Солнце (ЛП) - Андрижески Дж. С.

Нам потребовалось всего несколько минут.

Тензи налил мне бокал вина — вероятно, потому что я его нервировала, но он был слишком вежлив, чтобы сказать об этом. По его настоянию я села на мягкое палубное кресло и стала ждать появления остальных. Вскоре он ушел проверить, что там с едой, и я повернула кресло, чтобы закинуть ноги на перила палубы и смотреть, как солнце опускается по небу.

Я даже по какой-то причине постаралась приодеться, пусть и в повседневном стиле.

У меня не было большого ассортимента одежды, но я выбрала длинную чёрную юбку с разрезами по бокам и тёмно-зелёный топ с бусинами, которые появились у меня после нашей последней вылазки за одеждой в Нью-Дели, случившейся как будто несколько лет назад. Туфли на высоких каблуках обвивали мои лодыжки ремешками, а волосы были по большей части убраны в прическу.

Опять-таки, я не могла сказать, почему так утруждалась.

Учитывая ситуацию в нашей группе в последние несколько месяцев, я подозревала, что никто бы и бровью не повёл, если бы я явилась в драных армейских штанах и бронированной рубашке.

Может, влияние родителей вбито в меня сильнее, чем я осознавала.

А может, нервозность Ревика во всём, что касалось моих биологических родителей, начинала сказываться и на мне.

В любом случае, я пришла почти на сорок минут раньше, так что не ожидала, что кто-то появится на палубе прямо сейчас. Я потягивала вино, налитое для меня Тензи, и смотрела, как небо начинает менять цвета — золотистые узоры мерцали над волнами, пока корабль плыл на север.

Я изо всех сил старалась очистить свой разум и сосредоточиться на настоящем моменте. Я сфокусировалась на дыхании, на вдохах и выдохах, следя за ритмом волн и корабля….

И тут голос заставил меня резко повернуть голову, едва не расплескав вино.

— Мы пришли слишком рано, дочь? — осторожно спросила Кали.

Я убрала ноги с перил, чувствуя, что краснею.

Глядя, как она стоит там в элегантной зелёной юбке и свободной белой рубашке в крестьянском стиле, я осознала, что меня омывает волной противоречивых чувств.

С момента нашей первой встречи я вовсе не старалась быть вежливой с моей биологической матерью. Возможно, впервые я восприняла её как мою мать, а не как какую-то незнакомую религиозную фанатичку, которая бесчувственно оставила меня под мостом, когда я была ещё ребёнком.

Может, дело во всех тех вещах, что Даледжем рассказывал мне о ней.

Может, просто в последние дни я на многое смотрела иначе.

Как бы там ни было, я поймала себя на том, что не знаю, как вести себя с ней.

Поднявшись на ноги, я постаралась нормально улыбнуться.

— Всё нормально, — сказала я. — Я тоже пришла рано. Хотите что-то выпить? Я могу поручить Тензи или кому-то ещё принести что-нибудь.

Она улыбнулась в ответ.

Облегчение и надежда в её улыбке и свете заставили меня слегка вздрогнуть.

Очевидно, она тоже не знала точно, чего от меня ожидать.

— Было бы здорово, — сказала она достаточно тёплым тоном, чтобы вызвать очередной укол чувства вины в моём свете. — Я буду то же, что пьёшь ты, если можно.

Я кивнула и натянуто улыбнулась, затем взглянула на Уйе, который смотрел за борт на закат, скорее всего, давая нам с Кали эти несколько секунд для обмена репликами. Он был одет в схожем с Кали стиле — новые с виду джинсы и рубашка с воротником. Я заметила, что они оба надели сандалии.

Забавно, но глядя на них, я могла думать лишь о том, как они походили на жителей Калифорнии. Легко было представить, как они сливались с местным населением в горах Санта-Круз.

Взгляд Уйе скользнул ко мне в то же мгновение, когда он почувствовал, что я смотрю на него. Услышав вопрос про напитки, он глянул на мой стакан и поджал губы.

— Я предпочел бы что-нибудь покрепче, если есть, — сказал он.

— У них есть бурбон, — предложила я. — Мой муж пьёт его, так что у них обычно имеются запасы. Наверняка есть также водка и текила, поскольку это предпочтения Врега и нескольких Повстанцев. У нас обычно мало рома и более сладких видов алкоголя…

— Бурбон подойдёт. Безо льда.

Я кивнула, невольно слегка улыбнувшись.

Подняв свою гарнитуру, оставленную на столе, я попросила Тензи принести напитки и прихватить третью порцию для Ревика. Отключив гарнитуру, я снова улыбнулась своим родителям.

— Ревик на пути сюда, — объяснила я, всё ещё почему-то подавляя нервозность. — Он сказал, что придёт более-менее в назначенное время. Он заканчивает кое-какую работу по безопасности с Адипаном Балидором.

Должно быть, что-то проскользнуло в моём свете, когда я это сказала.

Или они уже слышали последние сплетни об Адипане Балидоре и его новой возлюбленной, Кассандре Джайнкул.

В любом случае, я заметила, как моя мать вздрогнула и глянула на Уйе, который на мгновение поджал губы. Затем я видела, как Кали поколебалась, почти как будто подумывала спросить меня об этом, но не знала, как.

Похоже, через несколько секунд она передумала — то ли из-за чего-то, что чувствовала в моём свете, то ли просто из-за здравого смысла.

В любом случае, её взгляд скользнул к закату.

— Здесь так красиво, — сказала она.

Выдохнув, я подошла к перилам и сжала их обеими руками.

Воцарилась тишина, пока мы втроём смотрели, как солнце постепенно опускается к тёмно-синей воде.

— Я сожалею, — сказала я, поворачиваясь и глядя сначала на Уйе, затем на Кали. — Мне стоило связаться с вами обоими ещё несколько дней назад. Просто времена какие-то безумные. И я была сама не своя…

Уйе поднял руку, открыв рот, чтобы заговорить, но Кали вмешалась первая.

— Всё нормально, дочь. Мы целиком и полностью понимаем, — её глаза заблестели, после чего она улыбнулась. — Большое спасибо, что нашла для нас время.

Глядя на них, я чувствовала, как та боль в моей груди усиливается в разы.

Я ощущала себя самой чёрствой и бесчувственной дочерью в мире.

Gaos… Я чувствовала себя ужасным человеком.

От мысли о Лили стало только хуже. Представив, что мне придется умолять Лили о встрече, когда она будет в моём возрасте, что Лили будет ненавидеть меня за то, что я сделала с Касс, или за миллион других неправильных поступков, которые я уже совершила за её короткую жизнь, я ощутила тошноту в нутре.

Осознав, что на мои глаза навернулись слёзы, я смущённо смахнула их, затем жестом показала им садиться, поначалу не в силах заговорить.

Я села после них.

Воцарилось очередное молчание, пока мы все смотрели или на стол, или на наши руки на столе, или на садящееся солнце. Я попыталась вспомнить, почему они хотели поужинать, старалась помнить о цели нашей встречи, но это было непросто.

Я хотела спросить Кали о видениях, но не знала, как это сделать.

Балидор сказал мне, что видения Кали были болезненными, и теперь этот факт тоже маячил в моей голове вместе с сильным чувством вины, хотя в этот раз я даже не знала, за что виню себя. Я гадала, почему видения как будто не вредили Фиграну.

— Для каждого из нас это по-разному, — тихо сказала Кали.

Я подняла голову.

Когда наши взгляды встретились, я увидела в её глазах слёзы, выступившие заметнее, чем раньше. Я импульсивно потянулась через стол и сжала её ладонь. Она стиснула мою руку в ответ, и её миниатюрные пальцы были на удивление сильными. Она сжала мою руку так сильно, что это причинило боль.

— Прости, — сказала она, издав отрывистый смешок и ослабив хватку.

Я всё ещё пыталась придумать, что сказать, когда движение позади них привлекло моё внимание к лестничному пролёту, который вёл под палубу. Там появился силуэт.

Это оказался не Тензи, как я ожидала.

Это был Ревик.

Он тоже приоделся, что, возможно, не должно было меня удивлять, но заставило уставиться на него на несколько секунд. Он надел тёмный костюм без галстука, его длинные волосы опускались уже ниже ушей, но явно были расчесаны и слегка уложены назад с помощью какого-то средства. Это придавало ему почти сходство с моделью-манекенщиком, и этого оказалось достаточно, чтобы я пялилась на него.