Записки - Екатерина Сушкова

Я не преминула очень позабавиться на счет моего незнакомца. Он спросил меня без церемонии мою фамилию. — «Потому что, — прибавил он, — я вас знаю по виду уже очень давно и вижу вас очень часто». Тут он мне рассказал, что он живет в том же самом доме, который когда то занимала г-жа Купфер; что он видел меня часто, когда я приходила к ней; он даже часто замечал, как я была одета; он знал мое пальто, мои шляпы — «можете судить поэтому», — сказал он, — «интересуюсь ли я вами». — «Я признаю, что вы знаете мой гардероб», — был весь мой ответ.

Г-н К. повел нас в комнаты императрицы, которые блистают изяществом и простотой; множество вещей, нагроможденных одна на другую и купленных на выставке, показывают, насколько она поощряет наших фабрикантов и даже всех мелких торговцев.

18-е [мая].

Это был день прощаний и эти прощания вызвали объяснение. Сначала Г-н Ч… был так нежен, так взволнован, так убит, — я ему очень признательна, не за его внимание, но за его чрезвычайную услужливость. Он мне давно обещал карикатуры, которых у него всегда множество задумано, но откладывал со дня на день уплату этого долга. Наконец, он усовестился и завтра, по заверению честным словом, он обещал принести мне карикатуру на Пушкина, — я хотела портрет, но он уверяет будто не успеет приготовить его как следует. Итак, мы согласились на карикатуре, — только он не был уверен, будет ли она достаточной схожести, так как он не очень хорошо помнит его черты.

Итак, я обратилась к г-ну 21-му, зная, что у него имеется портрет Пушкина разительного сходства. Я у него попросила позволения прислать завтра к нему за этим портретом, — он хотел непременно пойти и принести мне его немедленно. Я запретила ему это под угрозой большого гнева. Он оставался неподвижен, пока я обращала внимание на него, но улучил минуту, когда я занялась другим и ускользнул с чрезвычайной быстротой. Он возвратился через какие-нибудь четверть часа, весь запыхавшись и, все же, с пустыми руками, — не найдя своего слугу, который тщательно запер дверь и воспользовался сам отсутствием своего хозяина.

Видя его почти больным от усталости, я не рассердилась, напротив, проявила к нему много заботы. Уж конечно он не преминул этим воспользоваться и наговорил мне множество нежных, ласковых слов, часто вздыхал, становился рассеян, задумчив и почти сумел меня убедить, что он не играл только роль влюбленного, а был им искренно.

Он уверял меня, что весь город опустеет для него в скором времени, что он будет грустным, одиноким, несчастным, что в будущем он видит только печаль. — «Ах, monsieur! — ответила я. — Вы изготовляете себе воображаемые горести; и как вы любите облекаться во всевозможные траурные образы». — «Как вы правы», — сказал он, останавливая свой взгляд на моем черном платье, — «я люблю только то, что находится в трауре».

Он много говорил мне раньше о минуте нашего прощания и о счастье, которое он испытает, целуя мою руку. Наконец, этот роковой момент, однако, ожидаемый с нетерпением, наступил, — и что же из него вышло? Г-н К…, как самый пожилой и титулованный из этих господ, приблизился к моей тетке, прикоснулся с звучным поцелуем к ее руке и поклонился мне очень сердечно; второй последовал его примеру, третий утверждает, что не так полагается прощаться, однако, ограничивается одними словами — бедняга. 21-й также не мог решиться на большее под взглядами присутствующих, но его собственные взоры выражали грусть, стесненность и досаду.

Он ушел. — Я удалилась в свою комнату и нашла Лизу усевшейся на окне, — она хотела, сказала она мне, бросить на него взгляд в последний раз; я немедленно поместилась рядом с нею, и через четверть часа напрасного ожидания мы оставили наш пост — я, чтобы писать, она — чтобы мечтать или, если она достаточно спокойна, чтобы спать.

19-е [мая].

Как я была удивлена сегодня утром! В очень ранний час слуга доложил мне, что г-н 21-й ожидает меня в гостиной и просит выйти к нему на минуту. Несмотря на большую небрежность моего утреннего туалета я вышла к нему и застала его облокотившимся на стол и в большой задумчивости. Я ему поклонилась, не говоря ни слова, и стала напротив него. Он преподнес мне портрет Пушкина, заклиная меня сохранить его, как знак его преданности и вечного желания быть мне приятным, — я упорствовала в отказе, и действительно отошлю ему его, как только получу его обратно от Ч. Он вынул затем большую книгу, прося меня взять ее и развлекаться этим чтением во время переезда. Я отвечала ему, что у меня будет для этого достаточно времени сегодня и что завтра я ее ему пришлю обратно, но, просмотрев ее, я увидела, что книга, которую он мне преподнес, был его собственный перевод. Итак, я уверила его, что на этом основании я сохраню эту книгу с удовольствием и признательностью.

«О, как я вас за это благодарю, сказал он, так как вы действительно нуждаетесь в сувенире, чтобы вспоминать обо мне!» В то время, как он оканчивал эту фразу, моя сестра, которая, вероятно, слушала наш разговор, просунула голову в дверь и крикнула ему: «Прощайте, не забывайте меня, я нарочно пришла, чтобы вам сказать «прощайте», — только не говорите ничего тете. Прощайте.» Напрасный труд. Он смотрел на меня; он ее не слышал, и она шумно удалилась, — думаю, более чем когда-либо рассерженная на меня, так как с тех пор она хранит со мной упорное молчание и отвечает мне только презрительными взглядами. 21-й признался мне, что он явился вовсе не для того, чтобы вручить мне книгу: — что это был только предлог, чтобы сказать мне «прощайте», так как вчерашнее прощание было черезчур холодным и церемонным перед разлукой на несколько месяцев. Итак, он ушел не прежде, чем поцеловав мне руку.

Я отправилась сегодня утром прощаться с Летним садом и нашла в нем лишь деревья, да еще г-на Л[о]д[ыженск]ого, с его мамашей, — что является для меня почти тем же. Он страдает, а эта ведьма меня проклинает и упрекает в болезни своего дорогого сына. Пожалуйста, чья же в том вина? Разве это не смелая идея забрать себе в голову, что я решусь выйти замуж за этого урода? Я не даром красива.

Л[он]г[ино]в также уезжает завтра, мы может быть встретимся во время этой поездки; я очень бы этого хотела, так как я не простилась с ним — он был у нас, но застал лишь дядю и сестру. Говорят, он был чрезвычайно грустен, его все преследует мысль о скорой смерти; — ему кажется, что он видит все вещи в последний раз.

20-е [мая].

Я собираюсь ехать и беру перо лишь для того, чтобы выразить удивление, которое мне причинило сумасбродство 21-го. Он был. Он оставался по меньшей мере три часа и все только для прощания. Я недовольна такими стараниями для обнаружения своего чувства, — они заслуживают уважения лишь когда их скрывают; они интересны только, когда их угадываешь.