Галерея византийских императоров - Александр Кравчук

Конечно, список заслуг и деяний Григория на этом далеко не заканчивается, но иные из них в большей степени относятся к истории Западной церкви, и вряд ли стоит упоминать о них, рассматривая историю Византии. Достаточно вспомнить лишь о таких его достижениях, как христианизация Англии, изменения в литургии, укрепление внутрицерковной дисциплины. Огромное влияние в период Средневековья оказали его многочисленные труды, и прежде всего толкования библейских книг. Но три его произведения отличаются своей оригинальной тематикой. Это «Пастырское правило» — свод обязанностей епископа, «Диалоги» — прекрасный пример религиозных представлений той эпохи, которые нам могут показаться крайне наивными и даже просто суеверными. И наконец, «Письма», в которых содержатся красноречивые свидетельства того, в каком отчаянном состоянии была Италия в конце VI века.

Григорий всегда считал себя лояльным подданным императора в том, что касается земных дел, хотя в сущности уже строил здание церковного государства и светской власти пап в период Средневековья. Его отношения с Маврикием складывались не лучшим образом. Причиной этого, с одной стороны, была слишком самостоятельная политика Григория, особенно в отношениях с лангобардами, а с другой — амбициозные претензии на первенство епископов обеих столиц, Рима и Константинополя. Это были давние обиды, но с годами они не сглаживались, а лишь усиливались.

На восточных границах империи все еще продолжалась тянувшаяся уже много лет война с персами. Успех сопутствовал то одной, то другой стороне. Но все же удача чаще была на стороне византийцев, и величайшим их достижением стал я разгром противника в 586 году в битве в долине Солах в Армении. Армией в этом сражении командовал зять Маврикия, Филиппик. Но вскоре все изменилось к худшему, и повинен в этом оказался в том числе и сам император.

Почти пустая казна заставила его на четверть снизить солдатское жалованье, и это привело к бунту в восточной армии, тем более что новый командующий вел себя весьма грубо. Солдаты сами выбрали себе нового военачальника и даже провозгласили его кесарем — этим человеком, вопреки своей воле и даже несмотря на оказанное им сопротивление, оказался Герман, который до этого был представителем военной власти в провинции Ливанской Финикии. Во многих военных лагерях и городах свергали статуи Маврикия, а это всегда являлось символом отказа в повиновении.

Герман оказался человеком ответственным и преданным как лично императору, так и интересам государства. Он повел свою армию на борьбу с персами, — которые, разумеется, попытались воспользоваться беспорядками в империи и вновь вторглись в ее границы, — и разгромил их, а добытые в сражениях вражеские знамена и часть трофеев отослал императору в столицу, и это было весьма красноречивым жестом с его стороны.

Затянувшиеся переговоры и попытки как-то уладить разногласия между властью и взбунтовавшимися солдатами продолжались до весны 590 года. И лишь тогда благодаря посредничеству патриарха Антиохии солдаты снова признали над собой власть императора и назначенных им офицеров. Германа и его приближенных официально приговорили к смерти, но вскоре освободили и наградили.

Тем временем в самой Персии происходили драматические события, оказавшие серьезное влияние на Византию. Шах Хормизд, ярый враг империи, был убит одним из своих сатрапов, который совершил переворот и взял власть в свои руки. Однако сын Хормизда, юный Хосров II, успел бежать в Византию и обратился с просьбой о помощи к Маврикию. По этому вопросу возникли разногласия: сенат противился вмешательству во внутренние дела Персии, но сам император решил, что такого исключительного случая больше не представится, и им просто необходимо воспользоваться. Хосров получил армию, разгромил бунтовщика и вернул себе трон предков. Он честно выполнил все обязательства, которые дал византийцам, обращаясь к ним за помощью — вернул империи все пограничные земли Месопотамии и Армении, занятые персами за время многолетних войн. И на восточной границе воцарился мир.

Это позволило Маврикию в 592 году перебросить войска на Дунай. А это давно уже пора было сделать. За предшествующие годы авары, которым император отказался платить дань в повышенном размере, чего они давно уже добивались, неожиданным приступом захватили Сингидун (современный Белград), и пришлось выкупать у них город за огромную сумму. Потом переправились через Дунай славяне (впрочем, подбитые на это аварами), которые разорили все на своем пути — а они добрались даже до окрестностей Константинополя. Вслед за ними в набег отправились и сами авары и сумели вторгнуться далеко в глубь страны, но под Адрианополем были разбиты.

Теперь император хотел дать им решительный отпор: у него даже были намерения перенести военные действия на территорию противника. Его полководцы — Приск, Коментиол и Петр — сражались с варварами с переменным успехом, не все они обладали достаточным опытом и талантом для выполнения поставленных перед ними задач. И что еще хуже, в армии то и дело вспыхивали волнения, вызванные в основном недовольством воинов вполне разумной экономией, которая проводилась в жизнь императором. Распоряжение выдавать солдатам оружие и обмундирование со складов вместо денег на самостоятельную покупку всего необходимого вызвало такую бурю протеста, что для усмирения недовольных пришлось издать указ об обязательных пенсиях ветеранам и сыновьям павших в бою воинов.

Был момент, когда авары угрожали самому Константинополю, и спасло его от осады лишь то, что в лагере противника вспыхнула эпидемия, унесшая жизни семерых сыновей кагана. В 600 году была достигнута окончательная договоренность о заключении мира, и обе стороны условились считать Дунай границей между своими землями. Но императору пришлось согласиться на ежегодную выплату аварам дани в 100 000 золотых монет.

Несмотря на заключенный мир, бои продолжались и в следующем году — удача в них сопутствовала византийцам, и осенью 602 года Маврикий распорядился, чтобы его войска на зиму встали лагерем на землях противника, за Дунаем. Конечно, непременным следствием этого были бы определенные неудобства для расположившихся на территории врага воинов, а тут как раз обрушились проливные дожди, а после них сильно похолодало. Все это усилило и без того давно уже царившее в армии недовольство, и дело дошло до открытого неповиновения. Взбунтовавшиеся солдаты провозгласили своим вождем простого офицера из низшего командного состава по имени Фока. И он повел войска вовсе не за Дунай, а прямиком на столицу.

У Маврикия под рукой не оказалось почти никаких воинских соединений, и он обратился за помощью к цирковым партиям «Зеленых» и «Голубых». И те, и другие отправили на городские стены своих людей. Император все еще не отдавал себе отчета в том, насколько он стал непопулярен благодаря своей разумной, но жесткой финансовой политике. В столице стало шириться мнение, что надо передать власть старшему сыну Маврикия, Феодосию, тем более что он был уже коронован. Другие предлагали кандидатуру его тестя, Германа. Оба они в это время развлекались охотой в окрестностях Константинополя. Их тут же вызвали обратно в столицу. Но Герман опасался, что его могут обвинить в предательстве, и попросил убежища в кафедральном соборе. Маврикий действительно пытался силой извлечь его оттуда, и это вызвало настоящий бунт. Все вооруженные люди покинули городские стены, чтобы принять участие в беспорядках, и город остался совершенно беззащитным.

Маврикий попытался спастись бегством. 22 ноября он, переодетый простым горожанином, вместе с женой и детьми переправился на азиатский берег Босфора и укрылся в соборе Святого мученика Автонома неподалеку от Никомедии, а Феодосия отправил с письмами к Хосрову, прося у него помощи.

Тем временем в столице партия «Зеленых» перешла на сторону Фоки, поскольку Герман был известным приверженцем партии «Голубых». Народ, сенат и армия собрались в загородном дворце в Евдоме, и там 23 ноября состоялась коронация нового императора. На следующий день он вступил в столицу, обрушив на головы горожан настоящий дождь золотых монет.

Четыре дня спустя, 27 числа того же месяца, по приказу Фоки был казнен и сам Маврикий, и его сыновья. Все это произошло на самом берегу моря. Сначала по очереди отрубали головы сыновьям на глазах у их отца, который лишь повторял: «Справедлив Господь наш, и суд его справедлив!» Его самого обезглавили последним. Тела были брошены в море, а головы привезены в столицу и выставлены на поругание черни.

Позже был пойман и Феодосий, который имел неосторожность свернуть с прямой дороги в Персию. Его тоже казнили.

Несчастную мать и вдову вместе с дочерьми и юной женой Феодосия заперли в монастырь. Три года спустя их всех тоже лишили жизни.