Оскар за убойную роль - Анна и Сергей Литвиновы
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не надо, – не менее твердо отвечает Таня. – Обо мне есть кому позаботиться. А завтра меня уже выписывают.
– Ты уверена, что тебе не нужна моя помощь?
– Сегодня нет. Точно нет. Может быть, завтра – чтобы отвезти меня домой. Но еще лучше не домой, а куда-нибудь в надежное место.
– Звони мне на мобильный в любое время.
– Хорошо. Пока. Я тебя целую. – Звучит сигнал отбоя.
Последние фразы Валерий Петрович произносит, глядя в окно.
Из окна его квартиры на первом этаже на тихой Сельскохозяйственной улице виден двор: милый, зеленый. Важно шествует серый кот. Полощется вывешенное на площадке белье.
Ходасевич всматривается. Да-а… А вот, кажется, и они. Одна из припаркованных во дворе машин ему незнакома. Она не соседская. Он никогда не видел ее раньше. Это новенький «Ниссан». Стекла затянуты черной пленкой. Окна наглухо закрыты. Но в машине явно кто-то есть: движок работает – значит, внутри включен кондиционер.
Валерий Петрович радуется, что быстро сумел обнаружить их. Да они не очень-то и маскируются. Считают его легкой добычей? «Ну, это мы еще посмотрим», – бормочет он про себя.
Ходасевич проходит в большую комнату. Ее окна выходят на противоположную сторону дома. Он внимательно смотрит наружу, не подходя к стеклу вплотную. Рядом с домом, пока он живет здесь, вырос настоящий лес: тополя и березы, давным-давно насаженные жильцами кое-как, в беспорядке, теперь вымахали выше крыши. За окном все тихо, только ветер шумит кронами деревьев – и ни единого следа человеческого присутствия. Без умолку трещат на вечерней зорьке птицы. Если бы кто-то был рядом, тон их щебетанья оказался бы совсем другим – тревожным.
«Дилетанты», – усмехается про себя Ходасевич. Ясное дело: наблюдение организовывал не самолично Птушко-старший. Даже он, семнадцать лет остававшийся без оперативной работы, не допустил бы подобной халатности.
Валерий Петрович прошел в коридор. Достал из встроенного шкафа чемоданчик с инструментами. Выудил из него отвертку. Вернулся в комнату, распахнул окно. Путь наружу преграждала решетка. Ходасевич взялся за один шуруп. Открутил. Потом – за второй. Пока справился с ним, весь взмок. Вернулся на кухню. Взял сигареты, деньги, паспорт, ключи. Включил на полную громкость репродуктор. Мимоходом взглянул в окно: тонированный «Ниссан» стоит на прежнем месте – неподалеку от подъезда.
Валерий Петрович вернулся в комнату. С третьим шурупом он справился быстрее – наверное, вернулся навык. Но больше применять обретенные способности не пришлось: решетка подалась. Теперь она была закреплена только на одной своей оси – сверху. Полковник взобрался на подоконник, отодвинул решетку, пролез в щель. Первый этаж был высоковат. Не раздумывая, Ходасевич прыгнул. Двадцать шесть прыжков с парашютом (пусть тридцать лет назад дело было) сыграли свою роль. Он приземлился мягко и бесшумно. Его, кажется, никто не заметил. Полковник встал на цыпочки, как мог приладил решетку на место и прикрыл окно.
Через десять минут он уже входил в метро. «Хвоста» за ним не было, но, пока ехал, он все равно постоянно проверялся, а один раз, на «Савеловской», резко сменил маршрут, неожиданно вбежав в поезд, уже закрывающий двери.
Через полтора часа Ходасевич открывал конспиративную квартиру. Он предвидел, что события могут развиваться самым неблагоприятным образом, и заблаговременно попросил у Олега Николаевича, своего нынешнего куратора, ключи.
В то же самое время.ТаняОни расселись «официально»: Татьяна на своей койке, а Кирилл Евгеньевич – на стуле. Но ей очень хотелось, чтобы он пересел и ласково накрыл ее руку своей ладонью, а она бы – уткнулась ему в плечо…
Одного взгляда на доктора было достаточно, чтобы понять: ему тоже ужасно хочется отбросить все условности-официальности, обнять ее и зарыться ей в волосы…
Но только… стоит ли так спешить? Она ведь этого Кирилла совсем не знает.
– У меня к тебе есть одна просьба, – начала Таня. – Только я хочу, чтоб ты понял меня правильно…
– Я весь внимание, – кивнул Кирилл.
– Я ночью боюсь оставаться одна.
– Из-за этих двух придурков?
Татьяна кивнула.
– Это они избили тебя?
Снова кивок. Глаза ее наполнились слезами.
– Я не отойду от тебя ни на шаг, – заверил Кирилл. – Хочешь, останемся здесь, а хочешь, пойдем ко мне в кабинет. Надеюсь, со мной ты не будешь никого бояться. – Он усмехнулся и самоиронично добавил: – И меня бояться тоже не будешь.
Понедельник, вечер.Валерий ПетровичКогда стемнело, Ходасевич все-таки вышел из конспиративной квартиры. Во-первых, чтобы осмотреться и наметить пути возможного отступления. Во-вторых, купить себе на ужин и на завтрак провизии – а главное, чаю и кофе. И – самое главное – позвонить из телефона-автомата подруге своей боевой молодости, ныне работавшей в газете «Курьер».
– Здравствуй, Леночка, солнце души моей, – поприветствовал он сорокапятилетнюю деловую женщину и тут же взял быка за рога: —У меня очень мало времени и весьма важное дело.
– Я уже привыкла, что ты звонишь мне только по делу, – печально вздохнула та. – Слушаю тебя, Валерочка.
– Пожалуйста, устрой мне встречу с Анжелой Манукян. Это срочно.
– Анжела Манукян? А кто это? – изумилась Леночка, довольно даже натурально.
– Это твой источник, – терпеливо сказал Ходасевич. – Через эту женщину ты получила документ, компрометирующий депутата Брячихина. Ту самую бумагу, что украли из сейфа моей падчерицы.
На другом конце провода воцарилась тишина: видимо, собеседница решала, какую ей избрать линию защиты. Может быть, все отрицать? Или, наоборот, во всем признаться?
– Валерочка, кто тебе про это рассказал? – вкрадчиво спросила Леночка.
– Ты сама.
По другую сторону провода раздался смущенный хохоток, а потом Лена проговорила:
– Н-да, правильно писали на советских плакатах: «В пьяном виде легко обнять своего классового врага». Чего только не ляпнешь. И ты всему поверил?
– Мне Манукян нужна по совсем другому делу, – поспешил заверить Леночку Ходасевич. – Оно к тому документу никакого отношения не имеет.
– Так я и поверила, – буркнула журналистка, выигрывая время.
– Ну, скажем так: почти не имеет.
– Если ты пообещаешь не говорить Анжеле, что ты знаешь о нашем с ней сотрудничестве… – осторожно начала Леночка.
– Обещаю, – прервал ее Ходасевич. – Торжественно обещаю и пламенно клянусь.
– Ну, ладно… – неуверенно произнесла Лена. – Я посмотрю, что можно сделать.
– Не «посмотрю», а ты сделаешь это сейчас. Немедленно.
– Я все-таки понимаю, – вздохнула журналистка, – почему ты, Валерочка, так и остался неженатым.
– Ну и почему же? – улыбнулся он.
Ходасевич понял: он победил, его просьба принята и Леночка действительно сделает все от нее зависящее, чтобы организовать ему встречу с Манукян.
– Ты жесткий. Резкий. Нетерпимый. Словом, натуральный мерзавец, – вздохнула собеседница.
– Со мной ты связаться не сможешь, – прервал ее полковник, – я позвоню тебе ровно через полчаса.
…Через полчаса, выйдя из гастронома с пакетами в руках, Ходасевич вновь позвонил Елене.
– Записывай, изверг рода человеческого, – вздохнула журналистка и продиктовала номер телефона. – Это мобильный Анжелы Манукян, и она будет ждать твоего звонка в течение ближайшего получаса.
– Как ты ей представила меня?
– Тем, кем ты и являешься. Полковником ФСБ на пенсии.
– Спасибо, – с чувством произнес Валерий Петрович. – Я тебе очень обязан. С меня ужин в ресторане.
– Видеть тебя не хочу, негодяй, – вздохнула Леночка и положила трубку.
Валерий Петрович улыбнулся и набрал номер Анжелы.
…Положительно, сегодняшний день был днем Ходасевича – потому как мало того, что он без особого труда разузнал телефон Анжелы, но и легко договорился с ней об очень скорой встрече: завтра утром, в десять, в ресторане «Донна Клара» на Малой Бронной.
Вторник, утро.Валерий ПетровичВ ресторане «Донна Клара» Ходасевич занял столик на двоих у окна. Заказал себе чашечку эспрессо. И стол, и стульчик оказались маленькими, неудобными: Валерий Петрович с трудом поместил свое грузное тело. Порция кофе тоже была издевательски крохотной.
В раскрытое окно в зал проникал шум утренних переулков: звуки моторов газующих от светофора машин, чириканье воробьев, реплики проходящих мимо людей. Анжела запаздывала.
Валерий Петрович чувствовал себя неуверенно – как и все время с тех пор, когда он начал разматывать эту историю. Ему представлялось, что он идет по зыбкой почве, по болоту и не знает, куда в следующий момент можно поставить ногу.
Это было совсем не похоже на его прежнюю, настоящую работу. Во время службы он всегда чувствовал за своей спиной поддержку: коллег, Центра, государства. Весь могучий СССР, ощетинившийся всеми своими ракетами, тогда стоял за спиной полковника. И Ходасевич всегда мог уповать на его помощь.