Доброе дело - Михаил Иванович Казьмин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
[1] Тут стоит напомнить, что обои тогда были ткаными и именно от слова «обивать» — их прибивали гвоздями с широкими декоративными шляпками (такие гвозди до сих пор называют обойными) к деревянным рамам, которые, в свою очередь, крепили к стенам.
Глава 20. Не только о театре
Не раз, помнится, и не два говорил я уже, что счастлив в своём браке. С Варварушкой у нас лад и согласие, так что нет ничего удивительного в том, что на уговоры любимой супруги я с лёгкостью поддался и приглашение Ангелине Павловне посетить нас направил. Справедливости ради стоит сказать, что не только в желании супруги свести личное знакомство с Ангелиной Красавиной тут было дело, да и не столько в нём, если уж совсем начистоту — предвидение, последние месяцы явно пребывавшее в отпуску, подсказало, что и мне побеседовать с бывшей актрисой в приватной обстановке не помешает. Да и помимо того предвидения смысл в таком знакомстве имелся. Дело в том, что Варварушка не только не забросила гимнастические упражнения, но и не оставила планов завести в Москве женское гимнастическое общество, а я на это выделить денег не мог, не представляя ещё в полной мере объём вложений в новый завод. На помощь Татьянки в поиске денег рассчитывать тоже пока не стоило — царевнам разрешают затевать собственные благотворительные дела лишь по истечении года после замужества, а сейчас сестрёнка набирается соответствующего опыта в Царицыном благотворительном обществе. А тут, понимаешь, известная актриса. Даже жаль, что самой Ангелине Павловне эти гимнастические упражнения вроде как и ни к чему, там и так с фигурой всё хорошо. Впрочем, пусть мы с приставом и не подозревали уже вдову в отравлении, но привлечь её к поиску денег на развитие женской оздоровительной гимнастики можно будет лишь по завершении розыска об отравлении Гурова и никак не раньше, чтобы это смотрелось безупречно как с точки зрения закона, так и в рассуждении соблюдения приличий.
Приглашение я отправил с посыльным, всё же почти соседи, и вскоре Ангелина Павловна украсила наш дом своим присутствием. Да, и вправду украсила. Внешностью бывшую звезду московской сцены Господь и так-то не обидел, но надо ж ещё уметь эту самую внешность подать, подчеркнув все её достоинства, и в этом умении Ангелина Павловна показала себя истинной мастерицей — даже соблюдение траура по покойному мужу никак ей не помешало.
Уж на что я невеликий знаток женских ухищрений по части рисования лица, но смог-таки по достоинству оценить и аккуратность, с которой Ангелина Павловна подвела брови, и безупречный подбор ею тона и количества пудры. Причёску вдова сделала не особо вычурную, однако выигрышно показывавшую густоту русых волос, и даже чёрная лента, вплетённая в волосы по случаю траура, работала на это. Но что меня впечатлило по-настоящему, так это платье. Чёрного шёлка на него, по моим прикидкам, ушло раза в три, а то и в четыре-пять больше, чем потребовалось бы, чтобы оно просто хорошо сидело на фигуре, и шёлк этот, уложенный множеством складок и сборок, переливался при каждом движении, привлекая внимание ко всем женским прелестям, с коими у обладательницы платья и без того всё было в полном порядке. В общем, вдова и в трауре выглядела до крайности привлекательно и соблазнительно.
Варварушка все эти ухищрения нашей гостьи моментально заметила, оценила, но как угрозу не восприняла. Ну да, она у меня умная, прекрасно понимает, что искать сомнительных удовольствий на стороне я не стану. Справедливости ради скажу, что и сама Ангелина Павловна ни прямых попыток заинтересовать меня собою не предпринимала, ни даже никаких намёков в этом направлении не делала.
Общий язык хозяйка с гостьей нашли быстро, и за кофием беседовали главным образом друг с дружкой, я больше слушал. Разговор естественным образом вертелся вокруг театра, причём разговор с глубоким погружением в тему — Варенька задавала весьма толковые вопросы, показывая хорошее понимание театрального искусства, а насколько обстоятельными и познавательными были ответы Ангелины Павловны, думаю, и так понятно. А уж когда наша гостья доверительно поведала нам с Варварой, что именно мы стали первыми, кому она сообщает о своём грядущем возвращении на сцену, и пообещала обязательно пригласить нас на первое же представление с её участием, Варварушка аж засияла. Да-да, вот только завершит траур по Захару Модестовичу и снова будет играть. Что ж, вот и я смогу, наконец, оценить актёрское мастерство Ангелины Красавиной именно там, где ему настоящее место — в театре, а не на допросах.
Раз уж Варвара Дмитриевна и Ангелина Павловна прекрасно справлялись с обязанностями радушной хозяйки и интересной гостьи, я ограничил своё участие в беседе вставляемыми время от времени малозначительными репликами и предался размышлениям. Над чем размышлял? Ну хотя бы над тем, к какой разновидности актрис отнести нашу гостью. Не скажу, что знакомых актрис у меня очень уж много, но четыре штуки — это всё же какой-никакой материал для обобщения и классификации. Как я установил опытным путём, актёры, вне зависимости от пола, делятся на две части. Большинство из них настолько пропитывается необходимостью изображать других людей, что своего собственного в них остаётся не так уж и много, в особенности это можно сказать про их умственные способности. Таких и в бывшем моём мире более чем хватало, и здесь тоже достаточно. Но есть и такие, у кого необходимость представлять собой других, наоборот, способствует развитию ума, правда, очень однобокому — по большей части в плане расчётливости, цинизма и интриг. Что касается тех актрис, с кем я успел познакомиться лично, то Мария Жемчужина и Анастасия Славская однозначно относились к первой разновидности, а Ольгу Штольц и Ангелину Красавину следовало бы отнести ко второй, но…
Но не всё так просто. Люди умные, они, знаете ли, разные, это те, кто умом не блещут, сплошь и рядом друг на друга похожи. Та же Ольга Штольц оставила у меня впечатление особы, что называется, себе на уме, но если даже уменьшить в обязательные три раза слухи о разнузданных оргиях, непременной участницей каковых являлась госпожа Штольц, всё равно выходило, что ей часто требуется выпускать на волю свою очень даже
