В объятиях дождя - Чарльз Мартин

Я взглянул вверх, и мне в глаза попала побелка, глаза начало немилосердно щипать. Судя по напряженной фигуре Мэтта и давлению, под которым работал шланг, у нашей усадьбы не было ни малейшего шанса устоять перед натиском обновления. Дикий плющ, плесень, тридцатилетний слой грязи – все уступало мощному напору воды и хлорки. Даже старинная мортира засияла первозданной чистотой. Черепичная крыша, давно ставшая черно-зеленой от плесени, снова обрела свой первоначальный оранжевый цвет и даже немного заблестела, точно так же как и терракотово‑зеленый орнамент вокруг окон, и ставни. Контраст между тем, что было уже отчищено и еще ожидало чистки, был поразительный. Честно говоря, мне и в голову никогда не приходило, что наш дом до такой степени запущен и грязен. Именно поэтому Мэтт решил устроить ему столь кардинальное омовение сразу же, как только увидел его после долгой разлуки, и я чувствовал большое смущение и собственную вину, обходя грязные лужи. А через несколько минут и они исчезли, впитавшись в землю, и возвышающийся над нами дом засиял, как чистой воды бриллиант.

Я помахал Мэтту рукой. Он кивнул в ответ, но не выпустил шланг из рук, а я прошел в амбар, высыпал банку «Максвелл Хауза» в кормушку Глю и стал расчесывать его гриву, а потом, рассыпав на пол сено, вымел навоз и открыл ворота, предоставив Глю возможность следовать зову запахов, доносившихся с пастбища. Решив, что хорошо бы принять душ, я направился к дому, но тут Джейс спрыгнул с порога домика мисс Эллы с бейсбольной битой в руке и мячом, который я сразу же узнал. Это был мяч, которым я играл на международных соревнованиях между колледжами.

– Привет приятель – воскликнул я, пожирая взглядом мяч и надеясь, что Джейс его не поцарапает, если начнет им играть.

– Дядя Так, а вы можете научить меня играть?

Приблизительно двадцать пять лет назад, примерно в том же самом месте на планете Земля, на расстоянии трех футов от поверхности я о том же самом попросил своего папашу: он вышел из амбара в своих лучших сапогах для верховой езды и в бриджах. Отец объезжал тогда на пастбище одну из своих чистокровок, но он прошел мимо меня, не удостоив ответом. Он даже вроде и не слышал заданного ему вопроса. Так я и стоял, держа мяч, биту, что купила мне мисс Элла, и драную старую перчатку, которую снова и снова надо было штопать, а он вошел в дом, сердитый и нахмуренный, думая только о предстоящей сделке или об указаниях секретарю, налил себе полстакана виски и захлопнул дверь библиотеки. Никаких разговоров и обсуждений!

Теперь я смотрел на Джейса, который вот так же, как когда-то и я, стоял с мячом в руке. Наивный, как щенок, я не понимал тогда, почему отец прошел мимо меня. Что было непозволительного в этом вопросе или в том, что я его задал? Какая разница между вопросом, заданным мной, и вопросом Джейса? Что я сделал не так? Почему он не ответил мне?

Я переступил через единственную мыльную лужу, осторожно взял у Джейса мяч и повертел его в руке. Шнурки туго затянуты, и только в одном месте, где они ýже всего, темнеет пятнышко глины. Я смотрел на мяч, но вспомнил и про деготь. И снова в мыслях мелькнул «кадр»: вот я ослабил шнурки и сунул прямо в деготь, но не мяч, нет, а физиономию Рекса; вот я отступил на шаг, размахнулся, ударил, и его мозги так и брызнули во все стороны из черепушки. К концу первого раунда мяч пролетел слева от центра, игра закончилась, с трибун раздались безумные крики, а я только что убил Рекса Мэйсона, убил в бессчетный раз. И если бы мой товарищ по команде сейчас сказал: «знаешь, приятель, ты промахнулся, давай попробуем еще разок!» – я бы схватил биту и снова встал бы в позицию, готовый все повторить.

Расправив ладонь мальчика, я положил его большой и указательный пальцы на мяч вдоль шнурков, а затем легонько завел его руку назад.

– Вот так это должно быть, чувствуешь? – Джейс кивнул, а я указал ему на амбар и его дырявую, как швейцарский сыр, стенку.

– Хорошо. Теперь нацелься, сделай один шаг вперед и бросай.

Джейс нацелился левой рукой, широко шагнул и послал мяч изо всех своих пятилетних сил в стену амбара, однако мяч подпрыгнул, сделал дугу, ударился о стенку стойла и упал в сено, устилавшее пол. Джейс не сводил взгляда с мяча, пока тот летел, а потом взглянул на меня.

– Ладно, приятель. Я научу тебя попадать прямо в цель, – такой был мой, единственно возможный, ответ.

– Прямо сейчас научите?

– Сию же минуту.

Мы вошли в амбар, и я осмотрел скамейку, стоявшую у левой стены. Сорвав паутину – осторожно, чтобы не потревожить крысиные норы, – я взял ведро, то самое, на котором когда-то восседала мисс Элла. Оно было полно старых мячей – штук, наверное, тридцать, – а я за давностью лет совсем о них позабыл. Рядом с ведром на самой нижней полке были в беспорядке разбросаны биты, тоже немало, штук двенадцать, наверное. Их число возрастало с течением прожитых мною лет. Я взял самую маленькую, первую – ее подарила мне мисс Элла. Это была та самая бита, которую я некогда захватил с собой, когда в темноте полз мимо комнаты Рекса. Этой битой я обычно стучал в окошко мисс Эллы; ею я послал и отбил десять тысяч камней; именно она покоилась на моем плече, когда Рекс Мэйсон не ответил на мой вопрос о бейсболе.

Я вытащил ее и легонько провел ею по ладони. Бита была в трещинах, испещрена глубокими вмятинами в тех местах, которые подверглись слишком ожесточенной атаке с моей стороны, а рукоятка совсем почернела. Бита была длиной в двадцать пять дюймов и весила пятнадцать унций[24]. Это было как раз то, что надо! Напоследок я вытащил из-под скамьи деревянный щиток с жесткой пластиковой трубкой, которую заземлил около амбарной двери, и поместил его на некотором расстоянии, но так, чтобы удобно было ставить мячи.

– Итак, урок первый! – Джейс повернулся ко мне, олицетворяя детскую неловкость и наивысшую сосредоточенность. Его шляпа сбилась набекрень, и он даже зажмурился: так ему не терпелось приступить к делу.

– Сначала надо выпрямить в одну линию суставы пальцев. Самое главное в бейсболе – правильная хватка.

Джейс выставил вперед руку с битой, а я выровнял его пальцы.

– Второе, и тоже очень важное: позиция, в которой стоишь.

И Джейс, сцепив кисти рук на бите, посмотрел на ноги.

– Ты не сможешь как следует ударить, если будешь сжимать пальцы, словно кот, который втягивает когти. Стой прямо и устойчиво, как ковбой в перестрелке. Ноги прямые, широко расставлены.

Я приподнял его и поставил в воображаемый квадрат.

– Третье: это глаза. – и я легонько, пальцем, приподнял его лицо за кончик носа. Теперь Джейс смотрел на мой палец, скосив взгляд к переносице, а потом опять взглянул вверх. И все это время он с готовностью, послушно и молча кивал.

– Ты не сможешь как следует послать мяч, если не будешь на него смотреть, а потом проследить взглядом за его полетом, но сейчас сосредоточься на том, чтобы как следует ударить.

Я отступил назад, а Джейс вскинул биту, отведя руку назад.

– Шагни вперед и размахнись, делай все четко и размеренно. Эта игра требует точности движений. Сначала шаг вперед, потом – взмах.

Я приподнял его локоть, выпрямил ноги Джейса и наклонил голову ближе к плечу.

– Сначала потренируйся. – и я еще раз повторил: – Шаг вперед и взмах.

Джейс скрипнул зубами, широко шагнул и что есть силы взмахнул битой. Раздался смачный звук – это деревянная бита соприкоснулась с резиновым мячом. Глаза мальчугана распахнулись, а потом прозвучал вопрос, который я слышал уже, наверное, в тысячный раз:

– Я хорошо ударил? Давайте еще раз!

Я улыбнулся и потрепал его по плечу:

– Для первой попытки неплохо. Но надо работать и работать. А сейчас представь себе, что видишь мяч. Еще раз ударь битой.

Джейс напрягся, опять скрипнул зубами, сделал шаг вперед, замахнулся и уставился взглядом… на шланг.

Так я учил пятилетнего мальчугана азам игры в бейсбол…

Я снова положил мяч на щиток. Джейс облизал губы и послушно стал ожидать дальнейших инструкций, а красная бейсбольная кепка на его голове уже была повернута козырьком назад, как принято на больших состязаниях у завзятых игроков. Он уперся правой ногой в землю и поднял биту.

– Значит, помни: шаг вперед и удар!

Джейс кивнул, приподнял правый локоть и замер в ожидании моей команды, предвкушая игру.

– Начинай!

Джейс размахнулся, ударил по мячу, и тот пролетел у меня над головой.

– Хорошо, очень даже хорошо, только низковато. У тебя пальцы разъехались, а должны быть на одной прямой, шаг был слишком коротким, почему мяч и пролетел так низко. Расставь ноги, нацелься животом на стену и действуй. Попробуй еще раз!

Джейс облизнулся, опять скрипнул зубами и сделал шаг вперед. Бита ударила по мячу, и он упал на пол, сначала стукнув о боковую стенку, а потом подкатился к той, дырявой, словно швейцарский сыр.

– Видели, вы видели, дядя Так! – воскликнул он, сверкнув глазами.