Ниточка к сердцу - Эрик Фрэнк Рассел

на нас. И тогда, если мы не разгадаем их тайны, мы будем беспомощны перед ними и мы погибли. Кроме того, я хочу знать, кто отдаст приказ о первом ударе, где находятся эти люди.

— Все понятно, сэр, — с сомнением в голосе проговорил Хефни.

— Вот какая информация мне нужна от ваших шестерых туземцев. Информация, а не приглашение на обед. — Увидев, как Хефни от страха замигал, Круин жестко усмехнулся. — Если вы сами все вытянете из своих подопечных, это будет занесено в графу отличий вашего послужного списка. Но если мне придется делать вашу работу — пеняйте на себя.

Хефни открыл было рот, потом закрыл и затравленно посмотрел на Калму, который стоял ни жив ни мертв.

— Можете идти, — отпустил всех четверых Круин. — В вашем распоряжении одна неделя. Если вы не выполните задания, я расценю это как дезертирство с линии фронта и вас будут судить как находящихся на действительной службе со всей строгостью, предусмотренной Дисциплинарным уставом.

Все четверо побледнели, отдали честь и двинулись по одному к двери. Круин, презрительно сощурившись, глядел им вслед. Подойдя к иллюминатору, он стал смотреть, как за стеклом быстро сгущаются сумерки. На востоке слабо светилась мерцающая звездочка. Она была очень далеко, но Гульд был еще дальше.

На шестнадцатые сутки, в полдень, командор Круин, начищенный и при всех орденах, под резкий звон золотых колокольчиков отправился к зеленому холму. На границе выжженной зоны ему отдал честь недавно поставленный здесь часовой. Лицо у него было мрачное, и козырял он вяло.

— Вот как ты приветствуешь начальство! — сказал ему Круин, поймав его угрюмый взгляд.

Часовой еще раз отдал честь, на этот раз чуть живее.

— Давно не занимались строевой подготовкой, — ехидно заключил Круин. — Отвыкли от военной дисциплины. Я знаю, чем от этого лечат. Каждый день в течение целого периода будешь тренироваться — отдавать честь. — Взгляд Круина не отрывался от лица часового. — Ты что, немой?

— Никак нет, сэр.

— Молчать! — рявкнул Круин. И, выпятив грудь, добавил: — Продолжай нести караул.

Остекленевший взгляд часового блеснул возмущением, он молча отдал честь третий раз, повернулся, щелкнув по уставу каблуками, и зашагал вдоль края выжженной полосы.

Взойдя на холм, Круин сел на большой валун. Сначала посмотрел налево, на долину космических кораблей, затем перевел взгляд в другую сторону, туда, где росли деревья, тянулись возделанные поля и вдали виднелись домики. Стальной шлем, украшенный литыми крыльями, давил голову, но он не снял его. Серые глаза холодно созерцали из-под нависшего козырька открывшийся ему мирный пейзаж.

Наконец она пришла. Он сидел здесь уже полтора периода, а ее все не было, но он чувствовал, знал, что она придет, знал, хотя и не мог понять, какой тайный инстинкт подсказал ему это. Никакого желания видеть ее у него не было. Никакого. Да, не было.

Она легко шла между деревьями на своих тонких длинных ногах. С ней пришли Сью и Сэм и еще три молоденькие девушки. У них были большие смеющиеся глаза. Волосы у всех были темные, а ноги длинные.

— Привет! — окликнула она Круина, увидев его.

— Привет! — как эхо, повторила Сью, тряхнув мышиными хвостиками.

— Пьивет! — надул щеки малыш, стараясь не отставать от сестер.

Круин нахмурился. Его сапоги и шлем сияли на солнце.

— Это Бекки, Рита и Джойс — мои друзья, — сказала Марва на своем странном гульдском языке.

Все три улыбнулись Круину.

— Я привела их посмотреть корабли.

Круин промолчал.

— Вы ведь не возражаете, чтобы они посмотрели на корабли?

— Не возражаю, — недовольно буркнул он.

Марва изящным движением опустилась на траву, подобрав под себя длинные ноги. Все остальные уселись рядом, кроме Сэма, который крепко стоял на своих толстых ножках и сосал большой палец, сосредоточенно изучая ордена Круина.

— Отец очень жалеет, что вы не могли к нам прийти.

Круин ничего не ответил.

— И мама тоже. Она прекрасно готовит. И очень любит гостей.

Круин молчал.

— Вы не смогли бы прийти к нам сегодня вечером?

— Нет.

— А завтра или послезавтра?

— Мадемуазель, — начал он жестко, — я не хожу по гостям. И никто из моих людей не ходит.

Марва перевела его слова подругам. И все дружно от души рассмеялись. Круин покраснел и встал.

— Что в этом смешного?

— Ничего, — смутившись, ответила Марва. — Если я вам скажу, вы все равно не поймете.

— Я не пойму? — в сердитом взгляде Круина загорелось беспокойство. Он посмотрел на одну подружку Марвы, на другую, потом на третью. — Я все-таки думаю, что они смеялись не надо мной. По-видимому, они смеялись над чем-то, чего я не знаю, но должен был бы знать и чего они не хотят мне сказать.

Он нагнулся над Марвой, большой, сильный, не человек, а исполин. Марва подняла голову и посмотрела на него огромными зелеными глазами.

— Что же я такого по невежеству сказал, что показалось смешным? — спросил он.

Марва, не отрывая глаз, смотрела на него, но ничего не ответила. Слабый, нежный запах исходил от ее волос.

— Я сказал: никто из моих людей не ходит по гостям, — повторил он. — Смешное заявление, не правда ли? Не думайте, что я так уж глуп. — Круин выпрямился. — Ну мне пора, — прибавил он. — Пойду делать перекличку.

Спускаясь по холму, Круин чувствовал, что вся компания провожает его взглядом. Все молчали, только Сэм тоненько пискнул: «Пьивет!» Круин сделал вид, что не слышит.

Ни разу не обернувшись, он подошел к флагману, поднялся по металлическому трапу, вошел в рубку и приказал Джусику немедленно сделать перекличку.

— Что-нибудь случилось, сэр? — спросил встревоженный Джусик.

— Немедленно сделать перекличку, — взорвался Круин, сдернув с головы шлем. — Тогда и увидим, случилось что-нибудь или нет.

Еле сдерживая ярость, он резким движением повесил шлем на крючок, сел, вытер лоб.

Джусика не было почти целый период. Наконец он вернулся. Лицо у него было озабоченное, но решительное.

— С прискорбием докладываю, что восемнадцать человек отсутствуют, сэр.

— Они смеялись надо мной, — тихо, с горечью произнес Круин. — Они смеялись, потому что знали! — Он сжал подлокотники кресла, и суставы его пальцев побелели.

— Прошу прощения, сэр? — Брови Джусика удивленно поползли вверх.

— Сколько времени они отсутствуют?

— Еще утром одиннадцать были на дежурстве.

— Значит, остальные семь отсутствуют со вчерашнего дня?

— Боюсь, что вы правы, сэр.

— И никто не счел нужным доложить мне об этом?

— Никто.

— Что еще вы держите от меня в тайне?

Джусик замялся, лицо у него исказилось, как от боли.

— Выкладывайте!

— Эти люди ушли из лагеря не в первый раз, — сказал Джусик, с трудом выговаривая слова, — и не второй. И даже, наверное, не в