдение. Особое внимание уделите сектору действия разведгруппы.

Катапульта находилась в броневагоне с раздвижным потолком.

— Вот она самая, — предъявил лейтенанту боевую машину рядовой на букву «К».

— Из нее людей хоть можно послать, боец? — спросил тот.

— В положении «боезаряд» — все, кроме людей, вплоть до ядерного фугаса. А вот когда в положении «десантное катапультирование» — тогда конечно, товарищ лейтенант.

— Что ж, мужики, будем прощаться, — повернулся к разведгруппе лейтенант. — Аптечку вам предоставить не могу. Была у нас, сержант, Аптечка, санинструктор.

— Мертвого поднимала, — вставил Порошок и улыбнулся, вспомнив что-то приятное. — Теперь вместо нее Автомат — генеральский вагон сторожит. А в санитарном вагоне теперь Операционная. Тоже баба ничего. Но ее с собой не возьмешь…

— Ладно, мужики, берите винтовки, парашюты и… Катапульта, смотри, не промахнись.

— Так это ж катапульта, у нее прицела нет — наведение плюс-минус триста, накрывает площадь в десять квадратных…

Конечно, они угодили в болото. Перепачканные тиной, насквозь мокрые выбрались на ближайший холм. Бронепоезд отсюда казался тонкой ниточкой, над ней висело плотное дымовое образование, из которого время от времени брызгало огнем.

У Репкина от перегрузки пошла носом кровь. Он лег на траву и зажал нос ладонью. Кровь струйками бежала между пальцев, и он принялся размазывать ее по щекам. Порошок же, по-видимому, нечувствительный к перегрузкам, что-то деловито выгребал из карманов.

— Эх, так твою и так — размок! — пожаловался он. Репкин не ответил, продолжая размазывать по лицу кровь. — Порошок, говорю, размок. Я его в карманах держал, а он и размок, туды его… Полковник, чмо, весь порошок запер в тыловой вагон. Вчера его змей спалил. Я, конечно, вещмешок порошка заныкал. Старшина эту нычку не найдет. И в карманы вот набрал. Ты чего молчишь, Телескоп?

Только тут Порошок глянул на сержанта:

— Ого! Смотри, как тебя раскровавило. Еще и войны не было, а уже того… Я сейчас тебе грязи с болота наложу — может, полегчает.

То ли грязь помогла, то ли организм сам справился, но кровотечение прекратилось. Репкин осторожно сел. Порошок протянул ему в ладонях зеленоватой пенистой жижи:

— Давай, Телескоп, надо нам натереться до пены. Может, кикиморы тогда не учуют, потому как порошок этот, написано, от всех видов противника маскирует, когда, значит, в виде пены. А пену он держит часов пять. Вишь размок — надо натереться, а то вытечет, и все, пиши пропало. Кикиморы полезут, как стемнеет, они света не выносят. Нам бы до луны продержаться. А как луна сядет, так другая выйдет, а там и рассвет. Тогда, значит, и двинем. До бронепоезда километров пять. Оно болото, но ничего, дойдем. Жаль, сейчас не успеем.

Они усердно взбили друг на друге пену. Пена вспухала плотным резинистым слоем, а потом осела, и оба оказались покрыты тонкой, лаково отблескивающей пленкой.

Порошок махнул рукой, показывая на склон холма. Там они в кустарнике и залегли.

На болотах царила тишина. Только со стороны железной дороги время от времени ухало — воздушный противник методично долбил по бронепоезду. Маленькое солнце стояло неподвижно и, казалось, вовсе не собиралось уходить за горизонт.

— Ты не смотри на солнце, сержант, — заговорил Порошок. — Тут весь закат — десять минут. Скоро уже. Попали мы с тобой, сержант. Ты не сердись, ты хоть и сержант, а все равно салабон. А я уже на бронепоезде полгода. Столько ребят в этой войне легло, а я, видишь, живой. Ты меня слушай, может, и прорвемся.

Репкин повернулся на