Священный меч Будды - Эмилио Сальгари

Храм был довольно обширный и слабо освещался тальковой лампадой, спускавшейся с потолка. Посреди храма возвышалась пирамида из кирпича, на вершине которой на красной шелковой подушке восседал идол из позолоченного серебра.

Вокруг по стенам храма, в нишах, были другие, меньшие идолы, одни из желтого фарфора, другие из металла, а то и просто из дерева, украшенные цветами и травами.

— Где же живут бонзы? — спросил американец, несколько озабоченный.

— Видите эти восемь или десять дверей? — отозвался китаец. — Это их кельи. .

— Кто-нибудь, пожалуй, может выйти?

— Весьма возможно.

— Вынимайте ножи, — прервал их разговор Джорджио, — и довольно разговаривать.

Он подошел поочередно к каждой двери, прислушиваясь, а потом поднялся по ступенькам лестницы на вершину пирамиды, где находился идол. Во время восхождения сердце его сильно билось, и крупные капли пота падали со лба.

Вдруг он остановился в нерешительности, испуганный, с ножом в руках. Его товарищи быстро отпрыгнули назад, прячась за пирамиду.

В конце храма послышался легкий шум. Казалось, будто повернули ключ в замке.

Прошла всего одна минута, показавшаяся им целой вечностью. Трое авантюристов со страхом смотрели на двери, боясь, что вот-вот одна из них отворится и появятся бонзы.

— Мы ошиблись, — пробормотал маленький китаец после еще целой минуты пугливого ожидания. — Смелей, капитан!

— Смелей, Джорджио! — ободрял американец. — Первого кто покажется, я возьму за шиворот.

Капитан не нуждался в ободрениях: огненная кровь бурлила в его жилах. Он быстро взбежал на пирамиду, добрался до идола и всадил ему свой bowie-knife в грудь. Острие ножа углубилось с сухим скрипом, ударившись о какое-то препятствие. Восклицание, с трудом подавленное, слетело с губ моряка.

— Что такое? — спросил американец с сильным волнением. — Говорите, Джорджио, говорите!

— Молчите! — сказал капитан, который первый раз в своей жизни дрожал как лист. — Здесь какое-то препятствие…

— Может быть, меч?

— Тише, Джеймс, тише.

Он вновь стал работать ножом, который все никак не продвигался вперед, и наконец распорол идолу грудь.

Вдруг он покачнулся, потом отступил, бледный, со стоящими дыбом волосами и выпученными глазами.

— Великий Боже! — послышалось его восклицание, произнесенное сдавленным голосом.

— Меч? Меч Будды? — спросил американец. Капитан сделал жест отчаяния.

— Джорджио!.. — прошептал Корсан.

— Капитан!.. — пробормотал Мин Си.

— Джеймс!.. Ничего нет!.. Ничего!.. — сказал Лигуза. Американец издал настоящее рычание.

— Ничего!.. Священного меча там нет?.. — воскликнул он.

— Нет, Джеймс, нет!

— Тише! — проговорил в эту минуту китаец. — Спускайтесь, капитан, спускайтесь!

Одна из дверей отворилась с продолжительным скрипом, и на пороге показался бонза, одетый в длинную желтую тунику и со светильником в руках.

Капитан, янки и китаец, испуганные этим неожиданным появлением, поспешили спрятаться за алтарь.

И вовремя. Бонза, внимательно прислушиваясь и не менее внимательно осматриваясь, неслышными шагами приближался к пирамиде. Он поставил светильник на первую ступеньку, развязал четки, висевшие у него на поясе, и присел на землю, бормоча молитву.

Мин Си показал на него капитану, точно испрашивая разрешения.

— Я понимаю тебя, — прошептал Джорджио. — Будь осторожен. Китаец удалился на цыпочках, обходя вокруг алтаря, чтобы не быть замеченным. Капитан и американец, неподвижные, как статуи, почти не дыша, повторили смелый маневр товарища, готовые прийти к нему на помощь.

Вдруг китаец кинулся вперед. Бонза, пойманный за косу, в одно мгновение был брошен на землю, и рот его оказался заткнутым прежде, нежели бедняга успел издать хотя бы малейший крик. Капитан и американец, захватившие с собой веревки, в одну минуту крепко связали пленника по рукам и ногам, так что несчастный не мог даже шевельнуться.

— Что мы с ним сделаем? — спросил американец.

— Мы вынесем его отсюда наружу и заставим говорить, — отвечал китаец. — Он скажет нам, где священный меч.

— Но что же было в животе идола?

— Железная полоса вместо меча Будды. Ну-с, нам тут больше нечего делать; постараемся же уйти поскорее, пока не пришли другие бонзы.

Мин Си, видя, что не очень-то будет легко подняться вместе с пленником на крышу, отворил дверь храма. Американец взвалил себе на плечи бедного, полумертвого от страха бонзу и перетащил его на берег Юаньцзяна, где и положил под деревом. Его товарищи, заперев дверь, поспешили присоединиться к нему.

— Друг мой, — сказал Лигуза пленнику, открывая ему лицо и поднося к носу револьвер, — прежде всего предупреждаю тебя, что я пущу в дело это оружие, если ты упрямо будешь молчать или если расскажешь неправду. Ты ведь знаешь, что пуля поможет тебе присоединиться к Будде.

Бонза, испуганный, дрожащий, только стонал в ответ.

— Смилуйтесь! — прошептал он. — Смилуйтесь! Я бедный человек.

— Я не трону ни одного волоса на твоей голове, если ты ответишь на мои вопросы. Выслушай меня хорошенько и не пропусти ни одного слова. В 1790 году из государственного дворца императора Киен Лунга исчез священный меч Будды. Знаешь ли ты, кто его украл и куда спрятал? Подумай хорошенько прежде, чем говорить, и не забывай, что есть горячие щипцы, вырывающие мясо кусок за куском, ножи, сдирающие кожу с костей, и жаровни, прижигающие подошвы ног.

— Я ничего не знаю! — прошептал бедный бонза, у которого кровь застыла в жилах.

Капитан сделал вид, что хочет стрелять.

— Не убивайте меня, — простонал бонза, всем телом подаваясь назад.

— Так говори. Где священный меч Будды?

— Не знаю… в Юаньяне его больше нет.

— Бонза, слушай меня: нас прислал сюда король, твой повелитель, чтобы разыскать оружие Будды. Обманывая нас, ты обманываешь короля. Говори, я этого требую, и король также требует.

Бонза несколько раз опускал и поднимал голову, не произнося ни звука. Казалось, он вот-вот умрет от страха.

— Бонза! Бонза! — повторил капитан с угрозой. — Говори, или я сожгу тебя на медленном огне.

— Не сказал ли я уже вам, что священного меча больше нет в Юаньяне? — простонал несчастный.

— Но ты должен знать, где он находится. Я читаю это в твоих глазах.

— Я скажу вам, не убивайте меня.

— Обещаю тебе, что выпущу тебя на свободу.

— Итак, слушайте.

Капитан, Корсан и Мин Си приблизились к бонзе.

— В 1790 году, — сказал он, подумав несколько минут, — ревностный почитатель Будды, князь Юнь-цзи выкрал священный меч из государственного дворца в Пекине и отдал его нашему храму. В продолжение четырнадцати или пятнадцати лет он оставался в наших руках, но в 1804 году князь, окончательно разорившись, взял его у нас, чтобы продать. Прежде всего он отправился в Тонкий, потом в Сиам и, наконец, в Бирму.