Аромат рябины - Лазорева Ольга

нараспев продекламировала Ирина строфы из стихотворения Игоря Северянина.

— Только не весенней, а осенней луны в моем случае, — зачем-то добавила она и улыбнулась.

Потом закуталась в халат, обняла себя за плечи и задумалась, не сводя глаз с лунной дорожки.

Ирина не только ушла из школы, но и разорвала отношения с Андреем. Они встречались два года, и ей казалось, что их любовь нерушима. Андрей был ее ровесником, работал на заводе «Электроприбор» фрезеровщиком, жил в заводском общежитии, так как сам был родом из села Землянска Семилукского района. Ирина несколько раз ездила туда, была знакома с его родителями, которые жили в обычном деревенском доме с удобствами во дворе. Но ей очень нравился и этот дом из толстенных бревен, построенный еще в позапрошлом веке дедом Андрея, и этот просторный двор с коровником и баней, и огромный в двадцать соток огород. Она любила наблюдать в окно, затянутое старенькой кружевной тюлевой шторкой, за неторопливой жизнью деревенской улицы. Куст бузины, росший в палисаднике, также занимал ее. Ирина обожала творчество Марины Цветаевой и когда видела этот куст, то мгновенно вспоминала ее неоднозначное стихотворение «Бузина».

Бузина цельный сад залила!Бузина зелена, зелена,Зеленее, чем плесень на чане!Зелена, значит, лето в начале! —

твердила Ирина про себя, глядя на куст.

Она всегда старалась найти собственное видение творчества любимых поэтов. А стихи Марины Цветаевой считала творениями даже не для сегодняшнего века, а как минимум для XXII. Их сжатость, информативность и многослойность казались ей языком будущего, который нужно еще научиться понимать, причем не глазами, а сердцем, душой, интуицией.

…А потом — через ночь — костромРостопчинским! — в очах красноОт бузинной пузырчатой трели.Красней кори на собственном теле…

Ирина старалась понять состояние поэта в тот момент, когда писались эти строки. Она, конечно, много читала статей цветаеведов. К тому же в школе преподавала в старших классах, и поэзия Серебряного века была ее любимым разделом школьной программы. Она тщательно готовилась к урокам, но часто видела, что ученики в силу возраста не в состоянии до конца понять такое сложное мироощущение, которым, как никто другой, обладала Марина Цветаева. А без понимания этого невозможно было принять и творчество.

Андрей не разделял увлечение Ирины поэзией. Он был обычным парнем, милым, добропорядочным, со спокойным уравновешенным характером. И звезд, что называется, с неба не хватал. Андрей приехал из села в Воронеж, закончил ПТУ, благополучно устроился на завод и вел обычную жизнь заводского работяги. Они познакомились случайно на троллейбусной остановке. Ирина, выходя, поскользнулась на обледеневшей ступеньке, Андрей подхватил ее и помог спуститься. Задержав взгляд на ее серых глазах и пушистых каштановых волосах, выбивающихся из-под белой вязаной шапочки, он замешкался. И троллейбус ушел без него. Андрей остался. Он стоял, так и не отпустив руки Ирины. Она скользнула взглядом по его раскрасневшемуся лицу с правильными красивыми чертами, по темно-карим глазам с казавшимися длинными от заиндевевших кончиков ресницами, по широким плечам и, отчего-то засмущавшись, опустила глаза, выдернув руку.

— Простите, — невпопад сказал Андрей.

— Это вы простите, — ответила она. — Из-за меня вы пропустили троллейбус.

— Ничего страшного, — заявил Андрей. — А вы тут рядом живете?

— Нет, я здесь работаю в школе, — сказала она и заторопилась.

— Ах да, остановка так и называется «Школа», — заметил Андрей и пошел рядом.

— Извините, но я на урок опоздаю.

И Ирина прибавила шаг. Она шла, не оглядываясь и удивляясь своему смущению. На крыльце все-таки обернулась. Андрея видно не было. Она вздохнула, отчего-то сильно огорчилась и зашла в школу. Каково же было удивление Ирины, когда после окончания занятий она увидела возле школы Андрея. Он внимательно вглядывался во всех проходящих мимо девушек и, увидев Ирину, широко заулыбался и бросился к ней. Она почувствовала, как радость вспыхнула в душе, улыбнулась в ответ и разрешила проводить до дома. Они начали встречаться. Андрей особым романтизмом не отличался, но его ненавязчивые и какие-то обстоятельные ухаживания вначале устраивали Ирину. Складывалось ощущение, что если ему понравилась девушка и тем более согласилась с ним встречаться, то создавать сложности было не в его правилах. На второй неделе он признался ей в любви, а на третьей предложил выйти замуж. Но Ирина, воспитанная на романтике поэтов Серебряного века, внезапно почувствовала разочарование от такого прагматичного подхода. И когда она заявила, что хочет подумать, Андрей искренне не понял.

— Но ведь я люблю тебя, — сказал он. — И ты по ходу меня любишь. И чего тут особо раздумывать? Пошли в загс!

— Нельзя торопиться в таких вопросах, — уклончиво ответила она. — Мы должны лучше узнать друг друга.

— Зачем? — вновь не понял Андрей. — Я и так тебя знаю. И я сразу понял, что ты мне подходишь. И потом, Ириша, тебе ведь не восемнадцать вообще-то! А уже двадцать восемь! Ты не думала, что засиделась в девках, даже по современным меркам?

Ирину последнее замечание окончательно охладило, и она упрямо повторила, что должна подумать. И вот думала уже почти два года. Андрей попробовал вернуться к этому разговору, но она поджала губы и промолчала. Больше он не настаивал. У них установились ровные стабильные отношения. Ирина жила в двухкомнатной квартире с родителями, Андрей все так же в общежитии. Иногда, правда, он ночевал у нее. Родители не возражали, считая его женихом. Они были уверены, что свадьба не за горами. Но Ирина почему-то не могла решиться дать согласие. Она хорошо относилась к Андрею, чувствовала себя с ним спокойно, знала, что он никогда не предаст, но именно эта предсказуемость расхолаживала ее. Ей становилось скучно, пыл угасал, и казалось, что чувства исчезают. Она запоем читала биографии поэтов, воспоминания современников, трепетала от трагичности судеб, от накала страстей, восхищалась умением любить ярко и неординарно. И ей казалось, что именно такая любовь и есть настоящая, а то, что у нее с Андреем, — это просто приземленная привязанность и желание тихих семейных радостей, как у всех. Они практически никогда не ссорились. Андрей был уступчивым, мягким и простым парнем. К тому же Ирина старалась не раскрывать перед ним душу, считая его хоть и замечательным человеком, но недалеким и неспособным понять те внутренние противоречия, которые иногда мучили ее. Она, правда, пыталась в самом начале знакомства приобщить его к трагической и таинственной прелести литературы Серебряного века, но, видимо, начала неудачно, выбрав Игоря Северянина. Андрей послушал с полчаса ее взволнованный рассказ о его судьбе и многочисленные цитаты из стихотворений, а потом заявил, что «мужик по ходу на голову болен был, если сочинял такой бред». Увидев, как огорчилась Ирина, Андрей обнял ее и сказал, что ему нравился в школе лишь Есенин, что он один особо не выпендривался и писал всем понятные вещи про березки, девушек и родину. После этого заявления у Ирины пропало всякое желание говорить с ним на такие темы.

И все-таки окончательно разругались они именно из-за стихов. Ирина после увольнения чувствовала себя взвинченной. Она пыталась тут же устроиться в платный колледж, но место уже заняли. Андрей не до конца понял, почему она ушла из школы, но тактично молчал, видя, в каком она состоянии. В июле он взял недельный отпуск на заводе и предложил Ирине поехать в Землянск. Она с радостью согласилась. Родители Андрея очень обрадовались их приезду. Начиналась пора сенокоса. Андрей сразу включился в деревенскую жизнь и все дни пропадал с отцом на лугах. Мать также частенько присоединялась к мужчинам. Ирина оставалась одна «домовничать», как говорили в деревне. Она готовила еду, полола грядки, собирала поспевающие ягоды смородины. И чувствовала себя отлично. А вечерами уединялась в палисаднике. Она устраивалась с книжкой за кустами сирени на крохотной деревянной скамейке и читала свои любимые стихи. Или просто сидела, устремив взгляд на куст бузины с начинающими краснеть ягодками. Вечером перед их отъездом она снова уединилась в палисаднике. Но Андрей зачем-то пришел на ее заветное место и уселся напротив Ирины на толстый, источенный жучками обрубок бревна. Ирина поморщилась, но промолчала.