Приключения знаменитых первопроходцев. Океания - Луи Буссенар

Дюмон-Дюрвиль привез во Францию 65 новых карт, многие тысячи этнографических зарисовок, 10 тысяч образцов животного мира, 7 тысяч видов растений и бесчисленное множество образцов минералов. Уже по этому можно судить, какое огромное значение для науки имели результаты этой экспедиции, добытые ценой таких тяжких трудов, а иногда и с риском для жизни.

«Это рискованное плавание, — написал в своих мемуарах Дюмон-Дюрвиль, — превзошло все предыдущие не только по количеству опасностей, которым мы подвергались, а также и по серьезности этих опасностей, но и по обилию и глубине полученных результатов по всем областям знаний. Железная воля никогда не позволяла мне отступать перед препятствиями, каковы бы они ни были. Раз навсегда принятое решение погибнуть или добиться успеха не оставило во мне места для каких-либо колебаний и нерешительности. Двадцать раз видел я «Астролябию» на грани гибели, не сохраняя в глубине души никакой надежды на спасение. Тысячу раз рисковал я жизнью моих спутников, чтобы достигнуть цели, поставленной передо мной инструкциями, и я могу утверждать, что в течение двух лет мы ежедневно подвергались большему количеству реальных угроз, чем может возникнуть во время самого длительного перехода при обычном плавании. Офицеры, смелые, исполненные благородства и сознания долга, прекрасно отдавали себе отчет, каким опасностям я подвергал их изо дня в день, но они хранили молчание и выполняли свои обязанности».

Доклад об этом замечательном плавании был опубликован за счет государства, а сам Дюмон-Дюрвиль 8 августа 1829 года получил чин капитана I ранга.

Плавание на «Астролябии» и «Зеле»

Желая пополнить сведения, собранные им самим и другими мореплавателями о недостаточно исследованных районах, Дюмон-Дюрвиль составил грандиозный проект. На сей раз речь шла о том, чтобы пересечь семьдесят четвертую параллель и как можно ближе подойти к Южному полюсу.

Было начало 1837 года. Тогдашний министр, относившийся к знаменитому мореплавателю с гораздо большим пиететом, чем его предшественники, занимавшие министерское кресло во времена реставрации, немедленно одобрил планы Дюмон-Дюрвиля и всячески поддерживал его в дальнейшем.

Сам король Луи-Филипп заинтересовался новой экспедицией, поэтому все приготовления шли очень быстро и безо всяких затруднений. В распоряжение Дюмон-Дюрвиля были предоставлены два корвета: его старушка «Астролябия», верная и отважная спутница, разделившая с ним все тяготы и всю славу, и «Зеле» («Усердный»), где капитаном стал его бывший помощник Жакино, которому он доверял целиком и полностью. На корабли погрузили все запасы, которые были признаны необходимыми в ходе экспедиций последних лет. Запасы эти были очень велики и упакованы со всем тщанием, чтобы избежать порчи. В числе офицеров, тогда почти никому не известных, находились Куван-Дебуа, Дюбузе, Тарди де Монтравель, Периго, впоследствии ставшие адмиралами. Команды, подобранные с большой осторожностью, были достойны своих руководителей, которых неустрашимый глава экспедиции хорошо знал и высоко ценил.

Седьмого сентября 1837 года корветы покинули Тулон и после непродолжительного плавания стали на якорь у берегов острова Тенерифе. Члены экспедиции совершили восхождение на главную вершину острова. 12 октября вышли в море, чтобы как можно скорее достичь полярных областей. 13 ноября оба корабля стали на якорь на рейде Рио-де-Жанейро, но на следующий день продолжили путь и 12 декабря подошли к Магелланову проливу, где Дюмон-Дюрвиль хотел провести детальные гидрографические исследования.

В ходе этого трудного плавания, когда постоянно возникали всякие препятствия и ежечасно требовалось проявлять выдержку, невозмутимость и спокойствие, Дюмон-Дюрвиль проявил себя как несравненный мастер маневра, чьи отвага, хладнокровие и огромные знания изумляли и приводили в восхищение спутников.

Посвятив целый месяц гидрографическим изысканиям, оба корабля, стоявшие на якоре в Пуэрто-Амбре, вышли в море 11 января 1838 года и взяли курс зюйд-ост, к тому району, где англичанин Джеймс Уэдделл в 1823 году сумел достичь самой южной точки, куда до него прежде не доходил ни один мореплаватель.

Восемнадцатого января показались плавучие льды, среди которых кораблям предстояло вскоре лавировать. Одна из ледяных глыб достигала двадцати пяти метров в высоту. На следующий день количество ледяных глыб увеличилось. Наконец 22 января путь кораблям, достигшим 65° южной широты и 47°30′ западной долготы, преградили сплошные льды, простиравшиеся до самого горизонта в направлении с юго-запада на северо-восток. В течение нескольких дней суда следовали вдоль кромки ледяных полей до Оркнейских островов, где устроили недельную стоянку для проведения гидрографических работ.

Второго февраля Дюмон-Дюрвиль решил все же пробиться дальше к югу. Уже 4 февраля, находясь на 62° южной широты, корабли оказались у края сплошных льдов. Заметив впереди нечто вроде узкого прохода, Дюмон-Дюрвиль отдал приказ обоим кораблям следовать туда, но вскоре понял всю опрометчивость своего решения, так как суда оказались зажатыми во льдах, все теснее и теснее смыкавшихся вокруг них. К тому же мороз все усиливался, что грозило морякам гибелью, ибо, смерзаясь в монолит, льды могли раздавить корабли. Только благодаря сверхъестественным усилиям всей команды французские путешественники смогли избежать ужасной опасности. Им пришлось крушить лед при помощи ломов и пешней и прорубать путь на протяжении более двух миль, на что ушло около восьми часов, а затем корветы стали пробивать себе путь корпусами.

Вырвавшись из ледового плена, «Астролябия» и «Зеле» продолжили путь вдоль кромки льдов, следуя с запада на восток, но на протяжении трехсот миль не нашли прохода к югу. 14 февраля, достигнув 33° западной долготы и увидев, что ледяной барьер уходит на север, по направлению к Сандвичевым островам, Дюмон-Дюрвиль счел дальнейшие попытки пробиться на юг бесполезными и приказал взять курс на запад, чтобы уточнить координаты Оркнейских островов и восточной части Шетландского архипелага, а затем еще раз попробовать пройти на юг, к загадочным южным землям с их покрытыми вечными снегами вершинами, склоны которых иногда блестят под слабыми лучами неяркого полярного солнца, к тем самым заветным землям, которым китобои дали название «Земли Палмера» и «Земли Троицы».

Двадцать седьмого февраля, после долгого перехода к югу среди дрейфующих льдов, члены экспедиции сумели нанести на карту точные очертания островов, находящихся между 63–64° южной широты и 58–62° западной долготы. Эти два жалких клочка суши, постоянно покрытые снегами и льдом, получили название Земли Луи-Филиппа и острова Жуэнвиль.