Покажи мне любовь (СИ) - Князева Марина

А утром все было по-другому.

Мне было по-прежнему страшно. Но все же надежда на благоприятный исход нашего разговора с родителем заставляла держаться достойно и даже прийти к нему с высоко поднятой головой.

Это была долгая беседа. Отец был спокоен, и, как мне показалось заинтересован моей жизнью. Я столько вопросов от него о себе не слышала за всю свою жизнь. И если я сначала вела себя как взъерепенившийся ежик, то к концу разговора оттаяла и поняла, что мне впервые в жизни удалось найти общий язык со своим отцом. Да что там найти? Он принял меня такой, какая я есть. Он принял мою мечу! И не то, чтобы позволил мне учиться, а даже пообещал решить вопрос с моей второй фамилией в универе.

Он был поражен! Он был приятно удивлен моими успехами! И действительно не ожидал, что я не просто протираю штаны в универе, а у меня очень даже неплохие результаты в учебе и неплохие перспективы на успешное будущее в медицине.

Я была рада, что мне удалось достучаться до отца. Ведь на самом деле я устала скрываться, устала бояться и теперь была безумно рада, что одному из охранников удалось вычислить, что по вечерам я бываю у Матвея. А чтобы проверить наши встречи и в дневное время, этот хлопец начал следить за мной круглосуточно. И спустя несколько недель смог нарыть мое второе имя и мое времяпрепровождение под этим именем.

По поводу Матвея папа недовольно сжимал губы, но все же больше не обзывал. И это я приняла за свою победу.

Правда пришлось просить его пока никому не рассказывать о том, что он узнал. Мне нужно было время чтобы прийти в себя. И очень хотелось рассказать всем обо всем самой. Особенно брату.

И Матвею, к которому у меня сразу же исчезнет повод приходить к нему и проводить у него вечера. Ведь его квартира мне теперь будет не нужна, как убежище. А порвать с поездками так резко я не могла. По крайней мере сейчас. Поэтому и притормозила обнародование такого события, как обучение в универе.

Отец пообещал молчать. Но взял с меня слово, что я это сделаю в ближайшем будущем, а потом отпустил.

Я не знаю, что так резко изменило его мнение обо мне. Мне хотелось верить, что он принял меня и больше не видит во мне пустоголовой куклы, но так трудно было в это поверить. Слишком быстро и неожиданно.

- Кать! - я остановилась у двери, но не повернулась. Судя по голосу, отец тоже не смотрел на меня. - Я может не самый лучший отец, но видит бог, все, что я ни делал - это все было ради твоего блага. Может неправильно, может вразрез с твоими желаниями - но все ради тебя. И я хочу, чтобы ты знала, даже если не чувствуешь меня и моих чувств, дочь у меня одна, и ради нее я горы сверну, если однажды это понадобится.

От растерянности я просто кивнула и вышла. Эти слова были в самое сердце. От них кружилась голова и темнело перед глазами. Ведь я не думала, что однажды услышу эти слова. Ждала, надеялась, но не верила.

А теперь была поражена. Это слишком головокружительное чувство. Чувство, когда ты знаешь, что родные люди не так уж и безразличны к тебе.

После разговора с отцом мне было сложно отпустить себя. Запах свободы был таким дурманящим, но я все равно продолжала вздрагивать и оглядываться, словно все еще находилась в плену своей тайны. И хоть я мечтала об этом дне, как ни о чем другом, я пока так и не смогла поверить, что я могла ни от кого не прячась и не маскируясь, ходить на учебу.

Так же сложно было перевоплотиться в саму себя. Мои сокурсники привыкли видеть меня совсем другой. Немного странной скромной заучкой из среднестатистической российской семьи. Думаю, многие бы сошли с ума заявись я на занятия вся расфуфыренная и на своей красавице Инфинити. Такие метаморфозы со мной всполошили бы весь универ.

Я не рискнула. Не вынесла бы всего этого ажиотажа вокруг себя. Все же учиться мне хотелось больше, чем неожиданно оказаться в центре внимания, да и вопрос с моей личностью оставался открытым.

Поэтому выбрав нейтральный стиль одежды, я продолжала посещать универ, стараясь не привлекать к себе внимания. Но Огородников все равно заметил изменения во мне:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Гуляева, ты влюбилась что ли? Вся цветешь и пахнешь, как майская роза! Хотя до мая еще как до Луны пешком туда и обратно!

Своим вопросом Свят обратил все внимание всех присутствующих на меня. Пришлось срочно придумывать достойный ответ, который бы был в репертуаре Кати Гуляевой. Но его не было. Потому что и Кати Гуляевой больше не было. Мне хотелось быть смелой здесь и сейчас. Быть самой собой.

- Все надеешься, что я вернусь?

- Ты же знаешь, детка, я тебя всегда буду ждать! - Огородников был в своем репертуаре. Он кривлялся и гримасничал, а я пребывала в шоке, насколько я была в отчаянии, что повелась на его не такую уж и симпатичную мордашку.

Почему-то именно сейчас я отчетливо видела, как пусты его глаза и вся любовь ко мне всего лишь способ показать всем, что перед ним любая не устоит.

Я раздраженно хмыкнула и отвернулась.

Нет, я не стыдилась того, что когда-то была подружкой Свята. От нехватки любви и внимания я готова была кинуться на любого. Так что Свят еще не самый худший вариант. Но глядя на него сейчас, понимала, что я совершенно не умею разбираться в людях.

И в подтверждение моих мыслей перед глазами промелькнул целый год наших встреч с Огородниковым, где мы совершенно разные и абсолютно не подходящие друг другу люди во всех плоскостях, пытались построить какое-то нелепое подобие отношений, выходящих за пределы дружбы.

И если мне кто-то скажет, что я ошиблась, и каждый может запутаться и не разглядеть настоящих качеств человека, то я с уверенностью могу ответить, что это не про меня. Я не только с Огородниковым пролетела.

Я потеряла сразу двух своих лучших подруг, которые были даны мне свыше. Настоящих и искренних. Я вычеркнула их из своей жизни, не понимая, что кроме них на тот момент у меня и подруг то больше не было. И самое страшное, что тогда я считала свои решения и действия единственно правильными. Мне казалось, что так будет лучше для всех.

А сейчас, оглядываясь назад, я вижу насколько была не права. Я бросила Машу тогда, когда она больше всего нуждалась во мне. Ведь только со мной она смогла бы выстоять против всего мира, ополчившегося против нее, и моего брата в том числе. Но я выбрала сторону

Влада. Я боялась и переживала за него, думая, что ему нужна моя поддержка. И он выстоял. Без меня. И Маша прошла через ад и боль, поднялась с колен. Тоже без меня. А моя жертва и правильный выбор никому и не нужны были вовсе.

Лизу я отвадила от себя не потому что боялась, что она, узнав мою тайну, растреплет всему свету про мой секрет. Она на самом деле была самым лучшим другом и никогда и ни за что не рассказала бы даже самую страшную мою тайну. Просто пора взглянуть правде в глаза, где я снова выбрала самый легкий путь. Для меня было проще избавиться от Лизы под этим предлогом, чем каждый раз при встрече видеть в ее глазах осуждение за мое несправедливое отношение к Маше и слушать ее разговоры о том, что нам нужно встретиться с бывшей подружкой моего брата и поговорить. Я не могла себе этого позволить. Потому что верила безоговорочно брату. Если он посчитал, что Маша виновна, то я просто была обязана принять его сторону. Потому что он в моей жизни был единственным человеком, который верил в меня и любил. Я не могла его предать. Слишком дорог он был для меня тогда. И сейчас дорог. Даже сейчас, когда я точно знаю, что Влад вместо меня выбрал Машу, я уверена в том, что два года назад просто не могла поступить по-другому.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Конечно, мне бы очень хотелось исправить многое в моей жизни. И у многих попросить прощения. Но сил и смелости не хватало. Потому что я знала, что ошибусь снова. И снова кого-то потеряю. Например, Матвея.

Из-за своего страха я молчала о том, что отец узнал о моей двойной жизни и все сложилось не так отвратительно, как я предполагала. Но теперь это стало так не важно. Нет ничего важнее того, чтобы в очередной раз не оступиться и не потерять Соколова.