Тринадцатая редакция. Найти и исполнить - Ольга Лукас

Иногда Наташа делает ставки – кто из коллег придёт самым первым, и тайком от всех (чтобы не подумали, будто она шпионит) составляет графики по итогам каждого месяца. На вертикальной оси отмечает время появления на работе, на горизонтальной – день недели. Получаются причудливые зигзаги – любая пчела позавидовала бы такому танцу.

Самый непредсказуемый из всех – разумеется, Даниил Юрьевич: его график напоминает траекторию полёта буревестника, почуявшего приближение цунами, тогда как график Константина Петровича, к примеру, до скучного предсказуем, его можно и вовсе не вычерчивать – и так понятно, что в итоге выйдет прямая линия. Самый красивый график неизменно выходит у Дениса: он придерживается строгого, но своеобразного режима и не отступает от него ни на шаг. Его утренняя гимнастика может продолжаться от десяти минут до двух часов – в зависимости от того, какой именно комплекс упражнений полагается выполнять в тот или иной день лунного календаря, с поправкой на ветер, время года, атмосферное давление и общий тонус организма.

Впрочем, на этот раз Денис пришёл на работу самым первым – видимо, снег внёс свои коррективы в его расписание. Следом за ним финишировали Константин Петрович, сестры Гусевы и Даниил Юрьевич, однако последний довольно быстро подписал какие-то бумаги и уехал на деловую встречу.

Всё шло своим чередом до тех пор, пока не нарисовался Лёва. То есть появился-то он в положенный ему отрезок времени: чуть позже Марины с Галиной и раньше Виталика. Но через некоторое время зачем-то выбежал в приёмную и строго спросил у Наташи:

– Ты тут не видела?

– Это? – вопросительно взглянула на него та, указывая пальцем на контейнер с контактами. Но Лёва уже выскочил на лестницу и с грохотом и проклятиями помчался вниз. Вскоре он вернулся в компании взъерошенного и очень недовольного Гумира. Оба тащили в руках здоровенные картонные коробки без опознавательных знаков.

– Я вам тут должен, что ли? – пыхтел гениальный программист, которого в очередной раз предательски оторвали от дела всей его жизни. – Нет, я не должен! Мы о чём договаривались? О чём договаривались – то я и делаю. Грузчиков найми, я это носить не должен!

Лёва ничего ему не отвечал, лишь глаза его наливались кровью.

– Я же не должен? Да или нет? – строго спросил у Наташи Гумир, швыряя на пол последнюю коробку.

– Да! – испуганно подтвердила та.

– Вот! – Гумир удовлетворённо погрозил кулаком кому-то невидимому и слинял.

– Или нет? – задумчиво произнесла ему в след Наташа. – Слушай, а о чём это он вообще? Что он тебе не должен? – наконец обратилась она к Разведчику.

Лёва вскрыл перочинным ножиком последнюю коробку, бегло изучил её содержимое, кратко выругался и повернулся к Наташе:

– Он реально ничего не должен, просто под руку попался. Я ему блок нормальных папирос, пожалуй, куплю, чтоб не смолил эту отраву копеечную.

– То есть это ты ему должен, – резюмировала Наташа. – Кажется, я запуталась.

– Да он вообще не при делах. Это Цианидушка наш, крохобор скупердяйский, должен. Ох, он и должен же мне теперь! Три литра крови! Вагон нервов! И убытки возместить!

Лёва сжал кулаки, подпрыгнул от ярости и пнул ногой одну из злосчастных коробок. Оказалось, что в конце прошлого года Константин Петрович провёл очередной перерасчет убытков – и выяснил, что питерский филиал слишком много денег тратит на мелкую рекламную полиграфию – закладки там, буклеты, плакаты. Тогда как те же самые материалы централизованно изготавливаются в Москве – и всегда с запасом. Вот этот-то запас Цианид и попросил присылать в Тринадцатую редакцию. Всё равно ведь выбрасывать!

– Он так решил: бюджет нам на полиграфию выписывают, а мы его не будем тратить. Экономить, чтоб его, будем! И питаться московскими объедками!!! – сжал кулаки Лёва.

– А Москва о нас забыла и объедочки свои не присылает? – понимающе покачала головой Наташа.

– Ну прям. У них всё чётко там. Не то что у нас, – сокрушённо признал Разведчик. – И даже больше, чем надо, присылают. Всё, что остаётся ненужного, – всё привозят!

– Так это же хорошо, – задумчиво сказала Наташа. – Больше рекламы – больше толку. Разве нет?

– Нет! То есть да, но не так, не так! Они нам знаешь, что прислали? Старьё! Ну, смотри, смотри, зачем рекламировать осеннюю коллекцию, когда все готовятся к весне и только о ней и думают? Это всё, – на этот раз Лёва ударил коробку кулаком, – уже неактуально! Макулатура! Вчерашний день!

– Ой, – сказала Наташа. – Кажется, я поняла. Это, значит, их два дня назад привезли, вместе с книгами, да?

– Ну да. А сегодня я получаю письмо от директора по маркетингу – мол, ну как, пригодятся ли вам эти материалы? Мы ещё позапрошлогодних вам прислать можем, если вы им найдёте применение. Причём никакого глума, сплошное доброжелательное любопытство. Ну мало ли, может, мы тут дикие все. Ходим в шкурах белых медведей, сидим на поребриках на кортках, грызём семки, пьём водку вёдрами под звуки балалайки, сырой корюшкой закусываем, книги начинаем рекламировать через полгода после того, как они попали на прилавки магазинов. Всякое бывает. Одно ведь дело – столица, Москва, а другое – мы.

Наташа смотрела на разъярённого Лёву и даже немножко им любовалась. Тем более что от этого маленького смертоносного торнадо её отделяла прочная и надёжная конторка, а ещё шеф, уходя, не запер дверь в свой кабинет – если очень попросить, она защитит. Но Лёва уже почти успокоился. Со стороны это, конечно, не было заметно – когда человек громко ругается, размахивает кулаками, подпрыгивает на месте и пинает ногами коробки, сложно догадаться, что он почти успокоился, но Наташа знала его не первый день. Единственное, что могло снова вывести его из себя, – это неожиданное появление на поле боя Константина Петровича. Наташа попыталась вспомнить всё, чему её учили, закрыла глаза и представила себе коммерческого директора. Потом – дверь в приёмную. Потом попыталась совместить две эти картинки так, чтобы коммерческому директору очень не хотелось открывать дверь в приёмную и пытаться выяснить, что там происходит.

Разумеется, уже через секунду Цианид был на месте трагедии. Когда у делового человека в голове настойчиво пульсирует мысль: «Не ходи в приёмную! Не ходи в приёмную!» – а ему туда, собственно, и не надо, – он нарочно отрывается от работы, встаёт с места и идёт в эту самую приёмную – проверить, что же стряслось.

– Так, а что тут такое происходит? – поинтересовался деловой человек, широко распахивая дверь из коридора. Поразившись широте жеста (несвойственной скупому коммерческому директору): дверь так и осталась стоять раскрытой настежь. Где-то за углом нервно мигнула несколько раз и погасла самая восприимчивая лампочка. Ну ничего, Виталик заявится – и она опять оживёт, сто раз уже такое бывало.

– Вот кто мне нужен! – зарычал Лёва и сделал несколько кошачьих прыжков по направлению к Константину Петровичу.

– По какому поводу танцы народностей? А что это тут за коробки такие? – брюзгливо спросил он. Бедняга ещё ничего не понял. Зато Наташа поняла всё и на всякий случай спряталась за свой конторкой, прикрыла голову учебником и постаралась не дышать.

– А это – твоя… экономия, вот что это такое! – заорал Лёва. От ярости он даже не мог толком выругаться, прыгал на месте и размахивал кулаками. – Остатки! Старьё! Которое в прошлом веке напечатали!!!

– Думаю, ты преувеличиваешь насчёт прошлого века, – сразу сориентировался в ситуации Константин Петрович. – А задержки с доставкой – это неизбежность, с которой, увы, надо считаться. Зато экономия, которая…

– Офигенная экономия! – Лёва совершил ещё несколько прыжков и оказался совсем близко от противника. – Пойди об этом Гусевым скажи! Скажи, скажи им, что рекламных материалов мы не имеем из соображений экономии!

– Да-да, что-то они мне об этом говорили, я даже посчитал, что мы не дополучаем в месяц… Но это же катастрофа! – Константин Петрович посмотрел на растерзанные коробки, потом на Лёву, месящего кулаками воздух, что-то прикинул в уме, потом решительно снял очки и коротко сказал:

– Чего? – ещё выше подпрыгнул Лёва.

– Ну, ты же хочешь меня побить, правильно я понимаю? Я бы и сам себе врезал. Такие убытки, такие убытки, и всё из-за меня! А к Галине с Мариной я не пойду, будет хуже. Так что давай мы с тобой разберёмся окончательно и всё забудем. Тебе достаточно будет ударить меня один раз или надо больше? Если надо – то бей, только не переусердствуй. Я на выходных к родителям собираюсь. Возникнут вопросы.

– Какая ты, Костя, всё-таки сволочь, – уныло пробормотал Лёва. – Избиение младенцев – это такой отстой! Ты бы хоть защищался, что ли!

– Не вопрос, – легко согласился Цианид и выставил защиту.

– Да пошёл ты знаешь куда??? – снова разозлился Лёва. – Всё, считай, что мы разобрались и забыли! Только доверяй мне всё же, хоть иногда. И деньги будут целее, и рожа твоя мерзкая самодовольная – тоже.