Летописец. Книга 1. Игра на эшафоте - Юлия Ефимова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
***
Увидев приказ короля, постовой на винтовой лестнице на втором этаже Северной башни пропустил принца вниз. Алексарх спустился на первый этаж, миновал две комнаты и открыл двери тюрьмы, расположенной под Тёмной галереей среди древней каменной кладки, помнившей ещё Свирега Проклятого. Оскара держали в одной из лучших камер с окнами, но Алексарх содрогнулся, оказавшись в её мрачных стенах, покрытых склизким налётом времени.
Оскар Мирн выглядел не лучшим образом, хотя до пыток дело не дошло, как он сказал Алексу. Мирн сразу опустился на простую деревянную кровать. Алекс, которого распирало от чувств, ходил из угла в угол.
– Ваше Высочество, вы хотите убедить меня подчиниться воле короля, не так ли? – улыбка Мирна была горькой.
– Да, я пришёл умолять тебя принять его условия!
– Если бы я мог, то принял бы их давно. Мне дали месяц, чтобы подписать клятву, потом месяц я провёл тут, обдумывая своё «безответственное поведение», потом меня судили в моём бывшем суде, приговорив к смерти. Господь мне свидетель, после суда над настоятелем Солгардского монастыря я не ожидал ничего другого. Неделю я жду исполнения приговора, и каждый день словно кричит голосом короля: «Поклянись!»
– Ну так поклянись! Твоя жизнь важнее клочка бумаги!
Мирн покачал головой:
– Нет, Алексарх, я не предам то, чему посвятил всю жизнь. Кто я в этом случае? Писатель, философ? Или еретик – один из тех, кого я приговорил к смерти? Или вынесенные мною именем Бога приговоры справедливы, или я обрёк на муки невинных людей! Нет, я верю в то, что делал, и не изменю этой вере до конца!
– Но ты должен!
Оскар внимательно посмотрел на Алексарха:
– А ты сам? Получил присягу?
– Пока нет. – Алекс ждал гонца с содроганием.
– И что ты сделаешь, когда получишь?
Алекс остановился, поглядел на Мирна и спокойно произнёс:
– Я не подпишу, что бы ни случилось!
– Для тебя это было бы ошибкой…
– Я надеюсь, что отец одумается. Эта женщина играет им как хочет…
– Ты неправ, если веришь, что дело в ней. У твоего отца есть лишь одна любимая женщина, имя ей – Власть. Её он ревнует ко всем и не желает ни с кем делить. Остальные – бесплотные тени, приходящие, чтобы сыграть краткие роли и навеки сойти со сцены. Я боялся подобного исхода ещё в те времена, когда был молод. К моему горькому сожалению, эти страхи оправдались. Я постарался показать это в пьесе.
– Зачем ты её поставил? Стоило ли ради уличного представления рисковать жизнью? Кому нужны эти игры?
– Борьба за власть – тоже игра, только играют в неё не на подмостках, а на эшафоте. Это самая жестокая и беспощадная игра на свете, потому что проигравшие складывают головы, а победитель всегда один. Господь мне свидетель, я пытался до последней минуты помочь твоему отцу свернуть с неверного пути. Я проиграл, теперь ты вступишь в эту игру, и я хочу, чтобы ты был крайне осторожен.
– Я думал об этом и не знаю, что делать. Доминиарх пытался убедить меня выступить против отца…
– Никогда я не призывал к подобному! Богом тебя заклинаю: не вздумай поднять руку на отца!
– Но ты оправдывал свержение Райгарда!
– Я показывал грани, которые недопустимо переходить даже монарху! Один лишь Господь Бог вправе решать судьбы королей! Он даёт силу и наставляет на истинный путь! Когда-то у твоего отца был такой путь – он сбился с него под влиянием…
– Тории, Фроммеля… Кого ещё?
– Возможно, Дьявола. Помнишь Летопись?
– И ты туда же? Доминиарх говорил о ней.
– Да. Стоило ей вылезти на Свет Божий, начались эти несчастья. Необходимо убрать её из дворца! Постарайся отыскать способ этого добиться, пока яд богохульства не отравил всё вокруг. Ради этого помирись с отцом. Нет, погоди! – Мирн протестующе поднял руку и с трудом встал с кровати. – Я рад был повидать тебя перед смертью, Алексарх. Я много в тебя вложил и верю, что ты мог бы стать достойным правителем, но чтобы твой отец разглядел твои достоинства, не вставай у него на пути. И не приходи завтра на казнь!
– Я приду, – настойчиво и горячо заявил Алексарх. – Не проси меня прятаться!
– Тогда дай мне силу пройти через последние минуты с надеждой, что ты продолжишь моё дело.
– Я не забуду твоих заветов, друг мой. Прощай!
– Прощай, Алексарх. Я благословляю тебя!
Когда железные двери захлопнулись за спиной, Алекс бросился бежать по ступенькам, не разбирая дороги. Он не помнил, как оказался в своих комнатах, откуда не выходил весь вечер, оплакивая ещё живого мертвеца.
***
Плаха, установленная на эшафоте, торчала как одинокий зуб во рту; палач осматривал отточенный топор, словно ища дефекты. Рик промёрз в подбитой мехом куртке, но уйти с Волхидской площади не желал. Он видел белого как снег Алексарха с покрасневшими глазами – принц обычно держался от казней подальше. Сегодня ему придётся нелегко, однако Рик на его месте тоже любой ценой проводил бы наставника в последний путь.
Король на казнь не прибыл – зеваки разочарованно переговаривались на эту тему, разглядывая других знатных господ. Среди присутствовавших были Холлард Ривенхед и Энгус Краск на лошадях – они держались в стороне, словно просто проезжали мимо. Большинство же знатных семей предпочли проигнорировать казнь бывшего королевского фаворита. Только барон Ворнхолм, занявший место Мирна во главе Судебной Палаты, стоял у эшафота, наблюдая за действиями палача.
Рик вспомнил, как Мирн когда-то приказал казнить Самуила-Данника, но сейчас он был не в силах злорадствовать. Смерть уравнивала всех – и еретиков, и преданных эктариан.
«А есть ли вообще разница?» – цинично подумал Рик. Сначала эктариане жгли книги зарианцев, потом еретики – книги и иконы эктариан, и все с верой в свою правоту рьяно убивали друг друга.
За последние месяцы Рик много думал о различиях между эктарианами и зарианцами, об истине и лжи. Он боялся делиться соображениями с кем-то – вдруг это просто наивный бред и невежество? Ему часто начинало казаться, что все эти различия люди придумали ради обогащения и наживы. Ведь Бог у всех один, все чтут Декамартион, все читают одни книги, пусть и на разных языках, так почему надо убивать ради веры? Одной и той же веры. Рик был уверен, что Сильвестр с лёгкостью разбил бы его доводы, Мирн назвал бы еретиком, но не мог же он совсем не думать? Вот одни верили, что Райгард тиран и злодей, заслуживший смерть, другие называли его достойным королём и оплакивали. Разве и те, и другие заслуживали смерти? Рик покачал головой. Он старался избегать таких мыслей, хотя они всё чаще приходили сами.
Рик пытался отыскать ответы в книгах – во время поездок по монастырям читал
