Постовой - Путилов Роман Феликсович

– Обязательно, но, если что, сразу звони в отдел, чтобы нас дежурный по рации покричал. Мы минут за десять в любом случае подтянемся.

– Договорились. Ладно, мальчики, не прощаюсь, пойду наверх схожу.

Мы втроем проводили серую укороченную юбку, обтянувшую стройные ножки инспекторши, которая, очевидно, почувствовав заинтересованные взгляды, пошла вверх по лестнице походкой «от бедра».

– Ой, какая собачка! А можно ее погладить?

Я оглянулся и буквально охренел.

Ослепительной красоты девушка, с залитой лаком высокой прической, обсыпанная какими-то блестками, в черном, модном вельветовом сарафане на пуговицах и с коротким рукавом, широко улыбалась нам.

Я, потрясенно сглотнув, смог только кивнуть.

Барышня присела перед псом. Латунные пуговицы-заклепки, казалось, выскочат из своих гнезд, в тщетной попытке удержать в застегнутом состоянии полы сарафана, обтягивающие шикарные бедра. Гладкая кожа ног девственным снегом притягивала мой взгляд (какая жалость, что это школьница). Красивые обнаженные руки обвили окосевшего Демона. Как я хотел в этот миг поменяться с Демоном местами.

Девушка почесала забалдевшего кобеля за ухом, поймала мой взгляд и, улыбнувшись, встала:

– А как зовут собачку?

– Это пес, его зовут Демон.

– Ой, какое интересное имя…

Тут откуда-то сверху набежали типичные семиклассницы и, треща без умолку, поволокли девушку куда-то наверх. Из этих бессмысленных воплей я понял только, что девушку зовут Ольга Михайловна, и без нее что-то не начинают. Значит, эта красавица не школьница.

– А? – Оказывается, Дима давно теребит меня за рукав плаща.

– Пойдем, нас вызывают.

– Товарищ капитан, рапорт подпишите.

– Что у тебя, Громов? За собаку доплачивать? А ты уверен, что есть доплата?

– В Центральном РОВД есть.

– А ты где собаку взял?

– Нашел.

– Ну, я не знаю. А документы на нее есть?

– Вот справка из ветеринарии о прививках.

– А она что умеет?

– Полностью ОКД, ЗКС.

– Это что?

– Общий курс дрессировки, защитно-караульный курс, по следу идет, выборку делает.

– Выборка – это что?

– Мелочь есть, Сергей Геннадьевич? Высыпайте сюда. Вот, я сюда кладу «двушку», семьдесят третьего года, запомните ее, из своего кармана. Сейчас я пса приведу.

– А он где у тебя сейчас?

– В коридоре сидит.

– А он никого…

– Без команды никого.

Демон, когда я сунул ему под нос ладонь и дал команду «Ищи», несколько секунд принюхивался к рассыпанным на табурете монетам, затем осторожно зубами прихватил монетку достоинством в две копейки и подал мне.

– О как. А это для чего?

– Ну вот, например, на месте кражи нашли посторонний предмет. У нас пять подозреваемых. Обученная собака по запаху предмета обычно находит его владельца.

– А почему обычно?

– Ну, например, на металлической фомке запах может хуже различаться. Что Демон монетку зубами взял, тоже очень редко бывает, собаки стараются металл в пасть не брать.

– Ты, я вижу, хорошо разбираешься. На, твой рапорт я подписал, но у нас все доплаты и матснабжение через старшину идет. Иди, узнай у него, что тебе положено.

Старшина отдела, на вид лет шестидесяти, худой морщинистый старик, казалось, врос в стул в своей каптерке, а папироса «Казбек», зажатая между тонких губ, казалось, никогда не гасла. Где-то там, за его спиной, в закрытых металлических шкафах и на занавешенных стеллажах, прятались знаменитые закрома Родины или по крайней мере их филиал.

– Здорова, Семеныч. На рапорт на доплату, посмотри.

– Угу, – прочитал бумагу отдельский лепрекон: – Иди на хрен!

– А вот теперь я тебя не понял.

– Денег нет, иди на хрен со своим рапортом.

Интерлюдия

Перед сетчатым вольером, притаившимся во дворе Городского управления МВД, где поочередно на время дежурства по городу содержались розыскные собаки из областного питомника, стоял редкий гость – полковник в должности заместителя начальника областного УВД.

– Вы дежурный кинолог?

– Так точно, младший инспектор-кинолог сержант Пуговкин.

– А собаку как зовут?

– Б… Барон.

– Сержант, вы вопрос мой слышали? Еще раз спрашиваю, как зовут собаку?

– Б… ба… Веста.

– А за вами какая собака закреплена?

– Барон.

– Собаку выведите из вольера.

Немецкая овчарка, повинуясь командам кинолога, вышла из-за решетки и села у его ног.

Полковник наклонился и помахал ладонью у самой морды овчарки. Собака чувствовала беспокойство, взволнованно втягивала воздух длинным носом, но на ладонь полковника перед мордой не реагировала.

– Дежурный, – полковник обернулся, – завтра, после селектора, все руководство питомника у меня в приемной. А этой собаки здесь быть не должно. Никогда.

На следующее утро начальник областного питомника получил приказ о переводе его участковым и о неполном служебном соответствии, остальные начальники – просто неполное соответствие.

Веста была хорошо обученной ищейкой. За долгие годы работы она неизменно четко исполняла свою роль. Брала след, отчетливо вела по нему погоню, метров через пятьсот – километр след терялся, но в условиях города, с многочисленными отвлекающими факторами, это был отличный результат. Единственный недостаток Весты как служебно-розыскной собаки – от старости она ослепла, но продолжала так же хорошо выполнять свою работу. Кто из молодых кинологов придумал брать на суточное дежурство по городу собаку-пенсионерку вместо своего бестолкового пса, с которым они вместе неудовлетворительно закончили Ростовскую школу, – история умалчивает, но постепенно ситуация дошла до того, что Веста, привезенная на «дежурке» в питомник, через пять минут снова грузилась в эту же «дежурку» и убывала на новые сутки, уже с новым проводником, выполняя свой долг. Ведь для большинства людей что китайцы, что овчарки – все на одну морду. Руководство питомника закрывало на данный факт глаза, ведь Веста привозила отличные акты применения служебной собаки. Но кто-то доложил или заложил, руководство областного уголовного розыска, к коему относился питомник, шутку не оценило, а напротив, и началась череда проверок и перемещений.

Звонок в дверь был очень неожиданным. С Аллой Никитичной и Никой мы теперь пребывали в хороших отношениях, они вели себя очень мило, не знаю, надолго ли. А больше звонить в мою дверь в неурочный час было некому.

На пороге стоял старшина нашего РОВД в «гаишной» черной кожаной куртке и крагах:

– Собирайся, начальник вызывает.

– Что случилось?

– Мне не докладывал, сказали срочно.

– Через десять минут буду.

– Там это… сказали, собаку взять.

– Что?

– Приказали кобеля твоего взять.

– Семеныч, иди на хрен.

– Не понял.

– Я тебе отвечаю тем же, что и ты мне – иди на хрен.

– Начальник приказал!

– Собаки не будет. Я лично кому-то нужен?

– Собака нужна.

– Все, давай, привет всем.

– Там дети пропали, пять и шесть лет.

– В городской управе каждый день на суточном дежурстве есть дежурный кинолог.

– Нету там никого, там всех разгоняют.

– Тьфу, твою мать. Через десять минут выйду.

Внизу порыкивал мощным двигателем желтый мотоцикл «Урал», который старшина, никогда не слышавший слово «приватизация», тем не менее давно считал своим. Демон залез в коляску, но ему там не понравилось, он попытался выскочить из нее, мне пришлось сделать строгое лицо, чтобы пес, возмущенно заворчав, остался в люльке. Я взобрался на заднее сиденье, сделанное из жесткого литого каучука, натянул на подбородок ремешок, чтобы на ходу не потерять фуражку, толкнул старшину в кожаное плечо:

– Поехали.

Пропавшие дети жили в Нахаловке, в Коротком переулке, недалеко от Речной больницы, в сыром, вонючем доме, провалившимся в землю по самые окна. Мальчик шести лет и его сестра, пяти лет. Когда ушли – неизвестно. Дома был хронически пьяный отец, который сейчас, бессмысленно глядя на творящуюся вокруг кутерьму, обессиленно висел на редком сгнившем заборе. Мать, пришедшая с суточного дежурства в Дорожном санпропускнике, обнаружила пропажу детишек. Сначала два часа бестолково бегала по сердобольным соседям в надежде, что детей кто-то приютил, как часто было до того, и только поняв бесплодность своих метаний, побежала к участковому, который в опорном пункте в этот момент отсутствовал. РОВД по тревоге подняли в три часа, за мной послали старшину на мотоцикле только в четыре. Сейчас оставалось около часа светлого времени до наступления ранних осенних сумерек, а ночью обещали похолодание до нуля. Когда я слез с сиденья, нас облаяла свора местных кабысдохов, дерзко пытавшихся укусить Демона, пока тот, рассвирепев, не схватил за костлявый зад самого наглого из двортерьеров. После чего стая отбежала на приличное расстояние, откуда обстреливала Демона презрительным гавканьем.