Махабхарата - Семён Липкин

К владыке придем, с многомудрыми схожи,

Огромной потребуем жертвенной платы,

И царь Джанамеджая, страхом объятый,

Тогда-то в змеиной окажется власти,

И змей мы избавим от страшной напасти.

Услышал ты, Васуки, наши сужденья,

Скажи, как избавиться нам от сожженья?"

Сказал повелитель змеиной державы:

"И вы, и другие, и третьи — не правы.

А что предпринять — я не знаю, о змеи,

От этого боль моя только острее!"

Тогда Элапатра сказал осторожный:

"Сужденья, которые сказаны, — ложны.

Должно состояться огню приношенье,

Судьбы отменить невозможно решенье.

А так как от вечной Судьбы мы зависим,

То с просьбою к ней голоса мы возвысим.

Я нечто скажу вам на этом совете:

Когда были прокляты матерью дети,

От страха взобрался я к ней на колени.

Премудрых услышал я стоны и пени.

Затем они к Брахме явились в тревоге,

"О бог-прародитель! — промолвили боги,-

Лишь то существо, что безумно и злобно,

Проклясть сыновей своих кровных способно.

Зачем же ты Кадру одобрил проклятье?

Скажи, прародитель, даруй нам понятье!"

Ответствовал Брахма всесущий, всеправый:

"Увы, изобилуют змеи отравой,

Несметны, коварны, сильны и жестоки,

Они, расплодясь, умножают пороки.

Одобрил я Кадру слова роковые,

Чтоб стали счастливее твари живые.

Огонь уничтожит свирепых, кусливых,

Зловредных, злокозненных, втайне трусливых,

В предательстве ловких, в обмане искусных

И всех ядовитых, презренных и гнусных,

Но те, что правдивы, добры, справедливы,

Честны и смиренны, — останутся живы.

От них отвращу беспощадную кару:

Родится великий мудрец Джараткару,

Свои обуздавший стремленья и страсти,

В смиренье познавший блаженное счастье.

Придет его сын, чистотой наделенный,

По имени Астика дваждырожденный.

Придет он в назначенный день приношенья,

Спасет добродетельных змей от сожженья".

Тут боги спросили творца-властелина:

"Кто матерью будет великого сына?"

"Узнайте, о боги, что дваждырожденный

Подвижник возьмет соименницу в жены.

Возьмет он, причастный высокому дару,

Супруг Джараткару — жену Джараткару.

Родит ему тезка могучего сына,

То будет любви, милосердья вершина".

Так Брахма промолвил в небесном чертоге.

Одобрили речь прародителя боги.

О Васуки, есть у тебя молодая

Сестра, что цветет, красотою блистая.

Недаром зовется она Джараткару:

Они образуют желанную пару.

Как только попросит себе подаянья

Мудрец, что свершает благие деянья,-

Как дань милосердия, лепту простую,

Отдашь ему в жены сестру молодую.

Ты облик людской навсегда ей присвоишь,

Змеиное царство навек успокоишь.

Тем браком счастливым беду мы развеем!"

Слова Элапатры понравились змеям.

Они восклицали: "Прекрасно! Прекрасно!"

На сердце у Васуки сделалось ясно.

Сказал ему Брахма: "Не бойся напасти.

Ты принял в труде благородном участье.

Я помню, мы сделали гору мутовкой,

А Васуки, длинного змея, — веревкой

И стали, желая воды животворной,

Сбивать океан, беспредельно просторный.

За это сниму я с души твоей бремя.

Узнай же: пришло заповедное время.

Сгорят нечестивцы, погибнут злодеи,

Но живы останутся добрые змеи.

Живет уже мудрый подвижник на свете,

Безгрешный в законе, суровый в обете.

Чтоб не было то наказанье жестоко,

О Васуки, жди надлежащего срока,

Сестру молодую подвижнику выдай.

Судьба не обидит невинных обидой,

Но только исполни мои приказанья!.."

На этом главу мы кончаем сказанья.

Подвижник Джараткару и его предки

В то время скитался паломник и нищий,

Суровья, подвижник, умеренный в пище.

Томленья и страсти свои обуздал он,

Обет воздержанья давно соблюдал он.

Все дни проводил он в трудах покаянья,

И только добра совершал он деянья.

У мудрого было огромное тело,

Но, предан посту и молитвам всецело,

Уменьшил он тело, большое вначале,-

За это его Джараткару прозвали:

Ты, "Джара" услышав, — скажи: уменьшенье,

А "Кару" — суровость, суровость в решенье.

В обете суров, он удерживал семя.

Он с радостью нес непомерное бремя.

Покажется тяжким — он бремя утроит,

Где вечер застигнет — там ложе устроит.

В болотах лежал, по оврагам, в ухабах,

Свой подвиг свершал, непосильный для слабых,

В священных стихах обретал вдохновенье,

В священных местах совершал омовенье,

Ища совершенства, по свету скитался,

Одним только воздухом странник питался,

Он чахнул, сося только листики с ветки...

Однажды подвижнику встретились предки.

К виране-траве прикрепленные, в яме

Висели те праотцы вниз головами.

От стебля одно волокно лишь осталось,

Которым спокойная крыса питалась.

Приблизившись к праотцам с видом печальным,

Он молвил беспомощным, многострадальным:

"Вы держитесь только за слабый и рваный,

Изглоданный крысою стебель вираны.

Сгрызет его крыса, что сбудется с вами,

О в яме висящие вниз головами?

Скажите мне: кто вы? Ответьте, как другу,

Какую могу оказать вам услугу?

Могу ли спасти вас от бедствий, от бездны?

Да будут молитвы мои вам полезны!

Чтоб вызволить вас — мне поверьте, как сыну,-

Отдам своих подвигов треть, половину!"

Ответили предки: "Подвижник блаженный,

Быть может, поступки твои совершенны,

Быть может, спасенье несчастным несешь ты,

Но с помощью подвигов нас не спасешь ты,

На поприще этом и мы подвизались,

Но мы без потомства, увы, оказались,

Поэтому горя познали мы жгучесть,

О мудрый, чья блещет великая участь!

С тех пор как над бездною адской повисли,

Утратили мы озарение мысли,

Тебя мы не можем узнать, но недаром

Скорбящим сочувствуешь с болью и жаром:

Достоин ты славы, любви, почитанья

За то, что исполнился к нам состраданья.

Услышь угнетенных мученья и стоны,

Узнай же ты, кто мы, о дваждырожденный!

Когда-то монахи, святые скитальцы,

Ты видишь, мы жалкие ныне страдальцы.

Умеренны в пище, не ведая крова,

Мы строгий обет соблюдали сурово,

Но так как мы не дали миру потомства,

То с бездною адской свели мы знакомство.

Добро мы творили, забыв о досуге,

Не полностью наши иссякли заслуги,

Осталось у нас лишь одно волоконце,

Еще не совсем нас покинуло солнце,

Но стебель порвется — мы рухнем в потемки,

Затем что от нас не родились потомки.

У нашего рода, что прежде был громок,

Есть, правда, единственный в мире потомок,

Мудрец Джараткару, великий подвижник,

Хранитель преданий, отшельник и книжник.

Несчастный живет, не питая желанья,

Усердно блюдет он обет воздержанья,

Не зная любви, наслаждений взаимных,

Зато разбираясь в молитвах и гимнах.

Великий душою, бичует он тело,

Духовным делам предаваясь всецело.

Хотя и огромны святого заслуги,

У жалкого нет ни детей, ни супруги.

Он к подвигам, он к воздержанию жаден,

Поэтому жребий отцов безотраден.

В его голове — только глупые бредни,

Поэтому он в нашем роде — последний.

А мы, из-за глупого родича, в яме

Повисли, унылые, вниз головами.

Быть может, ты встретишь его на дороге,

Тогда ты скажи ему: "Праведник строгий,

Отшельник, мудрец, чьи достоинства редки!

На стебле вираны висят твои предки.

От стебля осталась им самая малость,

И ты — эта малость, что предкам осталась.

Как можешь ты предкам являть вероломство?

Супругу возьми, чтоб оставить потомство!"

На стебле вираны висим, не виновны.

Тот стебель непрочный — наш ствол родословный.

Изгрызана крысой вирана-растенье,

То — временем съедено все поколенье.

Висим на одном волоконце до срока,-

На сыне висим, что живет одиноко.

А крыса, которую видишь ты в яме,

То — время, что властно от века над нами.

Оно Джараткару съедает неспешно,