Ненаглядная жена его светлости - Натаэль Зика

пояснила леди Адель, правильно истолковав замешательство герцогини. – А так – едет видавший виды экипаж, поклажи нет, охраны нет, ясно, что ничего ценного он не везёт.

Двусмысленность этой фразы Соню несколько покоробила, но она промолчала.

– Вот корзинка с продуктами, – экономка ткнула пальцем в довольно объёмную тару, набитую с верхом и плотно обвязанную куском ткани. – Проголодаетесь – ешьте. Вот на этот сундук можно вытянуть ноги и подремать. Я-то знаю, насколько неутомим его светлость, поэтому представляю,  насколько он вас вымотал.

И эти, казалось бы, простые слова снова больно задели, оставив на сердце кровоточащую царапину...

– А, ещё! – вдова извлекла лист бумаги и стило. – Напишите его светлости записку, чтобы он не обвинил вас в побеге.  Ну, что смотрите? Милорд проснётся, про приказ отправить вас  до рассвета вспомнит не сразу. Зато исчезновение жены обнаружит сразу. И пока разберётся, может решить, что вы сбежали к любовнику.  Вы знаете мужчин? Впрочем, откуда? В общем, во избежание недоразумений будет лучше, если вы напишете супругу прощальное письмо. Это и приличнее – леди не покидают дом не попрощавшись.

– И что мне написать? – задумалась Софья. – Может быть, что вы меня подняли ни свет ни заря, запретили будить мужа и вынудили уехать так, словно я сбегаю?

– Пишите, что хотите. Я не сделала ничего, что бы противоречило приказу его светлости, – пожала плечами леди Адель. – Только поторопитесь, замок начинает просыпаться.

И верно, то в одном окне, то в другом появлялись отблески светового шара. Конечно, только на хозяйственном этаже, но рассвет не за горами. Значит, скоро встанут горничные, лакеи... И все они будут смотреть, как уезжает герцогиня...

Софья решительно взяла бумагу и пристроила её на услужливо подсунутую вдовой дощечку. Как  леди  называла место её ссылки? Два тополя? Три тополя? Просто тополя? Спрашивать не хотелось, и девушка мысленно махнула рукой – герцог и так поймёт!

«Милорд, выполняю ваш приказ и покидаю замок до наступления рассвета.  Леди Адель любезно позаботилась об экипаже и вещах. По её словам, карета и кучер Умар отвезут меняв «Тополя».  Надеюсь, у нас ещё будет время закончить  разговор, который мы начали вчера вечером. Леди Александри Сония,  графиня де Вилье, герцогиня Д’Аламос».

Пробежав написанное пару раз, Софья решила, что этого вполне достаточно. Она указала, кто её выпроводил, куда, и намекнула, что им надо бы ещё раз встретиться. Если вдова её обманула, записка расставит все точки.

– Вот, – свернув бумагу конвертиком, герцогиня передала её экономке.

– Лёгкой дороги, ваша светлость, – леди Адель захлопнула дверцу и отступила в сторону, сделав безупречный реверанс.

Экипаж качнулся  и покатил.

Соня мысленно перекрестилась: к добру ли, к худу ли, но она покинула герцогский замок... Может быть, это начало дороги домой? Хотелось бы верить.

И только  когда серая громада замка скрылась за густыми деревьями, Соня спохватилась, что забыла спросить, как долго ехать до этого урочища.

Попытка докричаться до возницы ни к чему не привела, и тогда она решила не тратить время и нервы. Рано или поздно лошади захотят поесть, попить и карета так и так сделает остановку. Тогда  она  Умара и расспросит.

Несмотря на непрезентабельный внешний вид и битком забитое пространство внутри, транспортное средство оказалось вполне удобным. По крайней мере, рессоры исправны, ничего не рассыпается и не отваливается.

Мерное покачивание и постукивание колёс убаюкивали не хуже колыбельной. Соня зевнула раз, другой. И махнула рукой – бессонная и энергозатратная ночь её здорово вымотала, а  ранняя побудка забрала остатки  сил. Делать всё равно нечего, так почему бы не попробовать прилечь?

Девушка немного покрутилась, выбирая удобное положение, укрылась найденным тут же, на сиденье, одеялом и заснула.

***

Адель осенила отъезжающий экипаж знаком Всевидящего. И стояла у заднего крыльца, пока  тот  не  скрылся за деревьями.  Потом повторила тот же  жест уже применительно к себе:  поддержка и защита Всевидящего ей сегодня ой как понадобятся!

Медленно переставляя ноги, словно они у неё налиты свинцом,  поднялась на жилой этаж, шикнула на горничных, чтобы не шумели, пока его светлость не встал. И осторожно заглянула в герцогские покои.

Арман  по-прежнему выводил носом рулады.  Адель выдохнула – она не чувствовала в себе достаточно сил и решимости, чтобы объясняться с ним прямо сейчас.  А ещё ей было больно – как он мог?! Ладно, брачная ночь – герцог обязан был подтвердить брак, чтобы магия посчитала договор выполненным. Но сегодня?!Зачем?!

Ведь она не отказывала ему,  Арман сам после свадьбы перестал приходить к ней в спальню. Вернее, несколько раз приходил, да что толку-то, если он появлялся в её покоях  только для разговора?  А теперь, видимо, не выдержал долгого воздержания, плюс выпил вина, вот и сорвался.

Женщина горестно вздохнула, смутно представляя, что он ей скажет, когда проснётся. Арман терпеть не мог оправдываться. И чувствовать себя виноватым, а в этой ситуации он оказывался кругом виноват.

Жену решил отослать – это правильно. Но зачем было с ней спать? Когда она, Адель, узнала от слуг, что милорд заперся с женой и запретил  приближаться к хозяйскому коридору,  думала, что сердце разорвётся от боли.

Он обещал, что между ними всё останется по-прежнему! Говорил, что никогда не примет навязанную жену, что избавится от брака при первой же возможности. Просил потерпеть, подождать.

Она поверила.

Стиснула зубы, стараясь не показывать герцогине и слугам, какие  чувства бушуют у неё в груди. Правда, несколько раз не удержалась  и уколола соперницу, но тут уж так получилось. Слишком резко и слишком больно пришлось упасть.

В остальном  она  держала лицо, не опускаясь до женских истерик.

И даже когда выяснилось, что саботаж прислуги– понятно, с какой целью –устроила новоявленная герцогиня, леди сумела удержать себя в руках. Ещё и Армана успокаивала, мол, что с девочки взять?  Она хочет быть единовластной хозяйкой.

Любимый тогда скептически хмыкнул.

– И Сония ею непременно стала бы. Я же говорил, что собирался на следующее утро после брачной ночи перед всеми назвать её госпожой и потребовать от слуг