Кровавая месса - Жюльетта Бенцони

— А потом вы видели, как из дома вышел Понталек? — спросил Питу.

— Я даже шел за ним следом. Давайте осмотрим погреб!

Но и осмотр погреба ничего им не дал. Они увидели пустые бочки, груду пустых бутылок и несколько полных, но покрытых плотным слоем пыли.

— Я ничего не понимаю! — Барон вышел из себя. — Куда они подевались?!

Питу пожал плечами.

— Понталек, вероятно, уехал в Бретань. Вы же сами слышали, как он говорил об этом. Ну а Сурда мог поехать с ним или вернуться в Труа.

— В любом случае, — вмешался в разговор Дево, спустившийся сверху, — здесь явно ночевали. Две постели были застелены, и простыни на них смяты. Остается выяснить, кому принадлежит этот дом.

— Вряд ли нам ответят на этот вопрос в муниципалитете. Там заняты только тем, что продают старинные дворянские особняки как национальное достояние! А излишнее любопытство может вызвать подозрения, — сказал де Бац.

— Но бедный солдат Национальной гвардии, который ищет домик, принадлежавший когда-то его покойному дядюшке-садовнику, вряд ли вызовет подозрение, — заметил Питу.

— Вы можете попробовать, — согласился барон. Однако на следующее утро в Париже произошло событие,

заставившее их отложить все свои планы. 13 июля молодая нормандка заколола кинжалом «Друга народа» Марата в его собственной ванне. Ее звали Шарлотта Корде. Она приехала из Кана, где несколько недель подряд слушала, как жирондисты обвиняют Марата во всех своих бедах. Молодая и красивая девушка знала, что приносит себя в жертву, но она надеялась, что это позволит ее друзьям вернуться к власти…

В тот день и еще долго после этого Париж бурлил, как ведьмин котел. Девять молодых людей, покушавшиеся на жизнь депутата Леонарда Бурдона, почти точную копию Марата, сложили головы на эшафоте. Национальная гвардия была поднята по тревоге, хотя никто не знал, где находится враг. Так что Питу пришлось вернуться к своим обязанностям, а осторожный де Бац решил переждать у себя в Шаронне…

Глава VII

ВИНО ШАРОННЫ

Бывали мгновения, когда Лаура спрашивала себя, имеет ли ее жизнь какой-то смысл. С той ночи, когда она до рассвета прождала, что вот-вот раздастся грохот колес и появится карета с принцессой, такие мгновения повторялись все чаще. Она питала глубокую нежность к Марии-Терезии, как к старшей сестре ее маленькой умершей Селины» и не могла смириться с тем, что, может быть, никогда больше не увидит эту девочку. Иногда Лаура снова, как в тюрьме Форс, жаждала смерти. Она казалась молодой женщине избавлением и возможностью встретиться наконец со своей единственной дочерью.

Бина в ту ночь ждала гостей вместе со своей хозяйкой. С пылом, который удивил Лауру, молодая девушка отказалась уехать на несколько дней, хотя хозяйка предупредила ее о той опасности, которой она подвергает себя.

— И куда же мне ехать? — спросила тогда Бина.

— Ты могла бы вернуться в Сен-Мало, ведь твоя мать все еще присматривает за домом…

— И умереть там от скуки? Теперь вы моя семья, и я отправлюсь туда, где будете вы.

— Но мы обе рискуем попасть на эшафот, Бина!

— Может быть, и так, но дело того стоит, — заявила бретонка и добавила с блаженной улыбкой: — Прислуживать маленькой принцессе, пусть даже недолго, об этом можно только мечтать! И это такое приключение!

Да, в крови двадцатилетней Бины бушевала страсть к приключениям, ведь ее предками были моряки, плававшие на пиратских кораблях, и сильные женщины, привыкшие прямо смотреть в лицо опасностям.

Именно Бина нашла утром под дверью записку и поторопилась отнести ее хозяйке. На листке бумаги было всего два слова: «Дело сорвалось» — и никакой подписи. Разочарование оказалось таким жестоким, что хозяйка и служанка заплакали вместе, но Бина пришла в себя первой:

— То, что не вышло вчера, может получиться завтра, — сказала она, повторяя слова Цезаря Борджиа, хотя и не подозревала об этом.

Лауре как раз и не хватало такой вот оптимистичной веры в будущее, а в тот день, когда вернулся Жуан, она бы ей очень пригодилась. Жоэль появился на пороге хмурый, помятый, морщась от головной боли. В прихожей его встретила Бина.

— Можно узнать, где это ты пропадал, гражданин Жуан? — поинтересовалась она тоном супруги, заставшей мужа возвращающимся, крадучись, домой на рассвете. — Мы тебя прождали всю ночь!

— И она… тоже? — спросил Жуан, красноречиво посмотрев на потолок.

— Разумеется, она тоже! В наши времена, уж если кто ушел из дома надолго, сразу начинаешь тревожиться.

И тогда Жуан рассказал, как встретил в лавке Кортея, куда он пошел за покупками, своего старого приятеля, ветерана Вальми, которого удар штыка сделал хромым. Они поговорили, и, чтобы отпраздновать встречу и выпить за здоровье нации, бывший товарищ по оружию предложил пойти к Пале-Роялю, где кабачков было пруд пруди. Они зашли в кафе «Февраль» — то самое, где погиб депутат Лепелетье, убитый накануне казни Людовика XVI бывшим телохранителем свергнутого монарха.

По словам Вальпи, там любили собираться те, кто на собственной шкуре узнал, что такое проливать кровь за Республику.

И в самом деле, Вальпи встретил в кафе двух своих приятелей. Они выпили, каждый рассказал свою историю, вспоминая тот или иной эпизод из военной кампании, и в конце концов все напились так, что уже себя не помнили. Жуан проснулся утром в кафе прямо за мраморным столом, на котором еще стояли остатки пиршества. Напротив храпел его новый приятель Браншю. В кафе никого не было, кроме хозяина, умолявшего своих клиентов освободить помещение, чтобы можно было приступить к уборке. Жуан умылся у первой же колонки, и холодная вода прогнала остатки хмеля. Друзья расстались, несколько смущенные, но пообещали друг другу вскоре встретиться снова. Жуан вернулся в лавку Кортея, забрал свои покупки и отправился на улицу Монблан.

— Все это не так страшно, — добродушно улыбнулась Бина. — Если ты хорошо повеселился, не стоит об этом жалеть! Приведи себя в порядок, а потом пойдешь и извинишься перед мадемуазель Лаурой.

— Нет, я предпочитаю пойти сразу. Будь умницей, свари мне кофе. У меня голова трещит!

Лаура милостиво приняла извинения, потому что чувствовала себя немного виноватой. Жуан и не подозревал, что если бы побег удался, то он проснулся бы в доме Кортея в Берси. Там он находился бы под охраной все время, пока две принцессы скрывались бы в доме мисс Адамс. А по возвращении Жуан не нашел бы в доме своей хозяйки и служанки — заговорщики сделали бы все, чтобы Жуан поверил, что Лауру и Бину похитили…

Зная о том, что этот человек ее любит и предан ей всей душой, Лаура не могла отделаться от чувства стыда при мысли о том, что ему пришлось бы пережить. Но спасение дочери короля требовало такой жертвы, и Лаура с легкостью согласилась на нее. Ничто не имело для нее значения по сравнению со счастьем присматривать за принцессой и последовать за ней в изгнание. Ради этой мечты Лаура готова была отказаться и от своей мести, и от любви к Жану де Бацу… Но теперь грезы растаяли.