Урожденный дворянин - Антон Корнилов

– Все может быть, Евгений Петрович, – сказала Мария Семеновна. – Я уже ничему не удивляюсь.

– Так! – деятельно засуетился физрук. – Надо прессу поднимать, опти-лапти. За такое дело они ухватятся точно. И в прокуратуру бежать тоже надо – не откладывая. Значит… я могу начать обзванивать редакции. Стоп! Зачем обзванивать, у меня соседка – журналистка… Еще раз стоп! У нас же свой человек есть – в этой отрасли-то! В журналистике, я имею в виду. Виктор… э-э… как его? Гога, одним словом! Телефончик его у нас имеется – Степаныч снабдил на всякий случай.

– Именно на этот случай, – глухо произнесла Мария Семеновна.

– Теперь, – размеренно проговорил Олег, – последнее. Так как в виду отсутствия Николая Степановича невозможно было определить, выходил ли в условленное время Виктор на связь, я сам позвонил Виктору. И его телефон отключен тоже.

Мария Семеновна прикрыла глаза и ничего не сказала.

– Н-ну… это еще ничего не значит, – не совсем уверенно подал голос Евгений Петрович. – У него же там вряд ли есть возможность вовремя телефон заряжать. Нельзя же так… думать самое плохое…

Тут он прервался, отлепился от дверного косяка и тоже сел за стол. И посмотрел на Олега.

– И что теперь нам делать? – голосом уже потухшим спросил физрук. – Получается… ударили нам по всем фронтам. Изо всех сил лупанули, безжалостно. Задавили. Вырубили… Нокаут.

Несколько минут все молчали. Словно после этих слов окончательно стало ясно, что произошло. Олег глядел в окно, поглаживая подбородок. Он о чем-то задумался. Мария Семеновна и физрук Евгеша, подавленно опустив головы, уперлись взглядом в поверхность стола. Им обоим казалось, что в кабинете как-то вдруг стало тесно и неуютно. Точно привнесенная извне беда заполонила все пространство, вытеснив свежий воздух.

– Что же дальше-то? – нарушил молчание Евгений Петрович.

– Дальше? – невесело усмехнулась директор. – А дальше, друзья мои, ничего хорошего я не вижу. Меня сегодня в министерство вызывали. Возраст у меня, знаете ли, уже пенсионный. Поэтому скоро в нашем детдоме будет новый директор. Кто именно – мне в министерстве не сказали. Назначат. Так что директорствовать мне осталось только две недели. И вот с этим уже ничего поделать нельзя. Все по закону.

– Все по закону, – медленно повторил Олег, на мгновение вынырнув из своих мыслей.

Еще несколько минут никто ничего не говорил. Потом Евгений Петрович поднял голову.

– Помните, лет пятнадцать назад ходила легенда о Белой Стреле? – спросил он.

Олег не ответил. Мария Семеновна невнимательно поддакнула:

– Да, что-то такое слышала…

– Мол, в девяностые, в эпоху всеобщего беспредела, – продолжал физрук, – организовали менты – настоящие менты, которые за честь и совесть работали, – такое… тайное общество. И целью его положили: уничтожать преступников, которых на законных основаниях прижать никак нельзя было, потому что они всю верхушку власти проплачивали. Я так думаю, что не было никакой Белой Стрелы. Просто народ… по справедливости изголодавшийся, придумал себе… надежду… на выход изо всей тогдашней безысходности. Вот бы и сейчас нашлись бы те, кто сумел бы стянуть вокруг себя людей смелых, решительных и сильных. И этих гадов… Елисеевых всяких и иже с ними – давили бы! А? Я бы в такую Белую Стрелу вперед своих штанов побежал бы…

Проговорив это, Евгеша посмотрел на Трегрея… как-то вопросительно-выжидающе. И Мария Семеновна перехватила этот взгляд.

– Думайте, что говорите, Евгений Петрович, – возмутилась она. – Белая Стрела! Одни бандиты в других стреляли, прикрываясь благими намерениями, – вот что такое эта самая Белая Стрела была!

– Мне жаль граждан, живущих в государстве, где справедливость восстанавливается посредством вмешательства вооруженных людей, действующих вне правовых рамок, – сказал на это Трегрей. – Не уверен даже, можно ли именовать такое государство – государством. Подобные методы решения конфликтов – решительно недопустимы. И мы будем действовать по закону.

– Ага, – угрюмо поддакнул Евгений Петрович. – Закон-то – на их стороне, опти-лапти.

– Нет, – сказал Олег. – Закон на нашей стороне. И нам надобно добиться его исполнения.

Прокурор Саратовской области полковник Степан Иванович Сергеев, вернувшись с обеденного перерыва в служебный кабинет, остановился перед зеркалом – большим, в человеческий рост, зеркалом, укрытом в стенном одежном шкафу. Отодвинул форменный китель, щелкнул выключателем и, на секунду сощурившись от вспышки яркого света, отступил на шаг. Увиденным он остался доволен. Из зазеркального пространства на него смотрел крепкий высокий мужчина пятидесяти с небольшим лет, с обильной еще шевелюрой, чуть посеребренной на висках. Прокурор шевельнул массивной нижней челюстью, провел пальцами по аккуратно подстриженным усам, вытряхнув оттуда несколько почти незаметных крошек. Открыл рот, оскалив зубы – на предмет обнаружения застрявших там остатков еды. Затем отошел еще на шаг, одернул лацканы строгого черного пиджака, оглядев себя уже с ног до головы.

Полный порядок. Степан Иванович еще и застегнул пиджак на верхнюю пуговицу – как он делал всегда, чтобы визуально уменьшить объем живота и талии. Впрочем, в подобном маневре особой необходимости не было. Полковник последние десять-двенадцать лет придерживался системы здорового питания, день начинал с многокилометровой пробежки на тренажере и, как минимум, дважды в неделю посещал фитнес-клуб. К тому же, Степан Иванович слыл в курируемой им области заядлым охотником и заграничным курортам предпочитал выезды на внедорожниках или снегоходах (смотря по времени года) на родные просторы. Хотя, конечно, эти охотничьи походы вряд ли можно было приравнять к оздоровительным мероприятиям – всякая подобная вылазка по традиции сопровождалась неизменными возлияниями. Но в течение дружеских застолий в окружении приближенных сослуживцев и высокопоставленных друзей Сергеев всегда держал себя в руках. К чему напиваться до помутнения рассудка? Принял пятьсот граммов под хорошую закуску для расслабона – и хватит. И для здоровья не такой уж значительный урон, и себя помнишь. А то повздоришь с кем-нибудь с пьяных глаз, потом проблем не оберешься. Кому нужны лишние проблемы? Зачем испытывать судьбу, когда жизнь удалась, и впереди еще тридцать-сорок лет безмятежного существования? Дочка учится в Англии, через год вернется на Родину. Не сюда, конечно, не в Саратов, а в Москву, понятное дело. Надо уже сейчас начинать подыскивать ей через хороших знакомых перспективное местечко, да и квартиру неплохо бы присмотреть. Например, в той новостройке на Кутузовском, где парой лет раньше было приобретено жилье для старшего сына, успешно продвигавшегося сейчас по службе в следственном комитете. До́роги, конечно, квартиры в столице, но чего не сделаешь для родных детей-то? А самому Степану Ивановичу и его супруге многого не надо. Две городских квартиры в центре Саратова и загородный особняк на Волге – вполне достаточно для того, чтобы, как говорится, достойно встретить старость.

Мир прост и понятен – так полагал Степан Иванович. Главное: поступать по правилам, принятым большинством, – и никогда не ошибешься. Не лезть поперек других, куда не просят, и всегда (это важно!) заручаться поддержкой тех, кто сидит рядом с тобой… или повыше. Ведь положение человека определяется не столько местом его, сколько поддержкой, которую, в случае чего, ему могут оказать, – так называемыми «связями». Сам прокурор Сергеев словечко это находил весьма точным. Связи… Действительно, связи – прочные узы взаимовыручки. И дураки те, кто подразумевает под этим понятием – коррупцию. Слово-то какое… Как железяка ржавая – кор-рупция. При чем здесь коррупция? Своим помогаешь, а потом свои помогают тебе. Если возникают какие-то вопросы, все они тихо и мирно решаются в узком кругу, что называется, неофициально.

Степан Иванович посмотрел на часы. Без четверти пять. Пора начинать – сегодня, как и каждый четверг, с четырех до семи прокурор проводил прием граждан.

Сергеев закрыл шкаф, уселся за свой стол, кашлянул и, нажав кнопку селекторного переговорного устройства, отдал команду своему секретарю:

– Начинайте пускать, Елена Федоровна.

Спустя минуту дверь кабинета прокурора области отворилась – без обычного осторожного предупреждающего стука. В кабинет вошел парень лет семнадцати, одетый просто, но чисто, а с ним – немолодая женщина, по виду: типичный школьный директор.

– Здравствуйте, – явно волнуясь, проговорила женщина.

– Здравствуйте, – приветливо откликнулся Степан Иванович. – Проходите, присаживайтесь.

– Будь достоин, – произнес парень и неожиданно поклонился.

– Э-э-э… – озадачился такой манерой здороваться прокурор. – Присаживайтесь…

К его удивлению первым заговорил парень, а не женщина.