Меч Мартина - Брайан Джейкс

— Хурр, большой-пребольшой сэрр, я тебе уступаю свою кроватку.

Разговор, оживляемый подогретым Октябрьским элем, еще некоторое время тянулся, но вскоре присутствующие начали клевать носами. Прикорнули малыши, задремали взрослые.

Аббат Кэррол обратился к Лонне:

— Мы устроим вас при кухне. Там есть свободная кладовая, просторная и удобная. Но сначала проведем военный совет.

В тихой кладовой собрались Лонна, аббат, Марта, Торан, сестра Портула и брат Велд. Лонна, как единственный воин среди собравшихся, сразу оказался в центре внимания. Все ждали его указаний, но вместо этого он начал с вопросов:

— Есть ли в аббатстве стрелы для моего лука или материал для них?

— Стрел, к сожалению, нет, но дерево и железо отыщем, — ответил Торан.

— Прошлой зимой мы с братом Гелфом нашли за восточной стеной упавший ясень, — припомнил брат Велд. — Ствол выдры Командора пустили на дрова, а мы набрали веток и сложили их в штабель, чтобы сделать ограду для сада. Они и сейчас лежат под лестницей колокольни.

— Вот и отлично! — воскликнул Торан. — Перетащим их в погреба бедняги Джунти. У него там маленькая кузница устроена, железо есть для обручей. Мы это железо на наконечники пустим.

— Перья? — спросил Лонна.

— У меня целый шкаф серых гусиных перьев, — сразу ответила сестра Портула. — Как-то сестра Сетива вылечила гусенка из пролетавшей мимо стаи. Так гуси мне перьев накидали целый воз, чтобы я это событие в нашей летописи отразила. А перьев там на тысячу и сто сезонов. Много стрел можно будет оперить.

— Спасибо, сестра. Гусиное перо — лучшее для стрелы.

— Значит, стрелы будут, Лонна.

Лонна растянулся на куче пустых мешков и уставился в потолок.

— Пища и вода, — изрек он, как ножом отрезал. — Видны ли из окон аббатства места, где крысы запасаются едой и водой?

— Сад, пруд, огород, — так же кратко ответила Марта. — Воду они берут из нашего пруда, а из сада и огорода не вылезают. Так, отец Кэррол?

— Да, Марта, — горестно вздохнул аббат. — От нашего сада скоро ничего не останется. Сад и пруд хорошо просматриваются из южных окон.

Лонна протянул лапу к луку, достал кусочек воска и принялся растирать им тетиву.

— Отлично. Торан, сколько у меня стрел в колчане?

Повар заглянул в колчан и ухмыльнулся:

— Двадцать три стрелы и один кротенок. Магам спит там, сорванец.

Извлеченный из колчана маленький крот недовольно заворчал:

— Я здесь спать буду, в моей кроватке спит Лонна.

Аббат Кэррол принял его у сестры Портулы.

— Тогда я уступлю тебе свое большое кресло. А сейчас нам всем пора отдохнуть. Так, Лонна?

Глаза барсука отливали кровью. Дзынькнула тетива, опробованная острым когтем.

— Так! — отрезал он, скрипнув зубами.

Аббат спешно выпроводил всех из кладовой и, закрывая дверь, промолвил:

— Спокойной ночи, друг.

Ответа не последовало.

Торан покачал головой:

— «Жажда Крови»! Одержимость боевым бешенством! Ох-хо-хо…

Марта остановилась:

— Это болезнь такая — Жажда Крови?

Торан так крепко сжал ее лапу, что зайчиха вздрогнула.

— Слушай внимательно, девочка моя. Когда у барсука такие глаза, держись от него подальше. Барсук может такого натворить, когда он одержим Жаждой Крови!..

— Но ведь он не причинит нам вреда…

Они разошлись на отдых. Аббат проходил через Большой зал вместе с Мартой, которая несла на лапах спящего малыша. Кэррол тихо и монотонно поучал Марту:

— Хорошенько запомни, что тебе сказал Торан. Без надобности к Лонне не подходи. Мы мало что знаем о Жажде Крови, но всем известно, что от барсука, одержимого этим проклятием, нужно держаться подальше. Завтра утром патрулируйте по второму этажу, вдоль окон, особенно южных; заметите крыс — сообщите Лонне. И сразу убирайтесь с его дороги. Лонна прибыл сюда, чтобы отомстить Раге Болу и его команде. Только месть привела его в аббатство. Помни это. Спокойной ночи, Марта.

Кэррол взял у Марты спящего Магама и исчез в своей комнате. Зайчиха подняла глаза на изображение Мартина Воителя. Без всяких вещих снов и видений глаза древнего героя сказали Марте все, что она хотела услышать. Она поклонилась Мартину и прошла к себе, все еще озадаченная, но ведомая духовной мощью аббатства.

На заре по Рэдволлу пронеслась смерть. В сторожку ворвался перепуганный пират Гримль и прервал беспокойный сон Раги Бола:

— Полундра, полосатый в аббатстве! Только что укокошил двоих. Одной стрелой! Кулло и Кранец, бедолаги, пошли на пруд порыбачить, тихо-мирно, никого не трогали…

Капитан зацепил крысу за мешковатую рубаху и притянул к себе, исследуя взглядом и нюхом глаза и физиономию матроса:

— Ты вечером грогу перебрал, братец. Одной стрелой!

— Капитан, клянусь, киль мне через клотик, сам видел! Они только вошли в воду, друг за дружкой, в затылочек, как на параде, а тут стрела сзади! Точно рыбки на тростинке!

Капитан отпихнул крысу:

— Собери команду. Виргу ко мне. Живей!

Пират Бывший Зуб, еще один свидетель скорой смерти свежих жертв барсучьего гнева, попался навстречу Гримлю:

— Ну, что капитан?

— Ничего. Выпер меня команду собирать. Виргу видел?

— Видел. Да она меня не видела. И больше не увидит. Кто-то ей полчерепа по стене размазал. Мухи над Виргой столбом вьются… А ты не знал? Надо Болу сказать.

— Вот и скажи. — Гримль нервно дернул хвостом.

— Сразу узнаешь, какого цвета у тебя кишки. Я не такой храбрый. Ох, были бы мы сейчас в море… С тех пор как суша под ногами, как кильки в кастрюльке корчимся.

Гримль увидел головы крыс, вынырнувшие из-за декоративных кустиков, и заорал:

— Эй, парни! Капитан собирает команду у главных ворот, пошевеливайтесь, не то…

Его перебил пронзительный вопль из сада. Шатаясь, оттуда появилась крыса, судорожно сжимая когтями надкушенную грушу. Из груди крысы торчала громадная стрела. Шаг, другой… Выпала из лапы груша, рухнула крыса. И — жуткая тишина.

— Вот, теперь Красный Коготь, — заныл Гримль.

— Не позавтракав, к Адовым Сходням, да-а… А следующий — ты, я? Проклятое место!

38

Прошла ночь, Фенна проснулась в лагере возле скал и сразу увидела зайца. Хорти раздувал угольки вчерашнего костра, подсовывал веточки, сухую траву. Не отрываясь от костра, заяц в знак приветствия помахал белке ушами:

— Во, привет, прекрасная принцесса! Удобное местечко. Этот Барсук задержал кучу горючего своим Колоколом. Во, веток сколько у ветра отнял! — Он покосился на спящих товарищей. Опасаясь их гнева, набросился на солнце. — Эй, морда круглая, ленивая, поднимайся поскорей! — и уставился на скалы. — Да, сообразительный парень, кто скалы обозвал. Верно, похожи они на башку барсучью да на колокол.

— Только сейчас заметил, наблюдательный ты наш? — сердито подняла голову Спринголд.

— Но-но, с утра ссориться? — вмешалась Саро. — Хорти, старик, что на завтрак?

— Хи-хи, а жареного фруктового салатика не желаете, во?

— Брось свои шуточки дурацкие!

Брагун подцепил кончиком меча с плоского камня, послужившего Хорти сковородой, жареную сливу и отправил ее в рот:

— Наш славный речной кок вовсе не шутит. И очень даже съедобно. — Брагун снова протянул меч к «сковородке» и незаметно подмигнул Саро.

Старшая белка тоже попробовала и кивнула:

— Едала я и похуже, а жива. Нечего привередничать, не в аббатстве.

Фенна ковырялась в месиве веточкой-вилочкой:

— И вот это придется съесть? Это у него называется «завтрак»?

Спринголд зажмурилась и с усилием проглотила:

— Ешь или голодай, выбор небогатый. Фрукты жарить! Кто мог до такого додуматься, кроме зайца?

Заяц возмущенно задвигал ушами и хотел устроить неблагодарным спутникам выволочку, но только разинул рот, как заметил что-то в отдалении:

— Во, во, вот она, черная неблагодарность… во, во, вон там, кто-то скрючился, крадется, подлый, во…

Брагун вытер меч:

— Сейчас проверим.

Они рассредоточились и поползли к подозрительному объекту. Но самая остроглазая среди них, Фенна, почти сразу вскочила:

— Этот опасный зверь — пень старый.

Древний остаток дерева доходил Брагуну до плеча. Он прикоснулся к трухе пня мечом:

— Все, что здесь осталось от Властелина Цветущих Мхов. А по стволу его мы перешли ущелье.

Саро молча обошла останки Властелина.

— Пора глянуть на наши клочки.

Брагун вытащил пергамент и протянул его Спринголд:

— У тебя глаза получше. Мне пора уже моноклем обзавестись или очками, как у аббата и отца Фреда.

Спринголд всмотрелась в аккуратно выполненную запись:

— Марта старалась. Это слова сестры Амил. Слушайте.