Фрайди - Роберт Хайнлайн

— Какого черта? Здесь до восьми ноль-ноль никого не должно быть.

— Ты отстал от графика, здоровяк, — любезно возразила я. — Так было на прошлой неделе. Теперь нас две команды. Первая заступает в полночь, а вторая сменяет нас в полдень. Ясно?

— Но нас никто не уведомлял.

— А вы ждали личного послания суперинтенданта? Назовите мне ваш номер, и я передам, чтобы он послал вам его. А заодно передам, что вы ему так велели!

— Закрой ротик, крошка. Тут что-то не так… Ты, пожалуй, прокатишься с нами.

— Валяйте, я хоть отдохну… А вот вы дадите объяснение, почему этот участок не починен.

— Ладно, — помолчав, сказал патрульный, — клепай дальше. — И они полезли обратно в гравилет.

— Эй, ребята, у вас нет с собой травки? — окликнула я их.

— Мы не балуемся этим на дежурстве, — буркнул пилот, — и ты не вздумай.

— Глянь на свой нос, — вежливо посоветовала ему я, — он у тебя весь черный от табака.

Пилот хотел что-то ответить, но патрульный захлопнул люк, и они взмыли вверх — прямо над моей головой, так, что я вынуждена была пригнуться. По-моему, я им не понравилась.

Я вернулась к «забору», отметив про себя, что Ханну Дженсен вряд ли можно назвать истинной леди. Не стоило так грубо обходиться с легавыми, только лишь оттого, что они такие поганые твари. В конце концов, тараканы, вши и гиены тоже должны как-то жить, хотя честно говоря, я не понимаю зачем?

Во время нашего «любезного» диалога я пришла к заключению, что мой план не блещет остроумием — Босс его бы не одобрил. Пересекать «забор» средь бела дня — слишком рискованно. Лучше как следует выбрать местечко, затаиться где-нибудь до ночи, а потом вернуться. Или провести ночь, обдумывая план № 2 — нырок под «забором», в реке Розу.

Меня не очень-то прельщал этот план № 2. Нижнее течение Миссисипи было сравнительно теплым, но водичкой в здешних северных речках можно взбодрить и мертвеца. Позавчера я попробовала искупаться в одной речушке в Пембине — бр-р-р-р! Это на самый крайний случай.

Итак, выбрать точку, решить, как именно «пролезть», потом отыскать какую-нибудь рощицу или кустарник, зарыться в теплые листья и дождаться темноты. Отработать каждое движение, каждый жесть, чтобы пройти сквозь этот «забор», как кипяток сквозь лед… Я подняла глаза и столкнулась с еще одним ремонтником — мужчиной.

Если колеблетесь, идите сразу в атаку:

— Какого черта ты тут делаешь, а? Охотишься?

— Я обхожу «забор». Мой участок. А вот ты что тут делаешь, сестренка?

— Да, пошел ты! Какая я тебе сестренка? Или ты забрел на чужой участок, или ты вообще чужой. — К своей досаде, я заметила на его новехонькой робе болтающийся «Уоки-токи». Что ж, я ведь совсем недавно занялась этой работой и на этом поприще всего лишь подмастерье.

— Черта с два! — возразил он. — По новому графику я заступаю с рассвета и сменяют меня в полдень. Может, ты должна меня сменить, а? Да, скорее всего так, и ты просто пришла раньше. Сейчас я свяжусь с начальством и мы все уладим.

— Валяй, — сказала я, подходя ближе.

Он заколебался и начал было:

— Может, лучше я… — Но договорить не успел, потому что я не колебалась.

Мне не хочется, чтобы читатель этих мемуаров подумал, будто я убиваю каждого, с кем у меня возникают какие-то разногласия. Я не причинила ему особого вреда, даже не сделала очень больно — просто усыпила ненадолго, правда, без предупреждения. Веревкой, болтающейся у меня на поясе, я связала ему ноги и руки. Будь у меня еще медицинский пластырь, я бы заклеила ему рот, но у меня с собой была лишь обычная веревка, и мне, в конце концов, гораздо важнее пройти через «забор», чем помешать ему взывать о помощи к кроликам и койотам. Не теряя времени, я занялась делом.

Паяльником, пригодным для починки «забора», можно его и разрезать, но мой паяльник был немного лучше обычного — я купила его в одном магазинчике в Фарго, зайдя с заднего входа. Это был не оксиацетиленовый паяльник, каким он казался, а режущий сталь лазер. За две секунды я проделала дыру, вполне достаточную для Фрайди, и уже собралась было нырнуть, как сзади послышалось:

— Эй, возьми меня с собой!

Я заколебалась. Он принялся бессвязно, но настойчиво твердить, что он так же хочет скрыться от имперских легавых, как и я и «Ради Бога, развяжи меня!»

То, что я сделала, по глупости может сравниться лишь с поступком жены Лота. Я достала нож, разрезала веревку, связывающую его по рукам и ногам… нырнула в проделанную моей игрушкой дыру и пустилась бежать. Я не стала ждать и смотреть, последовал он за мной или нет.

В полукилометре виднелась роща, и я ринулась туда, ставя новый мировой рекорд по бегу. Тяжелый пояс с инструментами мешал мне, и я, не сбавляя темпа, скинула его, а через секунду скинула и кепку со значком, и… «Ханна Дженсен» отправилась в небытие, так как «паяльник», перчатки и «патронташ» остались в империи. Из «ее» принадлежностей у меня был еще кожаный бумажник, но я избавлюсь от него позже, когда не буду так сильно занята.

Нырнув в рощу, я быстро отыскала укромное местечко и обернулась назад. У меня было неприятное ощущение, что на хвосте у меня кто-то висит. Мой бывший пленник к этому моменту был как раз на полпути от «забора» к роще, и тут… Над ним зависли сразу два гравилета. На том, что был ближе к нему, красовался кленовый лист Британской Канады. Я не могла рассмотреть опознавательный знак на втором, потому что он, пересекая нейтральную полосу, «смотрел» прямо на меня.

Британо-канадский полицейский гравилет приземлился. Мой непрошеный гость, кажется, готов был сдаться безо всякого сопротивления — резонно, поскольку имперский гравилет приземлился сразу вслед за первым, забравшись при этом метров на двести вглубь Британской Канады… Да, это была имперская полиция, может быть, даже тот самый гравилет, что подлетал ко мне, когда я обходила «свой» участок.

По профессии я не юрист-международник, но не сомневаюсь, что войны порой начинались по куда менее значительным поводам. Я задержала дыхание, напрягла слух до предела и принялась слушать.

Среди полицейских обеих стран тоже не оказалось специалистов по международному праву: обсуждение состоялось шумное и стороны долго не могли прийти к согласию. Имперская полиция требовала выдачи беженца на том основании, что он задержан при «попытке совершения», а британский канадец ссылался (и, по-моему, вполне оправданно) на то, что «попытка совершения» применима лишь к уголовникам, застигнутым на месте преступления, в то время как единственным «преступлением» в данном случае являлся въезд в Британскую Канаду в месте, не предназначенном для въезда, — случай, не подлежащий юрисдикции имперской полиции, так что: «Уберите ваше корыто с британо-канадской территории!»

Легавые из империи многословно принялись выражать свое несогласие, и это разозлило здешних полицейских. Канадец включил мегафон и рявкнул:

— Я арестую вас за вторжение на территорию и в воздушное пространство Британской Канады! Выходите и сдавайтесь! Не пытайтесь сбежать! — После чего имперский гравилет немедленно оторвался от земли, пересек границу в обратном направлении и исчез. Скорее всего канадцы именно этого и добивались.

Я замерла и почти не дышала, потому что теперь у них было полно времени и они могли переключить свое внимание на меня.

Придется признать, что мой товарищ по побегу полностью оплатил мне «пропуск» через «забор»: меня не стали искать. Наверняка он-то видел, как я нырнула в рощу, но… Вряд ли меня засекла патрульная служба. Конечно, брешь в «заборе» тут же вызывает сигнал тревоги в полицейских участках по обе стороны границы, это срабатывает обычная электронная защита, действующая даже на случайное задевание «забора» какими-нибудь посторонними предметами, например, упавшим деревом. Потому-то я так торопилась.

Однако, чтобы сосчитать количество проникших в брешь тел, излучающих тепло, нужна совсем иная электроника. Не такая уж сложная, но дорогостоящая, и потому совершенно необязательная. Итак, мой неизвестный напарник не настучал на меня, и… никто не стал меня искать. Через некоторое время прибыла вызванная британо-канадским гравилетом ремонтная команда: я видела, как они подобрали мой пояс с инструментами, от которого я избавилась на бегу. Когда они отбыли, другая команда — со стороны империи — прибыла к своей стороне «забора»: они проверили, как произведен ремонт, и убралась восвояси.

Мне стало интересно, как все обернулось с поясами. Когда мой бывший пленник сдавался британо-канадской полиции, я не помню, чтобы на нем был пояс. Думаю, ему пришлось снять его, чтобы пролезть сквозь дыру в «заборе» — дыра была точно для Фрайди, а для него, наверно, узковата.

Что же произошло? А вот что: канадцы видели один пояс на их стороне, а имперские легавые — тоже один на своей стороне. Ни у той, ни у другой стороны нет причин подозревать, что какой-то второй бедолага пролез через дыру… Пока мой бывший пленник держит рот на замке.