Цвет ночи (СИ) - Грин Алла

Я протяжно выдохнула. Озабоченность вспыхнула на моём лице.

— Но если Смог знает, что вы уже были там, он может быть разгневан и может там вас поджидать. Это опасно?

— Возможно, нам давно пора с ним поговорить.

Голос Яна становится стальным, взгляд наливается холодом и он отводит его, отдаляясь от меня, начиная двигаться в сторону своей семьи.

Но я окликаю его. Он замирает, поворачивается с вопросительным выражением на лице, и я подступаю ближе. Тянусь рукой, прислоняю ладонь к его щеке. И делаю ещё один короткий шаг ему навстречу. Понижая голос, шёпотом прошу его быть осторожнее. Он кивает, убеждает меня в том, что скоро обязательно вернётся.

— Веди себя хорошо и просто не касайся Тьмы, — говорит он на прощание, напоминая мне о мерах безопасности. Ни на миг не переставая волноваться за меня.

Он говорил мне то же самое в начале нашего пути, как только я появилась в нави. Мне казалось, что это было сотню лет назад. И я задаю себе мысленный вопрос: Она разумна, но слепа? Она не может увидеть меня, но может почувствовать, и если сделает это — я могла Ей не понравиться?

Я молча следила за тем, как Валентина, Алексей и Ян обращаются в драконов, летят над широким озером. Как настигая церкви, они снова принимают сущности людей, прямо в воздухе, и падают, ныряют вниз, словно прыгают со скалы, у самой стены здания, и пропадают в колышущихся чёрных волнах мглы. Вижу, как Гай ступает в озеро и входит в него, окунаясь с головой, исчезая из поля моего зрения. Я отворачиваюсь, моё сердце сжимается, и я начинаю нервничать, изо всех сил стараясь не думать о плохом. Но перед глазами стоят фрагменты снов о пекле, навязанных мне Мораной.

Смотрю на луну, полную и недвижимую, стискиваю зубы. Через минуту заставляю себя выдохнуть и отвлечься. Наблюдаю за тем, как Константин подходит к озеру, садится на мягкую, ярко-зелёную траву, не укрытую снегом, от которого в этой части нави оставались лишь талые проплешины, запускает босые ноги в воду, точнее в тени, и играет с ними кистями рук, время от времени направляя туда свою собственную силу, скрещивая свой собственный мрак с частицами Тьмы. За его спиной, ближе к кромке леса располагаются остальные цмоки, отряд, армия, войско, покинувшее вместе с нами замок и охраняющее нас. Возможно, просто меня, потому что здесь я единственная не могу себя защитить. Цвет их чешуи, приглушённый ночью, сливается с зеленью. С глубоким синим небом. Позади них я замечаю неясные огни, напоминающие свет мелькающих призраков. Нечто пролетает над моей головой, маленькое и тёмное. Я дёргаюсь, но быстро успокаиваюсь, видя, что никто не обеспокоен, кроме меня. Вижу тени навок, робко и боязливо скользящих между деревьями, но они мало волнуют меня, когда вокруг так много драконов. Затем что-то шумит рядом. Тихий скрежет, царапанье. Я поворачиваю лицо влево, и обнаруживаю Кинли, который спускается вниз по коре. Он неожиданно лижет меня в щёку, я тянусь к нему рукой, но он кусает меня за указательный палец. Я шиплю, отодвигаюсь от него, но его мордочка меня настигает и острые маленькие зубы кусаю меня за ухо.

— Ай! — выпаливаю я, и гневно таращусь на него.

Тру ухо. Нахожу в волосах ещё один осколок. Ушная раковина болит и зудит.

Кинли пытливо повернув голову на бок, следит за мной.

— Что? — спрашиваю, отдавая себе полный отчёт в том, что он меня не понимает, но продолжаю с ним говорить. — Ты снова о чём-то пытаешься меня предупредить? Сюда снова идут волки?

Дракон тянется ко мне снова, с горящими озорством глазами, и я отступаю на шаг, не позволяя сделать себя лёгкой добычей. Нет, Кинли просто издевается, думаю я. Или он пытается отвлечь меня? Развеселить? Потому что ощущает моё подавленное настроение. Он расправляет крылья, и, не давая себя оцарапать, я всё же закрываю от него лицо, и, спустившись на траву, дракон теперь ластится о мои ноги, как рядовая кошка. Я успеваю склониться и погладить его, но затем он резко начинает шипеть, как мне кажется, беспричинно.

Однако, голос Александры проявляется из тихого шелеста листьев.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

11. Лестница в пекло. Часть 2

— Освободи меня, — говорит сестра Яна, почти впервые обращаясь ко мне напрямую.

Я перевожу взгляд на девушку, лицо которой отчётливо помню. Из портрета в каминном зале, из своих снов. Её бледная кожа, подсвечиваемая холодной луной, теперь выглядит совсем прозрачной, как у призрака. А серые глаза и волосы кажутся ещё более блеклыми.

— Не могу, — отвечаю я.

Она щурится, глядит недовольно, и как мне кажется, хищно, словно готовая вот-вот на меня напасть. Но я знаю, что у неё не получится, потому что чары древнего проклятия, связывающие нас, не позволят ей этого сделать. Ведь я сама, по предусмотрительному совету Яна, приказала ей не причинять мне вреда.

— Можешь, — произносит она. — Просто скажи, что освобождаешь меня от служения.

— Нет, — отвечаю я. — Ян не говорил этого делать.

Она шагает вперёд, угрожающе приближаясь.

— И ты не можешь воздействовать на меня, чтобы заставить, — напоминаю я.

Вижу, как из-за деревьев, низких елей и кустов можжевельника, за нами пристально наблюдает незнакомый цмок, удостоверяясь, что сестра Яна мне не вредит.

Она усмехается, но не злорадно и яростно, как Валентина. А так проявляя своё возмущение.

— Ты вообще во всём следуешь его указаниям? Ты — его пешка?

Меня охватывает возмущение.

— Нет, но…

Я не знаю, что сказать. Находясь в этом месте, опасном и незнакомом, я действительно стараюсь не высовываться и следовать его указаниям, полностью полагаясь на его мнение, слушая его советы, не переча. И от Александры моя покорность не ускользнула.

— Просто освободи меня, — повторяет она.

Её тон становится мягче. Она словно даёт мне шанс решить проблему мирным путём.

— Нет, — повторяю я, и дракониха начинает наступать.

Не знаю, наблюдает ли за нами до сих пор тот цмок, но я выставляю палец вперёд, инстинктивно защищая себя сама, как могу и уверенно произношу:

— Нет. И ты не станешь меня об этом больше просить.

Это приказ. Магический приказ, обязывающий её повиноваться.

И он работает.

Александра замолкает, её губы плотно смыкаются, и она скрещивает руки на груди. Злится, негодует, но молчит. Затем вовсе разворачивается, резко, на пятках, и идёт быстрым шагом прочь.

Я вдруг окликаю её.

— Александра!

Но она не реагирует.

— Александра… Ты же не ненавидишь их. Почему им вообще приходится тебя сковывать?

Понятия не имею, как мне пришло в голову это спросить. Не в полной мере осознаю, что мной движет, но забрать произнесённое назад не поможет даже магия.

Её фигура делает внезапный оборот. Светло-серые глаза упираются в меня, просверливая во мне дыру.

— Я, — делает она акцент на первом слове, цедит звуки, громко и эмоционально, — не ненавижу их. Ты права.

Меня охватывает удивление. Она ответила мне, потому что хотела, или потому, что мой вопрос тоже являлся своеобразным приказом?

— Хочешь знать, почему я так поступаю? — восклицает девушка, выпрямляя спину, натягиваясь как струна.

— Наверное… — выговаривает за меня моя подступившая нерешительность.

Я точно лезла не в своё дело, продолжала странную беседу в лесной глуши, под полнолунным светом, у ворот в ад, хотя надо было бы замолчать. Но с другой стороны, она не стала бы рассказывать, если бы не хотела. Я не повелевала ею сейчас.

— А что я должна была делать? — произнесла девушка, выговаривая этот вопрос, как претензию. — Как ещё поступить?

Черты её лица заострились. На нём мелькнули яркой вспышкой гнев, злость, обида и негодование. И они словно придали ей красок, которых не доставало её внешности. Александра более не выглядела невзрачной. Она была яркой, яростной, как фурия. Ненависть, пылающая в ней, была красивой.

— Они бросили меня, — произнесла она. — Твой чудесный справедливый Ян, эгоцентричная Валентина, конечно же, Алексей и даже Константин!