Диверсант-одиночка - Александр Тамоников

– А как насчет того, что эта штучка окажется у тебя в трусах? А? Медленная, мучительная смерть. Но, перед тем как сдохнуть, ты увидишь собственные яйца на затылке одного из своих приятелей. А потом из разорванного живота, как змеи, начнут выползать кишки. При этом боль. Дикая боль. Умрешь ты не сразу! И эти минуты станут самыми страшными в твоей паскудной жизни!

Григорян отвернулся.

Поняв, что ничего не добьется от помощника Оболенского, Андрей проговорил:

– Что ж! Мог бы умереть безболезненно и быстро! Но ты выбрал другой вариант. Хотя, я передумал! Тратить гранату на червяка вроде тебя – лишняя и ненужная роскошь. Мне кажется, что машина вот-вот взорвется! Так что гори в геенне огненной, тварь!

Капитан резко повернулся:

– Что ты хочешь?

– Ничего! Уже ничего!

Андрей посмотрел на часы, повернулся, отошел от машины. Услышал крик Григоряна.

– Москит! Я могу пригодиться тебе. Я все знаю и дам свидетельские показания о том, что тебя в Матли подставили. Вытащи меня!

Москвитин прикурил сигарету, слушая вопли помощника Оболенского. Сделав несколько затяжек, он тихо проговорил:

– Не нужны мне, подонок, твои показания! На том свете будешь их перед судом Божьим давать!

Бросил тлеющий окурок в узкий ручеек топлива. Бензин сразу же воспламенился, и огонь побежал к разбитой и зажатой между деревьями машине. Андрей зашел за березу, прислонившись к ней спиной. Раздался взрыв. Москит вышел из укрытия, взглянул на «Форд». Тот вовсю полыхал!

Андрей поднялся на дорогу. Сел в «семерку» и повел ее в сторону дачного поселка. Он знал, что через него, а потом и через пару деревень выедет на трассу, ведущую в Москву. Перед тем как начать основную акцию, ему надо было провести некоторую подготовительную работу. А для этого посетить своего товарища, Славу Павлова.

Остановил машину у парка.

Извлек из кармана сотовый телефон, позвонил Павлову.

– Я нахожусь в белой «семерке», что стоит у центрального входа в парк. Надо поговорить.

– Принято. Выхожу.

Вскоре Вячеслав устроился рядом с Москвитиным:

– Ну, коммерсант, какие на этот раз заморочки?

– О них позже. А сейчас, думаю, пришло время поведать тебе, кем на самом деле я являюсь.

Павлов удивленно взглянул на товарища:

– Даже так? Хотя я подозревал, что ты не тот, за кого стараешься себя выдать.

– Разведчик есть разведчик. В общем, слушай.

Как ранее Оксане, он подробно рассказал о себе Павлову. О себе и о том, чем он занимался все эти годы и что собирается предпринять в ближайшем будущем.

Вячеслав внимательно выслушал майора.

– Да! Честно говоря, была у меня мысль, что ты обретаешься где-нибудь в разведке, и скорее всего в ГРУ. Но то, что ты поведал, превзошло всякие ожидания и предположения. Офицер особого применения, диверсант-ликвидатор. Одиночка. Для меня это звучит немного странно. Но это потому, что я сам всего лишь офицер армейского спецназа, да и то в далеком прошлом. Более странно было услышать о том, КТО в нашей стране «правит балом». Это даже не странно, это страшно! Представляю, какие дела проворачиваются фигурами уровня твоего Оболенского при их-то практически неограниченных возможностях. Но вот твое решение лично провести акцию против предателей считаю ошибкой! Чего ты добьешься захватом генерала? У тебя же нет никаких доказательств его причастности к торговле оружием! Нет и быть не может. Такие рексы следов после себя не оставляют!

– По-твоему, я должен оставить Оболенского в покое?

Вячеслав вздохнул:

– И этого делать нельзя! Может, твои коллеги в Чечне возьмут кого из главарей духов да расколют их на предмет связи с Оболенским? Хотя… и это ничего не даст. Генерал вывернется и тут. По-моему, тебе надо пойти в ФСБ. Но не так вот напрямую, мол, у меня важная информация, а попытаться связаться с кем-нибудь из руководства. Ведь наверняка в Конторе есть отделы, которые контролируют действия спецслужб?

– Да, такие отделы есть. Более того, у каждой службы имеется собственный куратор. Но где гарантия, что и он не в сговоре с Оболенским? И что тогда получится в результате моего контакта с этим куратором? Труп получится, ничего больше. Тем более своей подставой в Чечне Оболенский сделал из меня преступника. Как верить человеку, который собственноручно расстрелял чеченскую семью?

Вячеслав возразил:

– Подожди, не путай хер с пальцем! Ты не самостоятельно принимал решение, а действовал по наводке, по приказу. И не твои проблемы, что в доме, который подлежал отработке, находились не те люди. У нас, в Афгане, такие случаи бывали нередко. Но спрашивали всегда с разведки и с того, кто отдавал приказ на боевое применение.

Андрей согласился:

– Все это так. Но только когда в операции задействовано подразделение. Одиночка же должен поражать те цели, которые ему определены, и обязан остановиться при отсутствии этих целей. Так сказано в секретной инструкции. Хотя практически остановиться, начав акцию, невозможно! Но не будем об этом. Что сделано, то сделано. А насчет Оболенского и его сообщников у меня есть свой план, как все же заставить их ответить за совершенные преступления. Раскрывать его я не буду, чтобы не сглазить, но план есть! И он выполним. Но нужна поддержка на подготовительном этапе. Одному мне будет сложно провести этот этап, от которого во многом зависит основная акция. Поэтому спрашиваю тебя: поможешь?

Бывший разведчик улыбнулся:

– А разве я уже не делаю этого? Выкладывай, что мы должны предпринять.

– Для начала проехаться до одного загородного местечка.

– Так поехали.

Заправив машину, Андрей выехал из Москвы и минут через сорок остановил ее на небольшой лужайке, рядом с еле заметной грунтовой дорогой, пробившей себе путь через густой смешанный лес.

– Приехали. Дальше прогуляемся пешком.

Приятели вышли из машины, Москвитин забрал из багажника сумку и пошел прямо через кусты прочь от грунтовки. Вячеслав молча последовал за ним. Спустя полчаса на опушке остановились. Через кусты виднелся особняк, окруженный забором.

Москвитин указал на усадьбу:

– Здесь находится в настоящее время Оболенский. С 20.00 за забором охрана из четырех человек.

– Охрана вашего департамента?

– Нет, какого-то частного охранного агентства. Мне известно, в каком режиме эти ребята несут службу. Убирать их, в смысле мочить, нет никакой необходимости. Я смогу просто нейтрализовать их. И вот тут понадобится твоя помощь.

– Что надо будет сделать?

– Вывезти лишенных сознания охранников подальше в лес и, связав, оставить там до лучших времен.

– И как ты собираешься нейтрализовать охрану при наличии в доме самого Оболенского? Если он заметит, а он очень даже может заметить подозрительные движения, то все, Андрюша, полетит к чертям собачьим.

Москвитин согласился:

– Ты прав. Но вряд ли господин генерал будет отслеживать обстановку, скажем, в три часа ночи! Если, конечно, не соберется порыбачить на утренней зорьке. Но он не рыбак.

– Так ты планируешь захват усадьбы на три утра?

– Да. До рассвета.

– Интересный ход. И, в принципе, выполнимый. По себе знаю, как хочется спать в три утра, а тем более перед рассветом, когда ночь, казалось, уже позади. Да, охрана в это время будет наиболее расслаблена. Если еще применить отвлекающий маневр для бойца, что находится внутри дома, то вариант вполне выполним.

– Вот и я о том же. А насчет отвлекающего маневра, ты будто мои мысли читаешь. Поехали домой! Обсудим детали, да и отдохнем. У тебя рыболовные снасти найдутся?

– Найдутся!

– Отлично, возвращаемся!

Домой к Павлову приехали к восьми часам. Вячеслав встал к плите приготовить нехитрый ужин из продуктов, купленных по пути. Пока капитан жарил котлеты, Андрей занялся сумкой. Выложил боевой комбинезон, две гранаты «Ф-1», прибор ночного видения, а также небольшой сверток. С ним прошел на кухню. Павлов поставил на стол подставку, на нее сковородку, спросив:

– Ничего, если так, по-простому? А то могу и по тарелкам разложить!

Москвитин махнул рукой:

– Да ладно, какие тарелки?

С котлетами управились быстро. Выпили и по чашке кофе. Павлов убрал со стола. Присел напротив товарища.

– Ну что, Андрей, начнем детальное обсуждение акции?

– Подожди!

Москвитин протянул Павлову сверток:

– Держи!

Вячеслав удивился:

– Что это?

Майор спокойно ответил:

– Деньги.

Павлов поднял на товарища удивленный взгляд:

– Не понял?

– Деньги, говорю! Десять тысяч североамериканских долларов.

– Не понимаю!

– А что тут понимать? Я даю тебе деньги. Начать жизнь с нуля можно, но лучше, если при наличии хоть какого-то начального капитала. Вот я и передаю тебе этот капитал. Сумма, конечно, небольшая, но на первое время хватит.

Павлов поднялся:

– Ты что, Андрей? Я не за деньги согласился помочь тебе. Зачем ты поступаешь так? Убери эти доллары немедленно, или мы поссоримся.