Серебряное пламя - Сьюзен Джонсон

Эмили расцветала под дразнящими комплиментами Трея, а Женевьева, которая зачитывалась рассказами о средневековых рыцарях, просто считала его своим Роландом.

Гай обращался с Треем как с любимым старшим братом, а Эдуард просто не отходил от него, стараясь при каждом удобном случае забраться на руки, посидеть на коленях или поездить на закорках. Импрес постоянно извинялась за брата, что он ходит за Треем, как привязанный, но Трей только улыбался и говорил:

— Нам хорошо вдвоем, не та ли, Эдди? — За что получал в награду от мальчика влажный поцелуй.

— Ему не хватает родителей, — объяснила Импрес. — Эдуард был слишком мал, когда они умерли, поэтому он так привязчив.

— Двое моих сестер и двое братьев умерли. Я знаю, как ужасно пережить смерть близких в молодости, но у него, я думаю, нет проблем. А его поцелуи мне нравятся.

Прошла неделя в запрятанном в горах доме, наполненная покоем и радостью. Трей сказал, что впереди у них дни и недели, и Импрес в первый раз осмелилась подумать о нем как о постоянном спутнике жизни. Каждую ночь в их блаженном уединении он шептал, что любит ее, а днем много работал на ферме, ремонтировал изгородь, переделывал покосившиеся строения.

— Когда придет весна, — однажды сказал он, — мы купим несколько лошадей, чтобы нормально вспахать землю.

Сердце Импрес сжалось от счастья. Он говорил о будущем — их будущем. Когда придет весна, горячо шептал он ей ночью, прижимая Импрес к себе ближе, он покажет ей место, где появятся из-под снега первые крокусы, и украсит ими их гнездо.

Когда у Импрес появился озноб, она вначале подумала, что это просто легкая простуда, но к вечеру поднялся жар и началась рвота.

Трей запаниковал. Он ничего не понимал в медицине и только мог следовать указаниям Импрес, смешивая травы и приготовляя горячий отвар, чтобы успокоить желудок и остановить лихорадку. Но к утру Импрес стало хуже, и Трей испугался. Многие из его близких умерли от этой неожиданно начинавшейся и стремительно протекавшей болезни, каждый год уносившей не одну жизнь. А они в семидесяти милях от ближайшего доктора. Если она пролежит еще день, то может совсем ослабнуть и будет поздно.

Рано утром он разбудил детей, Импрес находилась почти в бессознательном состоянии, поэтому решение было принято без нее. Трей дал указание всем одеться и собрать вещи в дорогу. Импрес нужен доктор. Затем с помощью детей он приготовил кашу и тосты, проследил, чтобы все поели и тепло оделись. Он сам одел Эдуарда и посадил в заплечный мешок, а девочки надели шапки и замотались шарфами.

В конюшне Гай оставил достаточно сена для лошадей и коровы; засыпал корм для цыплят. После того как все собрались, Трей завернул Импрес в. одеяло, а поверх надел свое пальто из бизоньего меха. Она горела в лихорадке, и темный страх, которого он не знал с самого детства, подкрался к нему. Что, если ей не станет лучше? Даже доктора не могли помочь его братьям и сестрам. Он на секунду закрыл глаза и обратился с молчаливой молитвой к духам. Это не было проявлением его кротости или покорности. Трей не был смиренным человеком; молитва была краткой и энергичной, как и человек, который ее произносил.

Надев на себя мешок с Эдуардом, Трей приспособил капюшон между ремнями, застегнул головную повязку и подошел к кровати Импрес. Он взял ее на руки, вышел из дома и увидел, что все дети готовы. Надев снегоступы и сказав: «Держись, Эдди!», он первым двинулся через засыпанную снегом долину. До ближайшего жилья, откуда Трей мог послать за помощью, было сорок миль.

Детям было неловко идти на снегоступах, и даже с учетом того, что Трей прокладывал путь, двигались они очень медленно, тем более что приходилось часто останавливаться для отдыха. В полдень они сделали привал, чтобы поесть. Трей одним из снегоступов расчистил площадку от снега и развел костер. Пока дети ели пищу, запасенную в их сумках, Трей старался накормить Импрес. Он упрашивал ее поесть, но она еще больше ослабела с утра и могла только пить.

Трей понимал, что с их скоростью им не достигнуть Свенсона к вечеру, как он надеялся. Что ж, им придемся идти, пока они не доберутся до Свенсона. Другого выбора не было.

После полудня стали останавливаться еще чаще: малыши то и дело падали от усталости. Пришлось сделать привал и развести небольшой костер, чтобы дети могли отдохнуть и погреться. Затем Трей ласково подбодрил детей и повел их дальше. Каждый мускул его тела болел, и только огромным усилием воли он заставлял себя продолжать путь. Спина и грудь онемели от холода и тяжести Импрес и Эдуарда. К счастью, Эдуард уснул, поэтому мешок у него за спиной теперь не двигался, это был просто груз.

Дети были выжаты до предела. Женевьсве было только восемь лет, и последний час Гаю уже приходилось тянуть ее. Его тонкое лицо побелело, а скулы напряглись от напряжения, долго он бы не продержался. Женевьева заплакала уже как-то после полудня, но брат и сестра немедленно успокоили ее:

— Пресси больна, — сказал Гай, — и мы должны идти.

Трей и сам готов был заплакать, думая о том, что ждет их впереди. Минут через пятнадцать должно было стемнеть. Импрес едва дышала, и он предпочел бы не останавливаться, но детям надо хоть немного поспать, иначе они не смогут двигаться дальше.

— Мы будем идти, пока не станет совсем темно, — сказал он детям. — Еще пятнадцать минут. Продержитесь?

Трей получил три отважных улыбки в ответ и хриплое усталое подтверждение от Гая. Трей проглотил комок в горле.

Впереди виднелась кедровая роща, черно-зеленая в сумеречном свете. В покрытой снегом местности расстояние было обманчивым, роща не была так близко, как казалось, но она будет их лагерем на ночь. Устало переставляя ноги, Трей вглядывался вперед слезящимися от утомления и мороза глазами. С болью в сердце размышлял он о кедровой роще, где предстояло устраиваться на ночлег. Возможно, она будет местом, где Импрес умрет. Ему хотелось кричать от беспомощности, и он принялся молиться, чтобы Импрес выжила.

Блю и шестеро всадников появились из-за деревьев, их лошади с трудом пробирались в глубоком снегу. При виде Трея и сопровождающих его детей, Блю пришпорил лошадь. Трей замер.

Боги вняли его молитвам.

Увидев, что Трей не двигается от усталости, Блю поторопился взять Импрес из его занемевших рук. Быстро сбросив с мокрого лба повязку, Трей вытащил спящего Эдуарда и передал одному из сопровождающих Блю людей. Так как поисковая группа была хорошо экипирована, Блю предложил разбить лагерь и остановиться. Трей отказался. Бледный от усталости, он сказал:

— Ты останешься с детьми, а я доставлю Импрес к доктору.

Понимая безнадежность этой затеи, все молча разместились в седлах и тронулись в путь. Трей пытался заговорить с Импрес, но она не ответила даже тем слабым шепотом, которым говорила до этого. Ей становилось все хуже, и Трей боялся за нее все больше и больше.