Иерусалим обреченный (Салимов удел; Судьба Иерусалима) - Стивен Кинг

- Черт бы побрал скотину горбуна. Он, похоже, неделю ничего не жег. Видно, запой - вот что. - Франклин обеими ногами нажал на педаль тормоза, и она с металлическим визгом опустилась до самого пола. Прошло еще немного времени - и машина остановилась.

- Я не знал, что Дад пьяница, - Вирджил выкинул опустевшую бутылку в окно и достал из ящика под ногами новую.

- Все они, горбуны, - пьяницы, - медленно и важно пояснил Франклин. Он сплюнул в окно, после чего обнаружил, что оно закрыто, и вытер стекло рукавом. - Зайдем к нему. Может, что не так. Только сначала дрянцу спровадим.

Покончив со своей миссией, они зашагали в сторону крытой толем халупы Дада. Дверь оказалась запертой.

- Дад! - заорал Франклин. - Эй! Дад Роджерс! - он стукнул в дверь, и вся будка затряслась. Внутри крючок выскользнул из петли и дверь распахнулась. В халупе не было ничего, кроме тошнотворного сладковатого запаха, заставившего гостей обменяться гримасами отвращения, несмотря на их богатый опыт в области пьянства и его последствий. Запах мимолетно напомнил Франклину забытые в темном углу подвала пикули. Забытые на несколько лет.

- Сволочь, - прокомментировал Вирджил. - Хуже гангрены.

Но будка выглядела неправдоподобно опрятной. Запасная рубашка Дада висела над кроватью, по-армейски заправленной, стул аккуратно стоял у стола. Банка красной краски со свежими потеками красовалась на подложенной газете у двери.

- Меня вырвет, если мы здесь останемся, - лицо Вирджила сделалось зеленовато-белым. Франклин, чувствовавший себя лучше, шагнул назад и закрыл дверь.

Свалка лежала кругом, пустынная и безжизненная, как лунные горы.

- Нет его здесь, - сказал Франклин. - По лесу где-нибудь шляется.

- Фрэнк!

- Что? - Франклин был не в духе.

- Дверь была заперта изнутри. Если его там нет - как он оттуда выбрался?

Сбитый с толку, Франклин повернулся взглянуть на будку.

- Через окно, - начал было он, но не закончил фразы. Окном служило маленькое отверстие в толе, затянутое потертым пластиком. Дад не пролез бы в него, даже оставив свой горб внутри. - Не важно, - проворчал Франклин. Если он не желает брать плату - хрен с ним. Поехали отсюда.

Они вернулись к машине, и Франклин ощутил, как что-то просвечивается сквозь защитную мембрану опьянения, - что-то, чего он потом не мог, да и не хотел вспомнить, - чувство чего-то ужасно неладного. Как будто свалка завела себе живое сердце, и это сердце билось медленно, однако с пугающей силой. Вдруг захотелось уйти - причем очень быстро.

- Я не вижу ни одной крысы, - неожиданно сказал Вирджил.

И крыс действительно не было - только чайки. Франклин попытался вспомнить, случалось ли ему когда-нибудь привезти "дрянцу" на свалку и не увидеть ни одной крысы. Не случалось. И это ему не понравилось.

- Отравленная приманка, да, Фрэнк?

- Пошли, - посоветовал Франклин. - Пошли отсюда к чертовой матери.

После ужина Бену позволили встать и навестить Мэтта Берка. Визит оказался коротким: Мэтт спал. Кислородную подушку уже убрали, и дежурная сестра сказала Бену, что Мэтт завтра должен проснуться и сможет - недолго - разговаривать.

Лицо Мэтта показалось Бену поразительно состарившимся - впервые за время знакомства он увидел в нем старика. Во сне тот выглядел удивительно беззащитным. "Да, - подумал Бен, - здесь не то место, где мы с тобой можем найти поддержку. Здесь с кошмарами борются лизолом, скальпелями и химиотерапией, не признавая ни Библии, ни дикого чебреца. Если в колонне истины обнаружится отверстие - здесь его не заметят".

Он подошел к изголовью и осторожно коснулся шеи Мэтта пальцами. На коже не виднелось никаких следов, никаких шрамов.

Бен минуту колебался, потом подошел к шкафчику и открыл его. Одежда лежала внутри, а на крючке с обратной стороны двери висело распятие - то, которое видела у Мэтта Сьюзен. В приглушенном свете больничной палаты оно слабо мерцало.

Бен отнес его к постели и одел Мэтту на шею.

- Послушайте, что вы делаете?

Это вошла сестра с кувшином воды и деликатно прикрытой полотенцем уткой.

- Одеваю на него крест, - пояснил Бен.

- А... он что, католик?

- Теперь - да.

Уже спустилась ночь, когда в кухонную дверь дома Сойеров тихо постучали. Бонни, чуть улыбаясь, пошла открывать. На ней был коротенький передник с оборочками, высокие каблуки и больше ничего.

Дверь открылась, глаза Кори Брайанта расширились, челюсть отвалилась.

- Бо... Бо... Бонни?

- В чем дело, Кори? - она взялась рукой за верхний край двери, намеренно придавая обнаженной груди самое пикантное положение. Одновременно она скрестила ноги, демонстрируя их во всей красе.

- Боже, Бонни, а вдруг бы это был?..

- Телефонный мастер? - она хихикнула и положила его руку на свою правую грудь. - Хочешь измерить мое сопротивление?

Ей не пришлось вести его в спальню. Он знал дорогу.

- Ты уверена, что он не вернется домой?

Ее глаза сверкнули в темноте.

- О ком это вы, мистер телефонщик? Не о моем же милом муженьке... Он в Берлингтоне, штат Вермонт. Включи свет. Я хочу тебя видеть.

- Сними эту штуку.

- Сними сам. Ты должен уметь обращаться с узлами, телефонный мастер.

Он наклонился к ней. Она всегда заставляла его чувствовать себя подростком, впервые приступающим к делу; его руки всегда дрожали, когда он приближался к ней, будто ее плоть порождала сильное электрическое поле. Мысль о ней никогда не оставляла его в покое - как заноза между зубами, которую невозможно достать и выкинуть и невозможно не трогать поминутно языком. Ее изобретательность не знала границ.

- Нет, на колени. На колени передо мной.

Он неуклюже подчинился и потянулся к завязкам передника. Она, сидя на краешке кровати, поставила обе ноги с высокими каблуками ему на плечи. Он наклонил голову, чтобы поцеловать с внутренней стороны ее бедро; упругая плоть была чуть теплее губ.

- Отлично, Кори, вира помалу...

- Как остроумно, а?

Бонни Сойер завизжала.

Кори Брайан повернулся в смятении.

Рэджи Сойер стоял, прислонившись к дверному косяку. Короткоствольное ружье в его руках смотрело дулом в пол.

Кори ощутил горячую струю внутри брюк.

- Так значит в самом деле! - изумление Рэджи не знало границ. - Черт возьми, я проиграл Мики Сильвестру пачку папирос.

Бонни опомнилась первая:

- Рэджи, послушай. Это вовсе не то, что ты думаешь. Он вломился сюда, он был как сумасшедший, он, он...

- Заткнись, стерва, - он все еще улыбался. Приятной улыбкой. Он пришел в том самом костюме стального цвета, в котором целовался с ней на прощание два часа назад.

- Послушайте, - слабым голосом проговорил Кори. Рот его наполнился слюной. - Пожалуйста. Пожалуйста, не убивайте меня. Пусть я этого заслуживаю. Вы же не хотите сесть в тюрьму. Чего ради? Ну избейте меня заработал. Но, пожалуйста...