Фирменный поезд «Фомич» - Виктор Колупаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне было страшно смотреть на Зинаиду Павловну. Хоть бы заплакала она сейчас. Ну хоть бы что-нибудь человеческое, женское, привычное… Но женщина смотрела на меня сухими глазами, словно что-то горело, полыхало у нее в душе.
— Пойдемте, Зинаида Павловна, — попросил я ее. — Пойдемте в наш вагон.
Зинаида Павловна встала, я хотел поддержать ее за локоть, но она твердо отстранила мою руку.
— Это лишнее, Мальцев, лишнее…
И пошла, стройная, молодая и фигурой, и лицом, и совершенно седая. А я поплелся, не пошел, а именно поплелся за ней, еле переставляя ноги и хватаясь за полки и двери.
В голове у меня сверкнула какая-то мысль, но не успела зацепиться, сгинула в подсознании. Я не успел ее осмыслить, но только теперь я точно знал, что такая мысль существует и что ее нужно вернуть во что бы то ни стало. Потому что именно в ней было наше спасение.
38
Поезд дрогнул. Раскачали все-таки, подумал я. Ай да пассажиры! Но поезд дрогнул и остановился. Да и толчок был такой, словно к поезду прицепили паровоз. Мы с Зинаидой Павловной уже входили в наш вагон, как вдруг в тамбур начали заскакивать пассажиры, которые только что были на перроне и собирались толкать поезд до самой следующей станции. Что еще случилось?
— Едем! — крикнул Валерка, влетая в тамбур. — Ур-ра! Понимаешь, паровоз нам подали! Прицепили уже к поезду. Толчок почувствовал?
— Почувствовал. А где Степан Матвеевич?
— А Степан Матвеевич сейчас позвонит на эту соседнюю станцию, поблагодарит и вообще выяснит, куда нас там собираются направить.
Я не утерпел и выглянул из вагона. Торговки, чуть не плача, как родных, провожали нас. Степан Матвеевич вышел из маленького здания вокзала. Он о чем-то разговаривал с местным начальником. И в это время поезд тронулся, медленно, как бы нехотя. Степан Матвеевич что-то крикнул и помчался к нашему вагону, хотя до другого ему было гораздо ближе. На бегу он еще несколько раз оглядывался и что-то кричал, но разобрать уже было невозможно из-за начинавшего частить стука колес. Степан Матвеевич был уже рядом с тамбуром. Я спустился по ступенькам площадки и протянул ему руку, другой крепко держась за поручень. Степан Матвеевич прыгнул. И я с Валеркой втащил его в тамбур. Степан Матвеевич даже не запыхался, хотя был, кажется, чем-то взволнован.
— В чем дело? — спросил я.
— Паровоз с соседней станции нам никто не посылал, — ответил Граммовесов. — И вообще! Они там до сих пор думают, что с ними по телефону кто-то шутит! Ну откуда на этом разъезде может взяться пассажирский поезд, да еще фирменный, да еще из Фомска?! Они и города-то такого, наверное, никогда не слышали.
— И что из этого следует? — спросил я.
— Всего не знаю. — Степан Матвеевич уже садился на свое место в нашем купе. — Всего не знаю. Но только эта чертовщина еще не кончилась, это уж точно. И второе: куда нас примут на станции? А если там состав? Если и запасных путей не окажется? Ведь нас там не ждут!
«Мозговой центр» собрался в нашем купе полностью. Слова Степана Матвеевича немного отрезвили некоторых, кто вроде Валерки чрезмерно обрадовался постукиванию колес.
По коридорчику бочком трусил начальник поезда.
— Выручайте! — потребовал он. — Пусть наука выручает!
— Садитесь, — предложил я, показывая на свободное место.
— Нет уж! — разволновался начальник поезда. — Раз наука все может, пусть она теперь и думает!
— Что вы предлагаете? — спокойно спросил Степан Матвеевич.
— Через тендер надо. Через тендер!
— А! — догадался писатель Федор. — Гонца от общественности послать на паровоз! Толково, толково!
— Вот пусть наука и проникает! — потребовал начальник поезда.
— В паровоз надо действительно кого-то послать, — согласился Степан Матвеевич и даже не успел посмотреть на Валерку, как тот уже заявил:
— Мы сделаем!
— Опасно на ходу, — предупредил Валерий Михайлович.
— Ну, к опасностям нам не привыкать, — заверил Валерка. — А столкнуться с каким-нибудь составом еще опаснее!
— Передайте машинисту, — сказал Степан Матвеевич, — чтобы состав вел осторожно, потому что путь может оказаться занятым. А километра за два до станции нужно совсем сбросить скорость и подходить медленно, очень медленно. А если путь занят, то остановиться. На самой станции разберемся.
— Понятно! — сказал Валерка и вместе с Михаилом они сорвались и помчались по коридору выполнять боевое задание.
Начальник поезда снял форменную фуражку, вытер лысину мокрым платком и сказал:
— Брошу! К чертям собачьим брошу! Вот только доведу поезд и на другую работу. Маневровым паровозом лучше буду командовать!
Ему никто не возразил. Но никто и не одобрил его мысли. До благополучного возвращения было еще, кажется, далеко.
Начальник поезда замолк. Молчали и все остальные. Только перестук колес да бескрайняя степь за окном.
— Иногда мне кажется, что я вот-вот отгадаю, что же с нами происходит, — сказал я. — Но мысль все время ускользает. Не составляется она. Вот, например, причинно-следственный мир. Другого ведь мы и не знаем. Мы живем в жестко детерминированном мире. Но только наш-то поезд выскочил из этой детерминации!
— Об этом говорил еще товарищ Обыкновеннов, — подхватил Степан Матвеевич. — Изменились причинно-следственные связи? Ну и что? Какая причина тому, что все это происходит?
— Ты вот… — обратился ко мне Иван. Что-то уж очень долго он не открывал рта. Но за секунду до его недосказанного вопроса я вдруг решил, что нужно рассказать собравшимся историю Зинаиды Павловны, и перебил Ивана. Тот даже, как мне показалось, облегченно вздохнул, словно вопрос собирался задавать через силу, словно ему нравственно тяжело было задавать этот вопрос.
К Зинаиде Павловне все в вагоне относились очень хорошо. Прекрасный и энергичный, много знающий человек была эта женщина. Да и врачей-то, наверное, в нашем поезде больше не было. Я вкратце рассказал, как Зинаида Павловна в один год лишилась мужа и детей.
— Боже мой! — воскликнул Валерий Михайлович.
Этого никто не знал, да и не поверили мне сначала, уж слишком жизнерадостной казалась милая женщина. Потом я рассказал, как Зинаида Павловна встретила всю свою семью в нашем поезде. Как она обрадовалась сначала, как поняла, что это невозможно. Как она нашла в себе силы (сколько же в этой женщине было сил!) сказать себе, что этого не может быть. Я рассказывал коротко, и все равно впечатление от моего рассказа осталось тягостное.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});