Выбор - Олег Говда

— Что ж, давайте подумаем… — произнес он. — Я, гм… немного знаком с обычаями Зелен-Лога и знаю, что духовников и монахов у вас совсем нет, а определенные привилегии имеют только лица благородного сословия и хранители. Учитывая идеологические противоречия, примазываться к Оплоту не стану. А вот благородство происхождения имеется, так сказать, в наличии… — Магистр негромко рассмеялся. — Граф? Нет, это привлечет ненужное внимание, да и обязательства на меня накладывает, совершенно сейчас не нужные. Виконт?.. Или — староват я, для наследника? Хотя, если батюшку Искупитель, то бишь — Создатель, здоровьем не обидел, то вполне… Итак, милостивые судари, с этой минуты перед вами — виконт Маркес из рода, ммм… Серого Волка. Прошу любить и жаловать.

— Капитан судна Маковей, виконт из рода Зеленого Бобра.

— Штурман судна Лебедян, шевалье из рода Зеленого Бобра.

— Посол Великой княгини, сотник гвардии шевалье Мирослав из рода Белого Волка.

— Рад знакомству, — кивнул головой новоиспеченный виконт Маркес. — Присаживайтесь, господа. Прошу прощения, — спохватился. — Надо отвыкать. Поэтому, прошу вас: давайте — без церемоний. Тем более что на корабле нет никого главнее капитана. А штурман — второе лицо. О важности посла, на время исполнения полномочий, я и упоминать не стану. Капитан, да очнитесь же, и — командуйте!

— Конечно, Ваше… тьфу, — Маковей разозлился на невесть откуда возникшую растерянность и сумел-таки взять себя в руки. — И в самом деле, давайте уже, в конце концов, глотнем виноградной слезы. И за знакомство, и за то, чтоб путь домой был легким и быстрым.

Все четверо, не чинясь, сдвинули кубки. Пригубили, каждый в меру собственной жажды, а далее отозвался самый нетерпеливый и все еще ничего не понимающий Лебедян.

— Виконт, все же хотелось бы, хоть в общих чертах, уяснить происходящее. Согласитесь, что ваше присутствие на борту 'Бобра', да еще и инкогнито, не совсем обыденное явление.

— Соглашусь, — кивнул головой Маркес. — И объясню. Дело в том, что задуманная Советом иерархов война, сильно мешает моим планам. Ожидать чей-либо победы или перемирия недосуг. Поэтому, приходиться совершать такие вот, гм… странные поступки.

— Но, что может быть настолько важным, чтобы первое лицо государства, бросило все и тайком бежало в страну, настроенную к последователям Искупителя далеко не дружелюбно?

— Пророчество.

— Ну, да, — согласился Маковей. — Только любовь и исполнение пророчества могут толкнуть мужчину на безумство.

— Как странно, — произнес задумчиво Мирослав. — У нас, особенно со смерти Ксандора, тоже все только и говорят, что о пророчестве.

— Да, я знаю, — кивнул головой островитянин. — Не удивляйтесь. Обычное дело между добрыми соседями. Ваши шпионы присматривают за нами, а наши глаза и уши — следят за всем, что деется в княжестве… То, что сейчас происходит в Зелен-Логе, и то, о чем я упомянул — все это части одного целого. Предсказанного давно, но удостоившегося свершится только теперь. На всякий случай, сразу уточню, что к гибели королевского астролога и начальника Тайного кабинета Серые братья непричастны.

— Еще кто-то погиб кроме Ксандора? — уточнил Лебедян.

— Ксандор?.. — сообразил сотник.

— И что же это за событие? — не стал отвлекаться на пустяки Маковей.

— Близиться миг, когда в первый храм Искупителя войдет Разрушитель ложных истин… — вдохновенно начал виконт Маркес.

Три пары глаз дружно уставились на гостя.

— Как, — удивился в свою очередь тот, — хотите сказать, что вы ничего не знаете о Разрушителе?

Маковей тряхнул головой и промолвил:

— Предлагаю, чтоб не запутаться окончательно, неспешно поведать друг другу все по порядку. А чтобы не повторять прописных истин, — одна сторона задает вопросы, другая — на них отвечает. Потом — наоборот. Согласны?

Все кивнули.

— А чтоб разговор не походил на допрос, предлагаю меняться местами каждые пять-шесть вопросов. Годиться?

— Годиться, — согласился виконт Маркес. — И право начать я предлагаю хозяевам… — чуть помолчал и добавил. — Думаю, за это следует выпить… В смысле, за понимание.

Возражений не последовало и в этот раз.

— Начнем с уяснения обстановки в целом, — повел беседу на правах капитана Маковей. — Стало быть, война между нашими странами неизбежна?

— Наверняка. Если б я оставался на своем месте, то некоторая вероятность, что смог бы успокоить Совет иерархов, еще оставалась. А теперь — вопрос решен окончательно. Две-три недели уйдет на подготовку, а там — ждите наши корабли.

— Виконт, вы так легко выдаете военные секреты своей страны? — чуть надменно произнес Мирослав.

— Секретность, сударь, заканчивается с наступлением очевидности, — отмахнулся тот. — Да и что мои слова прибавят или изменят, если вы и так уже стягиваете войска к Бобруйску? Давайте, говорить о вещах действительно важных и серьезных…

— Что может быть важнее войны? — вскинулся Лебедян.

— Мир, который останется после окончания военных действий. И мне бы очень не хотелось, чтоб он стал враждебным для всех людей, не зависимо от того, где они родились — на материке или на островах.

— О чем вы, виконт? — посерьезнел Маковей.

— Это вопрос или риторическое восклицание? — уточнил брат Маркес. — Если вопрос, то на четкий и краткий ответ не рассчитывайте.

— Пропустим, — согласился капитан 'Бобра'. — Из ваших слов я допускаю, что грядет нечто более страшное, чем война, и вы — пытаетесь предотвратить это Зло?

— Совершенно верно, — кивнул островитянин. — Но, прежде чем я попытаюсь объяснить, что именно может произойти, хотелось бы понять глубину ваших познаний в этом вопросе, а также, гм… возможные заблуждения, исторически сложившиеся или возникшие из-за различного толкования некоторых событий прошлого и идеологии. Вы не возражаете?

— Спрашивайте, брат Маркес… — дал добро за всех Маковей. — Тем более — ваш черед.

— Благодарю. Пожалуй, начнем с наиболее простого. Что вам известно об Искупителе? Вкратце… самое главное. И не бойтесь обидеть меня резким словом. Говорите, как думаете. Это важно.

Дворяне снова обменялись взглядами.

— Если честно, то — ничего… — с молчаливого согласия друзей ответил Лебедян. — Жестокий, кровавый обряд, придуманный Орденом дабы оправдать все, даже самые тяжкие прегрешения…

— Примерно этого я и ожидал, — кивнул виконт. — Обычная практика теологических войн и противостояний, в борьбе за умы прихожан. Объявлять всех инакомыслящих еретиками, врагами веры или сразу — Антиподами. Среди верян не так уж много тех, кто попытается хоть что-то понять, а толпе — достаточно. Тогда второй вопрос: чем именно Искупитель угрожает столь полюбившемуся хранителям Равновесию?