Джайн Зар. Буря Тишины (ЛП) - Торп Гэв

— Нам известны ритуалы, — сказала Анотезия, отбрасывая с лица светлые пряди волос. Она посмотрела на серебряный грааль и изогнутый нож, стоявшие на постаменте, где Данаэш раньше проводил церемонии. Каждый уже пролил свою кровь в чашу, что являлось частью ритуала вхождения. — Один из нас должен возглавить храм.

— Не я, — быстро ответил Надомеш. Он отвел глаза от пронзительных взглядов остальных. — Я… я думаю, это шаг на пути к ловушке. Разве вы не слышите?

Таллитея понимала, о чем он говорил. Жалобный шепот доносился из комнаты внизу, где пустые доспехи Данаэша психически пели, тоскуя по своей потерянной душе. Меланхоличная панихида также содержала и приглашение — ноту надежды возродиться, предложение бессмертия тому, кто осмелится занять место экзарха.

— Нам известны последствия, — сказала Анотезия. — И все же мы должны это сделать. Дух Кхаина заберет любого, кто не носит маску как подобает. Кто-нибудь из вас уверен, что их маска не соскользнет в бою и что своими глазами, которыми вы сейчас смотрите на меня, вы не узрите охватывающей нас порочности?

— Я не знаю, что сотворила, будучи Воющей Баньши, и даже не хочу пытаться вспомнить, — пылко проговорила Катллейн. Ее глаза мелькнули в сторону снаряжения жрицы Кхаина, но она не вызвалась взять его в руки.

Таллитея с трудом сглотнула, разрываясь между желанием увидеть церемонию в действии и страхом. Крик Баньши внутри нее набирал силу, становясь все громче, требуя высвобождения. Она боялась, что, если в ближайшее время не наденет боевую маску, вопль все равно вырвется, и кто знает, к каким катастрофическим последствиям это приведет?

Она уже собиралась встать, напрягая мышцы ног, чтобы подняться, когда с лестницы донесся ледяной ветер и взъерошил гребни их шлемов, обдав холодом непокрытые лица воинов. Поток воздуха задул свечи, погрузив собравшихся в кромешную тьму. Таллитея подавила крик и ощутила обуявшее остальных беспокойство, а затем услышала шорох доспехов — некоторые из Воющих Баньши встали.

Воздух вырвался из комнаты, и с лестницы полилось бледное сияние, которого едва хватало, чтобы осветить пол на несколько шагов. Они обернулись, чтобы взглянуть на незваного гостя. Сапоги незнакомца медленно и размеренно стучали по камню, возвещая о его приближении, и каждый новый шаг звучал громче и громче и все больше походил на треск закрывающейся крышки гроба. С приближением гостя свет становился ярче, и хотя сияние все еще отличалось трупным оттенком, оно расходилось до дальних пределов храма.

Таллитея непроизвольно ахнула, когда она посмотрела вниз и увидела, что лицо Баньши на полу вновь изменилось. В бледном свете казалось, что дочь Кхаина и Морай-Хег закрыла рот, а грива превратилась в гнездо змей, обвившихся вокруг головы.

С лестницы поднялась их богиня, обретшая плоть. Облаченная в черно-костяной доспех, она была на голову выше любого из них, а ее соболиная грива свисала до пола. В одной руке лорд-феникс держала глефу со светящимся лезвием, а в другой — трискель, вдоль трех рукоятей которого горело черное пламя, что отбрасывало танцующие тени.

До Таллитеи дошел слух о том, что Буря Тишины прибыла на Ультве, однако увидеть Джайн Зар вживую, встретить ее в храме Последней вести было поразительно. Слезы текли по лицу девушки, и она стояла, дрожа от изумления, пока лорд-феникс медленно пересекала зал, а мозаика под ней рычала и искривлялась в меняющемся освещении.

— Вашего экзарха забрали, — тихо произнесла Джайн Зар. Ее голос отличался мягкостью, и почти невозможно было представить, чтобы он принадлежал той, что обучила их крадущему крику. Она приложила рукоять Клинка Разрушения к подставке для грааля, и чаша вспыхнула черным огнем, обратившись в жаровню. Бесшумную Смерть она повесила на сам постамент, как будто ей всегда там и было место.

Лорд-феникс окунула палец в пламя, и, после того как она вытащила его, горящая кровь зашипела на его кончике.

— В этой битве вы будете танцевать вместе со мной.

Ничего не изменилось, кроме лиц.

Джайн Зар помнила, как стояла перед первыми воинами Ультве. Данаэш всегда был самым пылким из них, и хотя ее разочаровало то, что он поддался ловушкам Кхаина, он слыл хорошим лидером. Теперь воина не стало, и его дух спасся от Той-что-жаждет, поглощенный физическим аватаром Каэлы Менши Кхаина. Сколько эльдаров последовало за Данаэшем в этот тупик? Кто из стоящих перед ней попадет в ловушку?

Ни один из собравшихся не дрогнул, когда Джайн Зар двинулась по кругу, рисуя руну Баньши на их лбах шипящей кровью. Благоговение светилось в их глазах, и от этого ей становилось не по себе. Храм Последней вести был одним из ее первых святилищ после катастрофы, постигшей Азур. Память о лорде-фениксе все еще ярко горела в воспоминаниях храма: ее наследие пронизывало кость и камни вплоть до фундамента Ультве, поскольку он был возведен прежде остальных посвященных Кхаину.

Когда круг замкнулся, она жестом велела воинам взять шлемы и встать. Ненависть нарастала, и их гнев вскипал. Лорд-феникс внимательно наблюдала за каждым из воинов, видела, как стекленели их глаза, по мере того как формировались боевые маски, отсекая сочувствие и сострадание, запечатывая воспоминания о близких и родных.

— А как же слова? — спросила одна из них, которую, как лорд-феникс знала из храмовых воспоминаний, звали Таллитея. — А как же мантра?

— Я Буря Тишины, — ответила Джайн Зар. Она повернулась и взяла в руки Жай Моренн. На острие клинка отражался черный огонь жертвенного грааля. Она осторожно поворачивала оружие так, чтобы отблески пламени заплясали на лицах ожидающих Воющих Баньши. Когда каждый взглянул на перемещающуюся искру тьмы, переход завершился, и все сочувствие, милосердие и любовь исчезли из их мыслей. — Мне не нужны слова.

После этого они подняли и натянули шлемы — то было зримое воплощение метафорического надевания боевой маски. Джайн Зар не ощущала их прежних личностей в духе святилища — все преобразились правильно и всецело.

В зале не осталось ни одного эльдара — только Воющие Баньши, королевы-воины Кроваворукого.

Джайн Зар запрокинула голову и испустила крик. Ее дочери завопили вместе с ней, и, когда ночные свечи вновь вспыхнули вокруг них, потолок святилища окутало извивающееся черное пламя.

Пока шли последние приготовления, Джайн Зар наблюдала за экзархами в комнате, примыкавшей к тронному залу аватара, куда инкарнация убийства вернулась на время подготовки Ультве к атаке.

Первым заговорил Дуротиан из Темных Жнецов.

— Твой военный план не совсем то, что хотелось бы. Прислушайся к аватару. — Черепная маска скрывала лик экзарха Темных Жнецов, и Джайн Зар не могла не представить себе лицо первого эльдара, облаченного в его одеяние.

— Нам не нужен кулак Кхаина, — ответила Джайн Зар. — Я поведу аспекты в бой.

— Ты всего лишь одна, пусть и лорд-феникс, но не сам лорд Кхаин, — возразил Дуротиан. — Ты представляешь один аспект, а он — множество. Он — Кроваворукий.

— Я не планирую массированную атаку, — напомнила она собравшимся экзархам. — Малейший порез, единственная разорванная нить изменят судьбу орков. Я видела это. Добиться цели можно и силами небольшого отряда.

— Аватар ведет нас, и мы следуем за ним, дочь Морай-Хег, — сказал Жалящий Скорпион Тар-Дуат. Он разомкнул и сомкнул свою силовую клешню, волнуясь из-за необходимости отказать лорду-фениксу, однако слова выдали его решимость. — Баньши призывает нас, и я внимаю ее зову, но она не вправе приказывать.

— Еще одна битва, предвиденная Эльдрадом, поможет Ультве уберечься от опасности, — возразил Нафериут.

— Эльдрад ошибается, — отрезала Джайн Зар. — Он втянет мир-корабль в завоевательную войну, которая приведет к гибели сотен эльдаров, а вас — к катастрофе, что погубит миллионы. Кто этот провидец, чьи слова вы так высоко цените? Выскочка. Он даже не пережил Падения, а вы все равно готовы последовать за ним на такую бойню?