Книга жизни - Сабир Рустамханлы

Отступление: Я спросил у нашего известного народного писателя и общественного деятеля: "Можно сказать, что вы были на всех континентах, побывали во множестве стран, во многих состоялись ваши официальные выступления. Ваша личная судьба, ваш жизненный путь - маленькая модель разделенного надвое Азербайджана, отзвук его судьбы. Поднимали ли вы с этих высоких трибун вопрос о судьбе Азербайджана?" Немного подумав, он ответил: "Я представлял всю страну, а не Азербайджан". Что можно на это ответить, если даже это на самом деле так? За этими взвешенными, правильными словами я ощутил некий холод, индифферентность. Если ты гражданин великой страны, если надежно защищен этим гражданством, можно ли позволить себе безучастность к судьбе собственного народа? Разве политика мира, солидарности с борьбой всех народов за свою независимость, за национальный суверенитет в равной мере не относится и к Южному Азербайджану? Разве положение гражданина Советского Азербайджана, советского гражданина допускает дипломатичное умолчание о заботах разобщенной нации? Напротив, наш строй, и наше время дают писателям невиданные возможности в решении духовных, социальных и национальных проблем. В таком случае, чем можно оправдать нейтральную, безучастную позицию известного писателя?!

Равнодушие, как слой жира, обрастает вокруг сердца, вокруг чувств человека - сквозь этот железный панцирь, трудно пробиться подлинным чувствам, он подавляет мысль, обламывает крылья!

* * *

Кровопролитие продолжалось и до недавнего времени. Карикатура, которую я увидел в одной из зарубежных газет, точно раскрывает сущность этой бойни: линия фронта между Ираном и Ираком. Различно одетые солдаты по обе стороны: один из них воюет за интересы Ирака, другой - за интересы Ирана, но подпись под карикатурой гласит: оба азербайджанцы. Несчастные братья! Ты погибаешь в Мосуле, Керкуке под огнем иранской артиллерии, и ты же вынужден покидать дома в Тебризе, разрушенном иракскими самолетами!..

Жестокости, к которым прибегала в Иране "исламская реакция", чужды всякому здравому смыслу. Под лозунгом борьбы во имя "истинной веры" истреблялись люди, им причинялись неисчислимые страдания. В сентябре 1984 года в комиссии по правам человека Организации Объединенных Наций представитель Ирана доктор Реджави сказал: "Если физические наказания или казни проводятся в жизнь в соответствии с исламскими законами, их нельзя считать пытками и наказанием...". Девушек, находящихся в тюрьмах, перед казнью насильно отдают в жены фанатикам, якобы совершая тем самым благое дело, уменьшая их грех. Подобное глумление объясняют тем, что "девственницы не смогут сразу попасть в рай". Это и есть "благодеяние" режима Хомейни!..

Продолжаются пытки в тюрьмах. У приговоренных к смерти отнимают последнюю кровь, чтобы использовать для лечения раненных на войне. Эти факты приведены в газете "Рабочая жизнь", органе Французской Общетрудовой Федерации.

* * *

Поезд движется вдоль Аракса. Сменяют друг друга картины старых крепостей, руин городов, опустевших сел по обоим берегам Аракса, и горькое пламя обжигает мне душу.

Продолжают пустеть города и веси и дороги, вьющиеся по изумрудно-зеленым склонам и устремляющиеся в неизвестность, вновь уводят в безвозвратность храбрых сыновей земли моей.

Эмигранты с Юга, покинувшие страну в последние годы, исчисляются многими тысячами. Они растекаются по различным странам. Часть из них находит убежище вновь в нашей стране. Мне пришлось разговаривать с некоторыми из них. Боже мой, как эти двадцатилетние, двадцатипятилетние молодые люди мечтали попасть к нам, какие муки испытали на этом пути!

Заметая следы, им приходилось сбрасывать одежду, бегать за ночь десятки километров, случалось, заблудившись, помногу дней плутать в лесах, попадать в дорожные катастрофы, проваливаться в пропасти, тонуть в реках; обнаруженных, пойманных вешали за ноги... Какие из их бед перечислить?

Какой бы любовью ни окружали их у нас в стране, мы не в состоянии восполнить их потери. И все-таки мы должны стремиться создать им такие условия, чтобы они в полной мере могли проявить свои дарования, свои способности. Скажем откровенно, порой созданный в их воображении мир советской страны разрушается холодным равнодушием невежественного чиновника; безразличие к ним порой приводит к тому, что они не находят здесь пристанища и вынуждены вновь скитаться по свету - можно ли нанести больший вред международному авторитету нашей страны? В то же время следует помнить, что в Южном Азербайджане, в Тебризе живет великая вера в Советский Союз, в наши идеалы. Эту веру, эту любовь следует оберегать не на словах, а на деле.

Этого требуют наши международные позиции, наш авторитет и наша интернациональная политика.

В какой бы европейской стране я ни побывал, всюду встречал наших соотечественников из Южного Азербайджана.

... Когда я вспоминаю азербайджанскую семью, которую встретил в Польше, радость моя смешивается с горечью. Молодые муж и жена, которых вынудил на эмиграцию фарсидский гегемонизм, национальный гнет (они сами рассказывали об этом), общались между собой на фарси, - и здесь, далеко от Ирана. Меня поразила эта привязанность к языку страны, которая вынудила тебя стать беженцем, стремилась обезличить, стереть с лица земли тебя, твой язык, твою историю, само твое название... В чем корень этой раболепной привязанности, этой автоматической инерции, недомыслия?

Наш известный певец на страницах журнала делится своими впечатлениями о европейских гастролях. Не могу забыть один эпизод. Он очень волновался, когда в Лондоне ему предстояло петь наши известные народные песни в сопровождении традиционного азербайджанского трио: тар, кяманча и деф (бубен). Поймут ли наши мелодии здесь, в этой далекой от нас стране? Однако после первой же песни он почувствовал, что зал оживился, после второй песни зал стал подпевать, третью песню они пели вместе с залом, вставшим на ноги.

Так мы "встречаемся" с нашими южными братьями и сестрами в городах Европы!

* * *

Идет поезд вдоль Аракса... Полотно вплотную приблизилось к реке. Кажется, мы плывем по самой реке. На той стороне Карадаг, на этой Зангезур... Горы Мегри. Вершины расположены так близко друг к другу, что, кажется, стоит им податься навстречу - прикоснуться друг к другу, обнимутся, через Аракс... Все здесь одинаковое, все до боли похожее, родное! И камни, и горы, и лица людей, смотрящих друг на друга с той и этой стороны... Станция Мегри... Отсюда дорога идет к древним землям Зангезура. Идет к Мегри! Этот район расположен между Нахичеванью и Карабахом. Исторически он находился в составе древнего Арцаха, в составе Албании, и до недавней поры здесь проживали и азербайджанцы...

Хотя мне не пришлось побывать в Мегри, названия сел этой местности я знаю со студенческих лет. Мои друзья из Армении, в первую очередь поэт Идаят, столько об этом нарассказали, что эти названия навсегда запали мне в память. Помнится, на первом курсе, он в пухлой бухгалтерской тетради записывал сами собой рождающиеся стихи, навеянные тоской по Мегри, по его первой возлюбленной, жившей в этом городе. Меня очаровывали названия селений, местностей, которые встречались в этих стихах: Ал-дере, Марал-земи, Мюлк, Бановша-пуч, Ганлы-земи, Пушгях, Тагемир...

Вся территория Армении усеяна такими прекрасными азербайджанскими названиями, далекими отзвуками далекой истории. В старину, когда не было сегодняшних границ, не было разговоров на тему "мое" - "не мое", предки этих двух народов, живших рядом и в согласии, придумывали прекрасные, поэтические названия этим горам и долам, ущельям и рекам. За каждым из этих названий лежит история какого-то рода, поколения.

... На противоположном берегу параллельно нашей дороге идет другая дорога. Она уходит вдаль, петляет, разветвляется и исчезает среди гор, среди ущелий, за дальними хребтами. Подобно тому, как все дороги на этой стороне ведут в Баку, в Гянджу, дороги на той стороне ведут в Тебриз!

ТЕБРИЗ

Есть слова, вызывающие в сердце столько чувств, которые не охватишь, пожалуй, и целой книгой. Помните пушкинское:

Москва. Москва!.. Как много в этом звуке

Для сердца русского слилось

Как много в нем отозвалось!..

Что для француза Париж, итальянца - Рим, грека - Афины турка - Стамбул, то же значит Тебриз для азербайджанца. Это имя столь же святое, как "мать", "отчизна", будит а сердце нашем бездну чувств.

Матерь городов наших... не раз предававшийся огню и мечу, сокрушавшийся нещадными землетрясениями и возрождавшийся из пепла.и руин, пестовавший из рода в род поэтов, мыслителей, живописцев, мастеров, полководцев снискавший славу на всем Востоке коврами и искусством миниатюры, жемчужинами зодчества, ювелирными чудесами, шелками, посудой, оружием, кухней... старый Тебриз! Золотые руки сыновей твоих увековечили имя твое не только на родине, но и далеко за пределами.