Актёр и мишень. Как раскрыть свой талант на сцене - Деклан Доннеллан

существует. То, что прикидывается пассивным описанием, на самом деле является активной попыткой изменить восприятие. Джульетта вроде бы описывает свойства ночи. Свойств у ночи три, заявляет Джульетта. Ночь добра, строга и вся в черном. Где же здесь попытка изменить восприятие? Как всегда, Ирине необходимо найти мишень. Это, вероятно, сама ночь. Что же пытается Джульетта изменить в ночи? Может, она просит: «Я знаю, что ты вся в черном, но ты не могла бы попытаться быть не только строгой, но и доброй?» Джульетта совершенно не уверена, как поведет себя ночь. Ставки Джульетты в том, окажется ночь доброй или безжалостной, любящей или… совсем наоборот. Что такого может сказать или сделать ночь, что ее необходимо заранее задобрить и убедить в том, что она – добрая?

И тут Джульетта молит дальше и проговаривается:

«…дай мне Ромео!

Когда же я умру, возьми его

И раздроби на маленькие звезды…»

Было бы разумнее сказать: «Когда же я умру, возьми меня и раздроби на маленькие звезды», или «Когда же он умрет, возьми его и раздроби на маленькие звезды». Но Джульетта запуталась в том, где заканчивается она и где начинается Ромео. Она говорит: «Когда же я умру, возьми его и раздроби на маленькие звезды». Ее смерть станет неминуемой метаморфозой Ромео – в пику Овидию, логика его мифов о превращениях, несомненно, знакома Джульетте. В эту праздничную ночь Джульетта никак не может забыть про смерть. Она ждет Ромео не только для того, чтобы поскорее заняться с ним любовью, но и для того, чтобы отвлечься от терзающих ее сложных и мрачных мыслей. Она борется с собственным воображением, убеждая себя, что хочет только одного – поскорее консумировать брак с любимым. Джульетта пытается упростить ситуацию, перестать думать о двойственности происходящего.

«…Я продалась,

Но мной не овладели. День мне скучен,

Как ночь нетерпеливому ребенку,

Когда наутро праздника он ждет,

Чтоб наконец надеть свою обнову».

То, как Джульетта бравирует своим эротическим желанием, не совсем соотносится с нежной и ностальгической метафорой о нетерпеливом ребенке. Может быть, Джульетта тоже видит «грядущее – в секунде» и уже жалеет о невинности, которую вот-вот утратит. Джульетте четырнадцать лет, ей не терпится примерить «обновы» взрослой жизни. Зловещая старуха ночь снова прокралась в ее воображение и показала ей новый образ: ребенок, один в темноте, не способный уснуть.

Джульетта говорит о ставках

«…и научи,

Как, проиграв, мне выиграть игру,

В которой оба игрока невинны».

Говоря «как, проиграв, мне выиграть игру», Джульетта говорит непосредственно о ставках. Она подразумевает не только свою невинность, но и невинность Ромео (Джульетта проявляет нехарактерную для себя наивность, предполагая, что Ромео – девственник). То есть приз, лучший возможный вариант развития событий, заключается в выигрыше двух невинных игроков. Но раз в этой ситуации можно выиграть по-крупному, значит, можно и проиграть? Джульетта, заметим, говорит только о том, что она может выиграть. Она не рассматривает иные варианты, кроме выигрыша. Притом что идет игра, Джульетта даже не думает о том, что она может проиграть, потому что, как сама говорит, хочет проиграть. То есть Джульетта рассматривает потерю своей невинности как выигрыш? Она пытается оперировать «единицей». Ей кажется, что в этой игре она выиграет в любом случае. Но ситуаций, в которых можно только выиграть, не существует. Второй вариант развития событий, столь хорошо знакомый актеру, – «или не удастся» – даже не упоминается. То, что она может потерять, возможный проигрыш, Джульетта выбрасывает в темноту забвения вместе с Фаэтоном. Джульетта убеждает себя со всей энергичностью сомневающегося человека.

Да, в начале этого монолога она упрашивает коней «нестись вскачь», как будто твердо решилась и ей скучно ждать Ромео. Но Джульетта говорит вслух далеко не обо всем, что видит, чувствует и в чем нуждается.

Джульетта говорит все это не просто для того, чтобы провести время и приблизить приход Ромео. Время рисует ей жуткие картины. Воображение Джульетты летит во весь опор, чтобы обуздать эти ужасы прежде, чем они выйдут из-под контроля. Джульетта не успевает приструнить все свои страшные предчувствия. Ей нужно больше времени.

Гениальные слова Шекспира ясно демонстрируют, что время спровоцировало мысли Джульетты на мятеж и побег. Теперь Джульетте нужно поторапливаться, чтобы схватить мятежников и посадить за решетку. Конечно, Джульетта хочет заняться любовью с Ромео, но в то же время и не хочет. На словах Джульетта говорит только о желании, но между строк мы слышим ее опасения.

Бездарный пересказ

Что произошло бы, если бы блестящая образность поэтики Шекспира не приоткрыла Ирине завесу потайных мыслей Джульетты? Если бы Ирина играла переписанную версию пьесы, в которой все темное было бы безжалостно вымарано? Все равно актриса сумела бы догадаться о существовании тайных переживаний Джульетты. Даже если в переработанном варианте несчастной Ирине просто пришлось бы повторять:

«Я хочу с ним переспать. Я хочу с ним переспать.

Я хочу с ним переспать. Я хочу с ним переспать».

Ирина все равно могла бы предположить, что Джульетта испытывает и противоположные чувства. Чем больше мы настаиваем на чем-то одном, тем больше мы подразумеваем другой вариант, противоположный. Даже этот банальный текст – несомненно, реакция на мысли вроде: «Я не хочу с ним спать. Я не хочу с ним спать. Я не хочу с ним спать».

Джульетта хочет несовместимых противоположностей. Как Церлина в опере «Дон Жуан», которая поет «Vorrei е non vorrei!» (итал. «Хочу и не хочу!»). Джульетту разрывают противоречивые эмоции; она чувствует не только что-то одно.

Отступление: время и перемены

Джульетту не устраивает скорость течения времени. Временами ей хочется, чтобы время ускорило бег: «…Неситесь вскачь…» Временами она мечтает, чтобы время остановилось: «…Ты хочешь уходить? Но день нескоро: то соловей – не жаворонок был…» Ирине полезно отметить, что время никогда не было другом Джульетты. Если Ирина не подчинится времени, она тоже станет его жертвой. Ирина признает власть времени, если не позволит страху заманить себя в прошлое и будущее. А страх Джульетты так и тянет персонаж то в прошлое, то в будущее.

Время – друг артиста, но враг персонажа; с этим необходимо смириться даже во время самой короткой репетиции. Настоящее взбадривает нас. Когда мы наблюдаем дорожную аварию и живем настоящим, ход времени ощутимо замедляется. Когда нас охватывает депрессия, время, кажется, останавливается. Время умирает. Это всего лишь иллюзия: время не может остановиться.