Старые письма - Даниэла Стил

На сей раз не могло быть и речи об уговорах, спорах и колебаниях. Анна восприняла это как должное: она поедет вместе с ним. Напоследок Николай вручил ей пачку бумаг и деньги. Ей придется самой похлопотать о билетах и оформить все документы в ближайшие же дни. Николай был уверен, что к тому времени состояние его пациентов улучшится настолько, что их можно будет покинуть без опасений.

Однако Анна, распрощавшись с Николаем, не находила себе места от тревоги. А вдруг с ним что-то случится? Уже сидя верхом, он обернулся с улыбкой в последний раз и попросил не бояться за него, ведь рядом с царской семьей он находится в еще большей безопасности, чем Анна в своей балетной школе. Конь взял с места в карьер, и Анна поспешила укрыться в надежных стенах, прижимая к груди документы и деньги.

Прошел долгий, томительный месяц ожиданий и неизвестности. От Николая не было никаких весточек, и все, что ей оставалось, – пытаться вылущить зерно истины из слухов, переполнивших город. Судя по всему, судьба императорской семьи по-прежнему была неопределенной, и никто не знал, то ли их будут держать в Царском Селе, то ли позволят перебраться в Ливадию, то ли вообще отправят за море, к английской родне. Слухи были один невероятнее другого, а из двух кратких записок от Николая Анне не удалось узнать ничего нового. Даже в Царском Селе никто не мог сказать ничего определенного, когда и где это закончится.

Дожидаясь, пока Николай будет волен приехать за ней, Анна экономила каждую копейку, и с тяжелым чувством вынуждена была продать даже нефритового лягушонка, подаренного ей когда-то Алексеем. Там, в далеком Вермонте, им гораздо нужнее будут деньги.

Через командование полка Анна постаралась связаться с отцом и вкратце написала ему о принятом решении. А полученный вскоре ответ принес ей новое горе. Убили третьего из ее братьев. И отец настоятельно советовал Анне не сомневаться и поступать так, как велит Николай. Он отлично помнил их знакомство, хотя и не догадывался, что Николай женат, и предлагал ей отправиться в Вермонт. Он сам найдет ее там, если останется жив. Рано или поздно война и смута кончатся – может, тогда они сами вернутся в Россию? А пока отец благословлял Анну в дальний путь, говорил, что любит ее, и просил молиться за судьбу России.

Письмо потрясло Анну до глубины души: неужели она навсегда лишилась еще одного брата?! И внезапно на нее снизошло ужасное предчувствие того, что ей больше не суждено увидеть своих родных. Теперь каждый день стал для нее настоящей пыткой, она терзалась от страха за Николая и близких. Ей удалось купить билеты на пароход, отправлявшийся в конце мая, но только в первых числах мая удалось получить весточку от Николая. Он едва успел набросать ей пару строк – так спешил отправить записку с подвернувшейся оказией.

«Здесь все хорошо, – писал Николай, стараясь ее успокоить, и Анна молилась от всей души, чтобы так оно и было. – Мы по-прежнему ждем новостей. Нам обещают то одно, то другое, и до сих пор не получен твердый ответ из Англии. Это доставляет императорской семье немалую тревогу. Но все стараются не падать духом. Наверное, в июне им все же удастся уехать в Ливадию. Мне придется подождать еще немного. Сейчас я не могу их покинуть – надеюсь, ты все понимаешь. Мери с мальчиками уехала на прошлой неделе. Обещаю, что не позднее начала июня я приеду к тебе в Санкт-Петербург. А до тех пор, любовь моя, старайся не рисковать понапрасну и думай о Вермонте и о нашем будущем. При первой возможности я ненадолго выберусь к тебе, чтобы повидаться».

Анна прижимала записку к груди и горько плакала. Она думала о Николае, о себе, о своих убитых на чужбине братьях, обо всех, кто погиб в этой войне и кто навсегда расстался с надеждой. Их захватила лавина событий, безвозвратно разрушившая прежний мир. К этому постоянно возвращались ее мысли.

На следующий день она поспешила обменять билеты на пароход до Нью-Йорка, отходивший в конце июня. И рассказала мадам Марковой о том, что собирается уезжать. К тому времени мадам уже почти поправилась и вместе с остальными с тревогой следила за развитием событий. На этот раз она и не пыталась отговорить Анну бросить все ради Николая. Анна больше не сможет танцевать, а оставаться в России становилось попросту опасно. Мадам Маркова восприняла эту новость с облегчением и наконец-то призналась, что считает Николая хорошим человеком, достойным ее любви, и уверена, что они будут счастливы, пусть даже их узы не освящены браком. Хотя наставница очень надеялась, что однажды они все же станут мужем и женой.

Но даже сознание того, что через какой-то месяц они с Николаем окажутся в безопасности, далеко отсюда, не приносило Анне успокоения. Она слишком переживала за все, что предстояло оставить навсегда. Ее близких, ее семью, ее родину и единственный знакомый и близкий ей мир – мир балета.

Николай уже сообщил ей, что двоюродный брат обещал взять его на работу в свой банк. Они будут жить вместе с ним в его доме, пока не подыщут что-то подходящее для себя. Это вселяло некоторую уверенность в будущем. Кроме того, Николай надеялся сразу же устроиться на курсы, чтобы получить право заниматься медицинской практикой в Вермонте. Словом, пока их планы казались вполне продуманными и выполнимыми. Но Анна по опыту знала, как долго подчас приходится идти к намеченной цели. А в данный момент ее больше всего страшила сама необходимость покинуть Россию. Кто знает, суждено ли ей вообще попасть в этот самый Вермонт, находившийся где-то за океаном, на другом краю земли?..

До отплытия оставалась всего неделя, когда она снова увидела Николая, и снова он явился с плохими вестями. Императрица не выдержала переутомления последних месяцев и слегла несколько дней назад. И хотя доктор Боткин также остался при царской семье, Николай не сможет бросить их в таком состоянии и уехать, как намеревался до сих пор. Переезд в Ливадию опять пришлось отложить. Императрица оправится не раньше июля, и к тому же необходимо дождаться ответа от кузенов из Англии. Судя по всему, их родня за морем до сих пор не пришла к единому мнению.

– Я просто хочу, чтобы в их судьбе появилась какая-то определенность, – пояснял Николай, и Анна была согласна с этими доводами.

Они посидели недолго в укромном уголке, не выпуская друг друга из объятий, то и дело целуясь и находя огромное утешение в том, что или начинают проклинать за то, что они не сделали для России. При одной мысли о том, что такое возможно, сердце Анны сжималось от боли, и ей еще сильнее хотелось оказаться в Царском Селе, чтобы поддержать их в трудную минуту и чтобы просто быть рядом.

Она рыдала, расставаясь в этот вечер с Николаем, но понимала, что он не мог не вернуться. Ей снова пришлось поменять билеты на пароход – на этот раз на начало августа. Николай обещал непременно приехать к тому времени в Санкт-Петербург. С начала революции как-то незаметно пролетело целых три месяца, заполненных страхом и ожиданием отъезда. Теперь ей казалось, что миновала целая вечность, что ожиданию так и не будет конца.