Сладостный плен - Кэрол Финч

Рука Данте опустилась на ее бедра. Фаулер еще крепче прижал Эрику к себе, и она почувствовала, как в живот ей уперлось что-то твердое. Данте не отрываясь смотрел на ее губы, словно они притягивали его. И вот он прильнул к ее губам, а трепещущий язык заскользил по ним, прежде чем проникнуть в сладостную влажность рта. У Эрики перехватило дыхание, и она затрепетала.

Данте, когда ему хотелось, мог быть любящим и нежным. В этом человеке Эрику и привлекала какая-то загадочная смесь силы и нежности. Он держал ее в своих объятиях так бережно, будто некий диковинный хрупкий цветок. И Эрика знала, что, когда он так с ней обращается, она не в силах ему сопротивляться. Он может добиться от нее чего угодно. А такого никогда не случилось бы, если бы он действовал грубой силой.

Обхватив мужа руками за плечи, Эрика невольно прижалась к нему еще крепче. Насладившись ее трепетными губами, язык Данте, раздвинув их, проник внутрь, где встретился с жаждущим его прикосновения языком Эрики. Данте словно намекал, что ее ждут более сладостные наслаждения, чем она может себе представить. А Эрика, вдыхая исходящий от Данте мускусный запах, чувствовала, как огонь желания разгорается в ней все сильнее и сильнее.

Гром аплодисментов вернул позабывших обо всем на свете влюбленных к действительности. Эрика смущенно вспыхнула, увидев, что гости выстроились вдоль стен и во все глаза смотрят на них с Данте. Оказывается, все перестали танцевать, завороженные столь откровенным проявлением любви и нежности. Эрике бросились в глаза улыбающиеся лица Леоны и Корбина, лукавая ухмылка какой-то маленькой блондинки, явно одобрявшей столь раскованное поведение.

– У тебя потрясающая способность заставлять меня забыть, где я и что со мной, – прошептал Данте, поднося руку Эрики к губам. – У меня, моя сладостная нимфа, от тебя голова идет кругом. А уж о том, что ты делаешь с остальными частями моего тела, и говорить не приходится.

В зеленых глазах Данте заплясали дьявольские искорки, и Эрика, вновь зардевшись от смущения, поспешно отвернулась, словно боясь утонуть в этих изумрудных глубоких озерах.

В ту же секунду она увидела нечто такое, от чего вздрогнула всем телом, будто ее укусила змея. Проследив за ее взглядом, Данте заметил в темном углу залы высокую зловещую фигуру и сердито нахмурился. На праздник пожаловал нежданный гость. И гость этот – не кто иной, как Сэбин Кейри. Стоит, опираясь на трость, с головы до ног облаченный в черное, и надменно ухмыляется.

И внезапно Данте понял, почему Сэбина так тянет к этой голубоглазой красотке Эрике, почему он из кожи вон лезет, чтобы ее заполучить. Эрика бросила ему вызов. Она оказалась единственной женщиной, у которой хватило сил, несмотря ни на что, не повиноваться его воле.

Данте прекрасно понимал, зачем Сэбин сюда пожаловал: чтобы его позлить. Ему нужно было, чтобы Данте вышел из себя, наделал каких-нибудь глупостей, после чего Эрика, поняв, с каким никчемным человеком связалась, бросила бы своего мужа. Сэбин смотрел на молодоженов, как стервятник, жаждущий крови, однако Данте решил сделать все от него зависящее, чтобы планы вероломного дядюшки не претворились в жизнь.

Изобразив на лице одну из самых обворожительных улыбок, Данте приподнял Эрике голову за подбородок и тихонько, чтобы было слышно лишь ей одной, приказал:

– Смотри на меня так, будто влюблена в меня по уши. Пусть Сэбин полюбуется. – После чего прильнул страстным поцелуем к губам Эрики.

Встретившись с зовущим взглядом Данте, Эрика отбросила всякую сдержанность. В кои-то веки иметь возможность смотреть на него с любовью и знать, что тебя не поднимут за это на смех. Это ли не счастье! И она с жаром ответила на поцелуй. Когда они наконец оторвались друг от друга, оркестр уже играл какую-то быструю мелодию, гости весело плясали, а Сэбин смотрел на молодоженов, зловеще ухмыляясь. Вот он повернулся и исчез в толпе, словно сатана в языках адского пламени, однако по-прежнему было ощутимо его наводящее ужас присутствие.

Эрика почувствовала, как по спине ее пробежал холодок. Сэбин являл собой само зло, и чем отважнее противостоял ему Данте, тем явственнее ощущалось, что дядя не намерен уступать ему ни на йоту. У нее возникло страшное предчувствие, что если она вдруг попадется в руки Сэбина, то лучше ей сразу умереть.

Эрика совершенно забыла, что стоит, тесно прижавшись к Данте, пока он не напомнил ей о своем присутствии, схватив за руку. Выражение лица его было угрюмым, глаза мрачными.

– Как бы сильно ты ни презирала меня, Эрика, я никогда не стану относиться к тебе так бесчеловечно, как Сэбин, и никогда на пушечный выстрел не подпущу к тебе этого негодяя. Я наслышан о том, как он обращается с женщинами, и не позволю ему испытывать на тебе свои гнусные приемчики.

Круто развернувшись, Данте разжал руки так неожиданно, что Эрика чуть не упала, и отошел. Если он этой гневной тирадой собирался ее утешить, то добился как раз обратного результата: Эрику охватил жуткий страх. Как мог Данте так с ней поступить? Зная, насколько гнусно обращается с женщинами Сэбин, он выставил ее в качестве приза в борьбе со своим подлым дядюшкой! И как Данте только могло в голову прийти, что он победит Сэбина? Ее собственный отец – живое доказательство того, что Сэбин своей сатанинской силой способен сокрушить сильнейших людей.

Молодую женщину охватила настоящая паника, поэтому когда ее пригласил на танец Эллиот, Эрика прижалась к нему теснее, чем следовало. Конечно, она предпочла бы прижиматься к Данте, но поскольку он куда-то исчез, приходилось искать утешения на стороне. Эллиот, надо сказать, совсем не возражал против подобного обращения. Напротив, он был просто в восторге оттого, что Эрика проявляет такую бурю чувств. Когда танец закончился и Эллиот увлек Эрику на террасу, чтобы хоть минутку побыть с ней наедине, она покорно последовала за ним, и Лесситер решил, что любимая женщина побуждает его действовать смелее. Поскольку последние полчаса он был занят тем, что отдавал должное великолепным горячительным напиткам Данте, то не был очевидцем страстных поцелуев, свидетельствовавших о пылкой любви молодоженов.

Эрика едва не вскрикнула от неожиданности, когда Эллиот порывисто заключил ее в объятия и впился в губы страстным поцелуем.

– Как же я вас люблю! – задыхаясь, прошептал он, когда оторвался наконец от ее губ. – Вы представить себе не можете, как я завидую Данте! Он владеет той, которая мне дороже всего на свете. Одна мысль о том, что вы засыпаете в его объятиях, мучит меня во сне и наяву.

– Эллиот, прошу вас, не надо… – взмолилась Эрика. Теперь ей было не до утешений. Она поняла, что если бросится за защитой к Эллиоту, значит, отвернется от Данте. – Я замужняя женщина, и было бы очень стыдно…