Кавказский принц - Андрей Величко

Через десять минут я взлетел и, поднявшись выше первого слоя облаков, вышел на связь с Михаиловкой.

– Первый, Первый, я Дядя. Объект найден, здоров, сидит в квадрате двадцать семь, северо-запад, в ложбинке между холмами. Там же и пропавшая поисковая группа. Один из ее состава болен, везу его. К прилету подготовить место в госпитале, есть подозрение на воспаление легких.

К моей посадке у края полосы уже собрался народ во главе с Гошей. Пассажирку, наверху было пришедшую в сознание, но сейчас снова отрубившуюся, бегом унесли в санчасть. Я подошел к Гоше.

– Не знаешь, что про погоду говорят? Лететь прямо сейчас – это при малейшей задержке садиться придется в темноте.

– Вроде назавтра обещают улучшение.

– Тогда, пожалуй, завтра с утра и полетим за оставшимися. Мишке еще надо самолет проверить, он за день порядочно налетал. И давай вечером зайдем в санчасть, а то не померла бы там девочка ненароком.

Следующим утром погода действительно была поприличнее, и мы с шеф-пилотом вылетели за высочеством, куковавшим под парашютом в компании оставшегося сержанта. Стандартный «Тузик» не мог слетать туда и обратно на одной заправке, поэтому на задних сиденьях у меня и у Мишки было по канистре с бензином.

Земля чуть подсохла, сели мы без проблем. Слили весь бензин в Мишкин самолет (мой «Тузик ВК» дозаправки не требовал), погрузили сержанта Кузнецову, как более легкое существо, к Мишке, а высочество – ко мне. Через полтора часа мы были в Михаиловке.

Прежде чем отправиться назад в Георгиевск, я провел разбор поднявшего такой переполох полета.

– Итак, вы прошли первую контрольную точку. Что было дальше? – поинтересовался я.

– Примерно через двадцать километров нижняя кромка облачности опустилась ниже ста метров, и я решил подняться над ней.

– А что по этому поводу говорилось в полетном задании, процитировать можете? – от этого вопроса Михаил поежился, но честно отбарабанил:

– При невозможности продолжения полета согласно утвержденному плану вернуться на аэродром, а если и это невозможно – идти на вынужденную посадку…

– Вот именно. И если бы вы поступили так, контольный полет был бы вам засчитан. А сейчас – нет. Какую ошибку вы еще совершили, можете сказать?

– Не учел направления ветра при посадке, – вздохнул Михаил.

– Не только. В случае потери ориентировки наставление по производству полетов предписывает сразу искать место для вынужденной посадки, а не тянуть до последних капель бензина. То, что вы сели как подбитая ворона, это следствие.

– В общем, так, – продолжил я после паузы. – Любого другого за такой полет я понизил бы на ступень без размышлений. Вы останетесь лейтенантом просто потому, что вообще-то я собирался представлять вас к капитану, за образцовый порядок в летной школе. Мне, честно говоря, удивительно, как это именно вы ухитрились учудить такое. Высочество виновато молчало.

– Далее, – продолжил я. – Какие выводы следует сделать из этого инцидента?

– Думаю, такие, – поднял глаза Михаил, – во первых, надо издать приказ, где будет указано на недопустимость подобных нарушений. Во-вторых, составить штатное расписание и инструкцию по поиску потерпевших аварию самолетов, сейчас это носило характер импровизации.

– Первое ни к чему, всякая инструкция априори подразумевает недопустимость ее нарушения, так что я такой приказ писать не буду, а вот со вторым согласен. Организуйте аварийно-спасательную службу, припишите к ней лучших пилотов и соответствующую технику – тут вам и карты в руки, как лицу, знакомому с проблемой не понаслышке. Вроде все.

– Можно не относящийся к делу вопрос? – несколько неуверенно спросил Михаил. – Наташа… Сержант Потапова – она выживет? Я с интересом поглядел на него. Даже вроде волнуется…

– А что ей, помирать по такому незначительному поводу? Уже пошла на поправку.

Понятно, я не стал ему говорить, что сразу после полета мы с Гошей, выгнав из палаты врача, стаскали девушку через портал и обратно. Но, получается, про факт моего посещения санчасти Михаил уже знал.

В Георгиевск мы вернулись опять через два портала. То, что мы двое суток не выходили из Гошиной резиденции, никого особенно не удивило. Я вскользь обмолвился, что мы с высочеством решали очередную секретно-техническую проблему, такое и раньше бывало. В документах Михаиловской летной школы никаких следов нашего пребывания не содержалось, это я проверил. Просто не хотелось слухов, что эти вот могут одновремено находиться в двух разных местах. На Гошу эта история произвела довольно сильное впечатление.

– Он же вполне мог разбиться, например если бы облака были до земли, – заметил мне Гоша.

– Мог бы. И что? Жить вообще опасно. Ну, в авиации чуть опасней, чем просто в великих князьях, но немнамного. Это удивительно, что пока на «Святогорах» никто не гробанулся, видно, удачная машина получилась, опять же летает невысоко, недалеко и не быстро. Но вечно так не будет, раз катастрофа вероятна, когда-нибудь она случится. А чтобы она случилось не с нами и вообще попозже, надо инструкции соблюдать, блин! Для кого я последние глаза портил, по ночам их пишучи?

После этого случая Гоша все-таки издал приказ по ИВВФ, где указывал на необходимость точнейшего соблюдения инструкций и пояснял, что их нарушение может быть оправдано только в исключительных случаях и всякий раз будет предметом самого тщательного разбирательства. Видя такое служебное рвение, я даже позавидовал и тоже разразился бумагой, в которой лейтенанту Полозову, а также сержантам Кузнецовой и Потаповой объявлялась благодарность с вручением денежной премии. И еще одной, в которой моему заму по первой летной школе хорунжему Храбрецову (не пора ли его авиационным капитаном сделать?) предписывалось создать аварийно-спасательную службу. А то вдруг и здешнее высочество потеряется?

Глава 29

– Добрый день, Танечка, заходите, – приветствовал я свою гостью. – Давайте, что у вас там, я сразу подпишу, чтоб потом не отвлекаться. Смета на расширение роддома… а это что, женское реальное училище? Замечательно. Вроде с этим все? Ну тогда перейдем к нашим делам. Сигаретку не желаете? И кофе тоже имеется, растворимый, как вы любите (хотя здесь его уже изобрели, я употреблял современное мне «несскафе голд» и Татьяну угощал им же).

В этом отношении наши с ней вкусы целиком сходились – я тоже к кофе в зернах всегда относился весьма прохладно.

– Итак, – сказал я даме после паузы, – две ваши последние операции проведены блестяще. Выбирайте награды. Что я могу для вас сделать?

– Помните, в первой нашей беседе вы говорили…

– Прекрасно помню. Думаю, сеанс улучшения здоровья мы вам устроим на неделе. Но – вы уж извините, повторюсь. Ничему не удивляться, никаких вопросов и никому ни полслова. А еще какие-нибудь пожелания у вас есть?

Татьяна начала было улыбатся, но вдруг резко посерьезнела и достала из своей сумочки визитку.

– Вот, – сказала она. – отдайте мне этого человека.

Я повертел в руках картонку – попечитель Зарайской женской гимназии коллежкий асессор такой-то…

– Краткие комментарии можно, – поинтересовался я, – просто для экономии времени шестого отдела? Комментарий дамы был действительно кратким:

– Сволочь!

– Ладно, поверю… Вам его в упакованном виде или доставкой сами озаботитесь?

– Вот просто для экономии времени шестого отдела, – мило улыбнулась Татьяна, – я лучше сама. А для экономии вашего – не надо мне сейчас говорить о том, что все должно быть сделано тихо и благопристойно, я в курсе. Значит, можно действовать?

– Вполне.

В общем, мы расстались, довольные друг другом. Ну, понятное дело, шестой отдел пусть за этой историей слегка присмотрит, но какова графиня Монте-Кристо, однако! Впрочем, пай-девочкой она мне с самого начала не показалась.

А наградить ее действительно было за что – только что я прочитал подробный отчет об извилистых путях становления английской авиации.

Что интересно, сейчас Англия была единственной страной в мире, получившей хоть какой-то опыт боевого применения самолетов, и одной из двух, в которых авиация имела государственную поддержку.

Первый из купленных у нас «Святогоров» был отправлен в Южную Африку, как средство разведки мест базирования бурских партизанских отрядов. Поначалу он показал очень высокую эффективность, благодаря его данным несколько отрядов были практически уничтожены. Но потом буры соотнесли появление в небе тарахтящей рукотворной птицы с последующими действиями англичан и банально сбили этажерку – судя по всему, из простой маузеровской винтовки. К тому времени де Хэвиленд сумел повторить «Святогор», а Максим – тринклеровский мотор, и еще три ДХ-1 были отправлены воевать. Этих сбили сразу. Тогда было принято решение… нет, не об увеличении скорости или бронировании снизу. Повысить высотность! – получили приказ Де Хэвиленд и Максим. В результате мощность нашего оппозита простым увеличением размеров и объема подняли до пятидесяти сил, что позволило ДХ-1 МК2 забираться на два километра. Потери от огня буров прекратились, эффективность разведки несколько упала, но все равно польза от самолетов была признана несомненной. Я со своей стороны тоже был с этим согласен, так как только что начались мирные переговоры в Претории, а в нашей истории они были в мае 1902 года.