Еще вчера. Часть вторая. В черной шинели - Николай Мельниченко

Глоток свободы

Свобода – это осознанная необходимость.

Маму из нашего родового поместья выселили. Да и зачем ей, одинокой, разваливающаяся хата и большой огород, которые требуют капвложений и непрерывной работы мужских рук? Теперь мама снимает комнату у знакомых. Впрочем, там все знакомые, и знают даже, что готовит дальняя соседка на обед.

Тамила уже окончила институт и работает по распределению в Вашковцах возле Черновцов. Это уже Западная Украина со всеми вытекающими последствиями. Как-нибудь потом я напишу о печальной судьбе моей дорогой сестренки…

По сельскому обычаю мама созывает всех соседей, готовит угощение. Я уже далек от этих мероприятий, но мама хочет показать всему Деребчину, что приехал такой(!) сын, и я не могу ей отказать. Да и пусть знают ее угнетатели и обидчики, что она стоит за моими широкими плечами… Посещаю знакомых, Яковлевых. Ребят моего поколения, точнее – товарищей, уже нет почти никого. Трудятся на необъятных просторах Родины Славка Яковлев, Боря Стрелец, Леня Колосовский. Однажды я надеваю парадную форму и прохожу к заводу, чтобы отведать стариков Яковлевых и Стрелецких, где мы встречались с Эммой. После моего похода одна знакомая говорит маме:

– Видела вашего Колю. Такой заслужОнный!!!»

Все мои «ордена» в то время составляли только блестящие нездоровым блеском пуговицы и якорный орнамент на лацканах тужурки. После этого я перестал надевать форму, чтобы не вызывать нездоровый ажиотаж среди аборигенов…

Почти неделя у меня уходит на поездку к Тамиле. Был я и у дяди Антона. Он строит дом в Виннице, и мои деньги ему были очень кстати (в жизни чрезвычайно мало ситуаций, когда деньги появляются «некстати»). Дядя хотел записать их к себе в долг, но я ему сказал, что это я отдаю свои долги, и то – пока не полностью.

Эмма в Брацлаве. Меня тянет к ней, хотя я не очень знаю, как там буду «представляться» ее родителям. Вскоре к Яковлевым приезжают гости из Польши, и вместе с ними, веселой компанией, мы едем в Брацлав. У нас там всего несколько дней. Я жду не дождусь, когда Эмма поедет в Киев на учебу. Я туда тоже уеду с ней.

Родители принимают меня радушно. Правда, они вообще гостеприимные люди, тем более – я с польской делегацией. Конечно, они понимают, что я приехал только к Эмме.

Конец лета выдается жаркий, и мы значительное время проводим на речке. Южный Буг в Брацлаве широк и хорош. Со стороны города пляж оборудован всякими скамеечками и удобствами, кроме того, много деревьев, создающих тень. После Новой Земли я «бледный как сметана» и стараюсь загорать понемногу. Федор Савельевич – мужик вообще азартный. Когда-то в Деребчине мы с ним уже соревновались в то, что сейчас называется «армрестлинг». Он испытующе смотрит на меня и предлагает:

– Ну что, посоревнуемся? Кто быстрей переплывет на тот берег?

Я честно признаюсь, что плаваю как топор, но на ту сторону переплыть смогу. Без всяких соревнований мы тихонько переплываем на пустынный противоположный берег, где раньше добывали известняк. Тут на камнях ничего не растет, и мы усаживаемся прямо на солнцепеке.

Федор Савельевич очень осторожно начинает речь издалека. Сначала – о том, что «люди влюбляются, женятся». Это – естественно и хорошо. Плавно переходит ко второй части доклада: что я, вроде, парень «ничего», и ни он сам, ни Мария Павловна, против меня ничего не имеют. В третьей части своего выступления Федор Савельевич кратенько обрисовывает роль высшего образования в нашей жизни. Оно просто необходимо даже тем людям, которые могут заработать себе на жизнь собственными руками, например – мне. А Эмма сейчас только окончила первый курс, и если ее ввергнуть в омут семейной жизни, то окончание института станет или вообще невозможным или окажется слишком трудным. Исходя из вышесказанного, переходим к заключительной части беседы. Федор Савельевич очень просит меня подождать: пусть Эмма хотя бы окончит четыре курса из пяти…

Я назвал наш разговор беседой. Конечно, это была не беседа, а монолог любящего и заботливого отца, его мольба перед жестоким хищником, которому просто самой природой предназначено отнять и съесть его любимого ребенка, его доченьку… Я мог только поддакивать его неотразимым доводам. В итоге: я твердо обещаю ждать до окончания четвертого курса… А что мне оставалось делать? Я очень хорошо понимал заботы и тревоги любящего отца. У меня в голове, конечно, были соображения насчет всяких разных волков, которые жаждут «схавать» моего ягненка. Да и вообще, время – не всегда наш союзник: может случиться, что «сменит не раз младая дева…». Эти мысли требовали просто «демонического» ответа: «Оставь ее: она – моя».

Но другие мысли удерживали меня от столь романтического выпендривания. Я – не всемогущий демон, а всего лишь младший офицер монтажной части ВМФ. И куда же я привезу свою «царицу Тамару»? У Демона в изобилии были хоть какие-то пещеры в преисподней, а меня – так даже с общежития выселили… Он обещал сделать свою Тамару царицей мира. А наше будущее место – не в «межзвездных эфирах» и даже не в «блистательном Петербурге – Ленинграде», а где-нибудь в сопках и на островах обширной Родины, где моя подруга будет жить в шалаше и может стать только дамой местного гарнизона… Разве могу я подвергать девочку, совсем дитя, выросшую под крылом любящих родителей, таким передрягам своей собственной жизни?

Я сдался. Я отложил срок нашей совместной жизни на два года. Целых два года, за время которых могло случиться что угодно…

… Солнце уже припекало по-настоящему. Из цивилизованного берега нам начали кричать, что мы сгорели. Действительно: наши бледно-белые тела за время прений успели приобрести цвета пионерских галстуков.

Киев – наш город

Знову цвітуть каштани,

Хвиля дніпровська б›є,

Молодість мила,

Ти щастя моє…

Мы ненадолго расстаемся, и встречаемся с Эммой уже в Киеве. Я предусмотрительно выписал отпускной билет в Киев тоже. Меня без всяких препон принимают в большое общежитие военной гостиницы «Звезда», – она находится совсем рядом с площадью Калинина, – теперь это знаменитый по Оранжевой революции «Майдан Незалежності». Эмма поселяется на прежнем месте – у «тети» Лизы.

Мы бродим вдвоем по прекрасному городу, по его паркам и набережным. Толпы народа позволяют чувствовать себя в уединении. Еще хорошо – сидеть на скамейке в парке. Чтобы совсем уединиться – мы садимся в такси. Комфортабельные «Победы», у которых нет избыточного остекления, прячут нас в своем уютном чреве. Мы общаемся на каком-то подсознательном уровне. Наверное, мы разговаривали и вслух о чем-нибудь, шутили и смеялись, но это было несущественным и второстепенным…