Летописец. Книга 1. Игра на эшафоте - Юлия Ефимова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мирн взошёл на эшафот. Палач не стал терять времени: он попросил снять плащ и после знака Ворнхолма подвёл Мирна к плахе. Обычно приговорённому давали последнее слово – Мирну запретили его произносить. Он что-то сказал палачу, пар от его последних слов быстро растворился в морозном воздухе. В толпе раздавались отдельные голоса поддержки, в целом же зеваки вели себя сдержанно. Алексарх промолчал – Рик видел, что он напряжён, его лицо сморщилось от горя и холода, хотя глаза оставались сухими.
Сзади послышался женский голос:
– Да начинай уже, дармоед!
На его обладательницу зашикали со всех сторон. Рик недовольно обернулся и увидел старую знакомую – жену Тимака, правда, без дочек. Худосочный Тимак стоял рядом и шумно дышал, не сводя сверкающих как льдинки бледных глаз с эшафота. Пар из его рта вырывался с такой силой, словно у него внутри не лёгкие, а кузнечные мехи. Рик с отвращением отвернулся.
Дрожащий от холода Оскар Мирн положил голову на плаху, стараясь не глядеть на топор. Палач поднял топор и по знаку Ворнхолма опустил его на шею бывшего главы Судебной Палаты. Голова стукнула о дерево настила и покатилась по нему, кровь брызнула по сторонам – передние ряды невольно отшатнулись. Алексарх сильнее сжался. Рик, испугавшись, что он упадёт в обморок, направился к нему, грубо расталкивая толпу.
Он не окликнул принца – просто встал у него за спиной и ждал, когда тот придёт в себя и решит вернуться домой. Алексарх, не замечая ничего вокруг, смотрел, как тело и голову спускают с эшафота: брат Мирна ждал с повозкой наготове. Рик с принцем смотрели ей вслед, пока повозка не скрылась по дороге к Вратам Покоя.
Глава 11. Прерванный брак
Мая проводила взглядом Теодора Ривенхеда и обеспокоенно оглянулась на королеву. Пока ещё королеву. Завтра, как объявил доминиарх, король Айварих станет главой сканналийской церкви и подпишет указ о разводе с Катрейной Ривенхед. Говоря это, Теодор не решался взглянуть племяннице в глаза: он сам согласовывал текст указа. Катрейна понимала, что ему не оставили выхода, но слово «предатель» вертелось на языке. Вслух она его так и не произнесла. Она давно отвыкла выражать чувства и мысли, даже если они рвались наружу.
Катрейна ждала и боялась этого весь последний год, надеясь, что здравый смысл возобладает и муж не решится порвать освящённый церковью союз. Очевидно, она ошиблась. Странно, она чувствовала не столько боль, сколько опустошённость: смерть Оскара Мирна, разорение монастырей, гибель родственников, начиная с Диэниса, попрание мужем всех церковных законов заставили её пролить столько слёз, что сейчас она лишь молча лежала на подушках с сухими глазами, стараясь ни о чём не думать. Тёплая рука Маи коснулась её лица. Катрейна судорожно ухватилась за неё, боясь отпустить, и закрыла глаза.
Загородный кирпичный дом, куда ей приказали переехать из дворца, был охотничьей резиденцией Айвариха, неподалёку простирались леса и болота. Наверное, король отправил бы её в Магдин монастырь, если бы единственный в Сканналии женский монастырь не разогнали месяцем раньше.
Катрейне, помимо охранников, разрешили оставить управляющего поместьем, аптекаря, духовника и несколько домашних слуг. Мая – единственная из фрейлин и камеристок, кто не покинул её в новом доме, остальные старались угодить Тории Иглсуд: через три дня ей предстоит стать их новой королевой. Айварих не терял времени даром, тем более, как слышала Катрейна, Тория ждала ребёнка. Новость не вызвала бурных эмоций: Катрейна лишь вспомнила своих умерших и нерождённых детей – одного за другим. Собственно, что ей ещё делать в полном одиночестве, которое боялись нарушить самые близкие родственники? Она теперь для них словно прокажённая.
Недавно её навестил Райгард, сын Анны – сообщил о болезни Алексарха. Тот простудился на казни Мирна и уже две недели метался в бреду. Катрейна пообещала молиться за его здоровье, но даже на это у неё не всегда хватало сил. Рик поделился новостями и к вечеру уехал. Он растерял большую часть энтузиазма, которым лучился год назад, вытянулся, и теперь всё больше напоминал отца. Катрейна отмечала и черты брата Саймеона: длинные красивые пальцы, разрез глаз и жёсткие, чёрные, как вороново крыло, волосы, свойственные всем Кройдомам. Эти волосы достались им от одной из заморских принцесс, ставшей женой короля Сканналии сто лет назад. Катрейна никак не могла вспомнить, кто была эта принцесса – её потомки получили такой вот дар, до сих пор отличавший их от остальных родов Сканналии, а также от рыжих Дорвичей.
Умерший малыш Айварих тоже имел чёрные волосы, с тоской подумала Катрейна. Маленький карапуз полз к ней по пёстрому ковру, упираясь подгибающимися ручками в мягкий ворс, и смеялся почти беззубым ртом, пуская слюни. Катрейна тоже засмеялась, подняла сына и поцеловала. Она старалась проводить с ним всё время, наслаждаясь каждой минутой, хотя обязанности не позволяли делать это слишком часто.
Вошёл слуга. Катрейна вздрогнула: сейчас сына отведут к нянькам. Но нет, это не слуга, это – Ноэль Сиверс. Откуда он взялся? Он же уехал в Барундию! Зачем он вернулся?! Айварих его убьёт! Может, что-то с Дайрусом? Она поднялась с кресла и вдруг заметила, что рядом играет не Айварих вовсе, а двухлетний Рик – он дёргал собачонку за хвост и заливался смехом, когда она лениво огрызалась, лежа в густой тени садовых кустов, куда заползла, спасаясь от жаркого летнего солнца. Катрейна редко видела мальчика – его воспитывала верная служанка Рада и её муж Афасий по прозвищу Дылда, – но иногда, когда муж уезжал по делам, Катрейна позволяла себе поиграть с ребёнком. Айварих знал от слуг Варусского замка, что Рик – бастард Анны, но лучше лишний раз не напоминать ему об очередном Кройдоме.
– Ваше Величество, – поклонился Ноэль, – я выполнил
