Галерея византийских императоров - Александр Кравчук

Сын Германа был прославленным полководцем и пользовался широкой популярностью. Командуя армией, он редко бывал в столице — то был у подножия Кавказа, то на берегах Дуная. Зато второй Юстин, сын Вигиланции, предусмотрительно держался поближе к императору и наконец получил должность куропалата — начальника дворцовой стражи, которая, как легко можно догадаться, давала широкие полномочия и обеспечивала влияние практически на все дела. Юстин умело укрепил свою позицию с помощью двух людей. Он расположил к себе препозита императорской опочивальни, евнуха Каллиника, а должность комита эскувиторов доверил своему другу и секретарю Тиберию.

Но что самое главное, Юстин был женат на Софии — племяннице Феодоры. А это очень много значило для императора, до сих пор неизменно верного памяти своей любимой жены. И все же, несмотря ни на что, вечно подозрительный и очень ревниво относившийся к власти Юстиниан не признал за Юстином титула кесаря — то есть не указал официально, что видит в нем своего преемника.

В этой ситуации оба Юстина тайно договорились, что кто бы из них ни стал императором, второй получит при нем наивысшую должность. Они терпеливо ждали, и все должен был решить случай.

Когда в ночь с 14 на 15 ноября 565 года Юстиниан умирал от старческой немощи, рядом с его ложем был один Каллиник. И именно он обнародовал последнюю (но настоящую ли?) волю императора: трон после него должен перейти к Юстину, сыну Вигиланции.

Ушедшему в мир иной императору было около 83 лет, из них он правил ровно 38 лет, 7 месяцев и 13 дней. Но в действительности Юстиниан правил дольше, ведь в течение еще нескольких лет он управлял государством от имени немощного Юстина, лишь формально находившегося у власти.

Известие о смерти императора подданные встретили с радостью. Ее эхо слышится в словах одного из летописцев — современников событий: «Юстиниан покинул нас, чтобы, наконец, отчитаться в своих деяниях перед адским трибуналом и получить заслуженную награду!» Так осудили его люди, измученные кровавым, жестоким и начисто лишенным милосердия правлением человека, одержимого манией величия и религиозными химерами. А как можем мы оценить его сейчас, с перспективы почти полутора тысяч лет, минувших с того времени?

Политический аспект его деятельности — создание огромного государства, в котором должно было возродиться величие и мощь Римской империи, — интересует теперь лишь историков. Слава побед над вандалами и остготами оказалась иллюзорной. Зато последствия постоянных тяжелых войн еще очень долго ощущались в обширной, но полностью истощенной чрезмерным финансовым напряжением стране. Можно без всякого преувеличения сказать, что именно Юстиниан, движимый стремлением и мечтой возродить давний Рим, стал главным виновником слабости Византии.

Религиозные взгляды и намерения императора, во имя которых он пролил столько крови и устроил столько гонений, да и вся эта яростная вероисповедная полемика тех времен и злобные кампании одних христианских группировок против других, тесно сплетенные с вопросами политики, сегодня нам малопонятны, и даже церковные историки к ним почти равнодушны. Они представляют собой лишь одну из страниц длинной истории сумасшествий и умопомрачений на протяжении существования человечества. Даже люди глубоко верующие не могут понять, как можно было придавать столь важное значение отвлеченным понятиям и надуманным формулировкам.

Так что же осталось после Юстиниана и эпохи его правления? Во-первых, прекрасный правоведческий труд «Свод гражданского права» (Corpus iuris civilis), рожденный по инициативе императора. И этот свод законов до сих пор живет и действует, хотя и не напрямую. Он и сегодня является прочным фундаментом юридической культуры всей Европы. Гордый купол Святой Софии — Мудрости Господней и ныне стремится ввысь, поражая воображение. Цветные мозаики в храмах Равенны восхищают и сейчас. И наконец, до сих пор не перевелись ценители натурального шелка — а ведь именно при Юстиниане (и не без его ведома) несколько монахов тайно доставили из Китая в империю первые коконы шелкопряда, что позволило постепенно создать собственное производство, ослабив персидскую монополию на посредническую торговлю.

Так что историк, с грустью глядя на развалины здания политических и религиозных амбиций, в то же время восхищается бессмертием достижений разума, искусства и труда. И вынужден согласиться со слонами Яна Кохановского, который сказал: «Всегда долговечнее плод ума, а не силы».

ЮСТИН II

Iustinus

Ок. 520 г. — 5 октября 578 г.

Правил с 15 ноября 565 г. до смерти

Все торжественные церемонии, связанные со вступлением на трон нового правителя империи, были проведены очень быстро — в течение двух дней.

Сразу же после смерти Юстиниана в ночь с 14 на 15 ноября 565 года препозит императорской опочивальни Каллиник передал сенаторам якобы высказанную умирающим правителем последнюю волю, которой он объявлял, что порфира после него должна перейти к Юстину, сыну Вигиланции. Тот вместе с женой Софией был незамедлительно доставлен из своего частного дома в императорский дворец, вокруг которого была предусмотрительно усилена стража — трудно было предположить, каковы будут последствия распространения известий о смерти старого императора и приходе к власти нового. А потому следовало считаться с возможностью возникновения волнений и беспорядков, и даже с попытками узурпации власти.

Потом, по традиции, тело Юстиниана было помещено на позолоченный катафалк. Императрица София накрыла его саваном с вышитыми на нем крупными картинами из жизни и правления покойного — видимо, она давно уже втайне трудилась над этим произведением. Затем Юстин и София показались в ложе стадиона. Трибуны были битком набиты жителями столицы: вести о происходящих во дворце событиях уже успели разнестись по всему огромному городу, хотя тогда и не было никаких специальных средств быстрой передачи новостей. Тысячи и тысячи людей многократно скандировали латинское приветствие новому императору (хотя среди присутствовавших явно преобладало греческое население): «Tu vincas Iustine!», что означало «Желаем тебе побед, Юстин!».

На следующий день, 16 ноября, состоялась коронация в кафедральном соборе. Сначала солдаты подняли Юстина на щит — этот обычай впервые был введен в обиход в 360 году, когда в Париже армия провозгласила императором Юлиана. И только после этого патриарх Иоанн возложил венец на голову нового правителя. Из собора Юстин и София отправились на стадион, где в толпы собравшегося народа бросали горстями монеты в знак щедрости и благосклонности нового правителя. Во второй половине того же дня останки Юстиниана в сопровождении многолюдной торжественной процессии были перенесены из дворца в храм Святых Апостолов, великолепно отстроенный по его распоряжению за несколько лет до этого.

Так началось правление Юстина — второго по счету императора с этим именем. Он взошел на трон мужчиной во цвете лет — ему было уже около 45. По линии матери, которая была сестрой Юстиниана, он происходил из семьи, в которой власть передавалась представителю уже третьего поколения. Подробностей относительно начала карьеры Юстина мы почти не знаем, однако точно известно, что она, скорее, была связана со службой при дворе и политическими миссиями, а не с армией и участием в военных действиях. В 551–552 годах он входил в состав комиссии, которая по поручению императора вела переговоры с папой Вигилием. Затем он получил должность куропалата — начальника дворцовой охраны. Она, хотя и не считалась принадлежащей к числу самых высоких, обеспечивала ее обладателю весомое влияние и возможность контролировать все, что происходило при дворе.

Хитрый и подозрительный Юстиниан до самого конца никак не хотел дать окружающим попять, кого же он все-таки считает своим возможным преемником — этого Юстина или его тезку, сына Германа. Но первый из них, постоянно находясь рядом с императором, находился в куда более благоприятном положении, тем более что он сумел расположить к себе как препозита императорской опочивальни Каллиника, так и начальника дворцовой стражи Тиберия.

Источники, из которых мы черпаем информацию о Юстине, не только не слишком многочисленны, но и не отличаются высокими литературными достоинствами. Они, разумеется, не выдерживают никакого сравнения с трудами Прокопия — историка времен Юстиниана. И хотя этот летописец умудрялся одним и тем же людям давать диаметрально противоположные характеристики — то пел панегирик, то возводил напраслину, он все же оставил нам исключительно богатый информационный материал.

И если уж мы вспомнили о Прокопии, то стоит заметить, что в своих книгах, изобилующих именами и деталями, он нигде ни словом не упоминает будущего императора Юстина. Видимо, автору он казался фигурой слишком незначительной, и историк даже мысли не допускал о том, что этот человек может оказаться у власти. Да… как же порой (во все времена!) ошибаются даже очень внимательные наблюдатели политической жизни! Пример весьма поучительный.